Вадим Леднев - Выстрел в водопад
Однако по мере приближения, намечающаяся гроза вызывала в людях неосознанный трепет. Слишком уж зловещей была быстро надвигающаяся гроздь огромных туч. Глядя на нее, Илья почувствовал себя мухой, прозевавшей момент, когда над ней была занесена гигантская мухобойка. И не только занесена, а уже отправлена в смертоносный путь. Тучи то и дело змеились россыпями молний, над плато неслись громовые раскаты. Это странным образом контрастировало с мертвым, совершенно неподвижным воздухом. Он словно загустел, превратившись в кисель, даже дышать, стало трудно.
Старательно отгоняя от себя ощущение неотвратимой беды, Илья отошел от окна и направился к доктору, который не смотря ни на что, продолжал возиться с больными, обтирая им лица влажной тряпкой.
— Как они?
Алексей Федорович поднял на него усталые, слезящиеся глаза.
— Плохо, конечно. Я вообще удивляюсь, как они до сих пор живы. Впрочем… он безнадежно махнул рукой, — странно, что все мы до сих пор живы.
— Может вам что-нибудь надо? Я могу сбегать, в медпункт, принести…
— Да что вы можете принести? — горестно усмехнулся доктор. По-хорошему, надо бы, наоборот, вернуть их в медпункт. Там за ними ухаживать, по крайней мере, проще.
Илья взглянул на осунувшееся, желтое лицо Марека. За несколько дней, его некогда весьма пухлый друг похудел так, словно не принимал пищу в нескольких недель. Остальные выглядели еще хуже. Отвратительно, скажем прямо, выглядели. Как узники какого-нибудь Бухенвальда, не первого месяца содержания. Кожа обтягивала черепа, словно у мумий. Дыхание совсем не ощущалось. И только едва заметная ниточка пульса говорила о том, что они все еще на этом свете.
Изумленные и испуганные возгласы товарищей отвлекли Илью от созерцания этого печального зрелища.
Повинуясь тревоге их голосов, он оглянулся через плечо, и по его спине дружным стадом пробежали мурашки. Рядом охнул доктор. Поднявшись, они поспешили к окну.
Небо стало еще темнее и жутким образом ожило. В центре массы грозовых туч, стремительно двигавшихся прямо на них, извивалось, на глазах вытягиваясь к земле, огромное серое веретено. Пока ошеломленные люди разглядывали его, оно втянулось обратно в тучу, словно собираясь с силами, и, на мгновение задержавшись, пало на землю, хлестнув по ней гигантским хлыстом. До места этого события было несколько километров, но даже отсюда было видно, какие разрушения причиняет смерч. Словно гигантский плуг провел по земле широкую борозду. Воронка увеличилась в диаметре и моментально стала черной от всасываемого грунта. Там где она соприкасалась с поверхностью, образовалось дергающееся косматое облако, словно в том месте непрерывно что-то взрывалось. Это ощущение усиливалось постоянно бьющими в основание воронки молниями. На периферии облака, летали вырванные с корнем деревья и прочий мусор, поднятый с земли ураганным ветром.
Люди с ужасом наблюдали, как смерч прошел вдоль высоковольтной линии, одну за другой выдернув три десятиметровые стальные опоры, так словно это были сухие былинки, расшвыряв их искореженные остовы в радиусе нескольких сотен метров.
Но главное — смерч быстро, очень быстро приближался.
— Твою же мать!.. только и смог вымолвить Семенов.
— Братцы, да он же к нам идет! — выразил общую мысль Борис. Что же делать-то? А?
— Это пи…ц какой-то, — выдавил из себя Федор. Похоже было, что в связи с последними событиями, все остальные слова он напрочь забыл.
— Вот тебе и Всадник Смерти пожаловал… меланхолично сообщил Егор. Кранты нам!
— Не бздеть! — заорал Семенов. Стоять! — он поймал за шиворот готовящегося стрекануть Бориса. Стоять, я сказал! Зашибу! Сейчас мы без суеты, шума и пыли, организованно, но быстро спускаемся в подвал. Здесь же есть бомбоубежище? — спросил он Илью. Тот булькнул горлом и молча кивнул.
— Ну вот, — Семенов, казалось, был удовлетворен, — там нас никакой ураган не достанет! — он огляделся. Так, разбираем больных. Придется сделать две ходки, для скорости. Я с Ильей беру Марека, Егор с Борисом — Татьяну. Федор своим ходом! Пацан вперед! Доктор?
— Я тут побуду с оставшимися.
— Хорошо, — не стал спорить Семенов, — через пять минут вернемся, и заскучать не успеете.
— Заскучаешь тут…
*****Мачо был облачен в голубой мундир с золотым шитьем. Как на той фотографии в каюте.
«Значит, он и есть Навигатор? Но до чего же хорош… Майя залилась краской до корней волос. Господи, о чем я думаю?.. Ведь он же мысли читает…»
— И о чем ты думаешь? — усмехнулся великолепный мужчина.
— Вы Навигатор?
Мачо благосклонно кивнул.
— Он самый.
— Значит, вы-то мне и нужны!
— Неужели? — осведомился он с фальшивым удивлением. Это зачем же?
— Эта, ваша… Амата… заторопилась Майя, — она сказала, что у вас есть маяк. Она этот вопрос решить не может, а людей надо спасать! Она сказала, что вы можете… Майя сбилась с мысли и остановилась. «Господи, какую околесицу несу…»
Навигатор молча наблюдал за ней.
— Там, откуда я пришла… снова начала девушка, — с плато… там люди умрут, если им не помочь. Многие уже погибли, некоторые больны. Я даже не знаю, живы ли они до сих пор…
— Живы, — вдруг сказал Навигатор, — правда, не все из тех с кем ты рассталась… но кое-кто жив до сих пор.
— Не все?.. обмерла Майя. Кое-то?.. Да как вы можете, так спокойно об этом рассуждать? — взорвалась она. Да какие же найти слова, чтоб вы поняли? Вы что, не человек, что ли?.. она осеклась под спокойным взглядом его светло-серых глаз. Да какой же он человек.
— Ты же выжила. Почему они не могут? — и куда подевалась давешняя томность во взгляде?
— Вы не понимаете, о чем я говорю? — у нее в голове не укладывались его жестокие слова. Они еще живы. Вы же сами сказали: они живы! Пожалуйста, прошу, помогите им!
— Не повторяй одно и тоже. И как же я им помогу?
— Ну, мне же помогли!
Он развел руками.
— Тебе помочь было несложно — ты пришла сама. А медицинский отсек по счастью оказался частично исправен. Там и дел-то было… Раны оказались неглубокими. Ну, отравление, ну гангренозное воспаление, ну истощение, наконец… Пустяки — Амата вытащила тебя за несколько часов… С остальными сложнее. Понимаешь, иногда складывается так, что каждый выживает, как может и как получится… а иначе не выживает. Тебе повезло — ты справилась… Жизнь сложная штука — нас не спрашивают, когда нам родиться и когда нам умереть…
Майя слушала его бесстрастный голос, и ей казалось, что он зачитывает приговор.
Какая же она дурища! С чего она взяла, что он станет помогать? Он же все знал. Знал и ничего не сделал. Остается выяснить, давно ли он в курсе их злоключений. Неужели возможно, что с самого появления вот так вот спокойненько и равнодушно реагировал, да еще, возможно, посмеивался? Вдруг она сообразила — да он ее забалтывает. «Жизнь сложная штука…» — развел тут демагогию, резонер чертов! Ведь нужно всего лишь включить маяк. Как его… тенто… темно…
— Термональный! — выкрикнула она вслух.
— Темпоральный, — спокойно поправил Навигатор.
— Да какая разница? Ты прекрасно понимаешь, о чем я!.. от возмущения у Майи перехватило дыхание, и она сама не заметила, как перешла на «ты».
— Понимаю, — согласился он. И, пожалуйста, не надо делать из меня чудовище, — он вдруг шагнул в ее сторону, отчего Майя невольно отстранилась. Произошла ошибка… трагическое стечение обстоятельств. В результате неверного маневра… он помолчал, словно не зная как объяснить ей. И никак не стал объяснять. В общем, команды не стало. На корабле исчезла вся биологическая материя. Сильные повреждения. Нестабильная работа силовой установки. Короче говоря, о присутствии людей… то есть, вас, стало известно гораздо позже. Собственно, тогда, когда ты сама явилась сюда. Во время восстановления твоего организма Амата просканировала мозг. Только после этого мы догадались поднять показания внешних датчиков и засекли ваши радиопереговоры. Мне жаль. Но, согласись, предположить такое было сложно?
Не смотря на его обезоруживающую улыбку и искреннее лицо, Майя ему не верила. Сама не знала почему. Может быть, просто не хотела верить, а может, чувствовала какие-то фальшивые нотки.
Значит, теперь о ней известно все. По меньшей мере, это неприятно.
— Не переживай, — опять влез в ее мысли Навигатор. Это не повод для беспокойства.
— Я и не переживаю, — сварливо буркнула Майя, — Вернее, переживаю совсем по другому поводу. Не знаю, отчего погибли твои товарищи, но во всяком случае сочувствую! Но мы-то тут причем? Разве мы виноваты в их гибели? А те, которые умерли здесь жуткой смертью? Они чем провинились? И вообще, как ты можешь так спокойно рассуждать о человеческих жизнях? Хотя, по твоему тону, я чувствую, что тебе даже своих не жаль, с которыми общался изо дня в день, имел общие интересы, дела. Что уж тогда говорить о посторонних… Что ты за человек такой? И вообще, человек ли?
