Федор Вихрев - Третий фронт
— Про первого я слышал, — заметил Талленбаум, — бывший подполковник царской армии, блестящий военный инженер, воевал в Карпатах.
— А откуда вы это знаете? — удивился Лемке.
— Как-то был в Берлине, ещё полицейским, и в пивной разговорились с одним русским эмигрантом, слово за слово — он как раз воевал в Галиции, я же вспомнил Пруссию и Польшу.
— С этим надо поаккуратнее, Готлиб, — отметил Ланге, — иначе донесут излишне ретивые. Как уже пытались нашего жандарма обвинить в проанглийских симпатиях, благо наш Вальтер вовремя прищемил кой-какие длинные языки.
— В таком случае надеюсь на тебя, мой мальчик, — улыбнулся толстяк, — но мы тебя перебили, прошу прощения — продолжай.
— С вашего милостивого позволения, — весело отозвался Золле, — второй же — командир 16-ой танковой дивизии русских, по показаниям сослуживцев — опытный, умелый командир, до войны преподавал тактику в Военной Академии Механизированных войск РККА. В общем — диверсантам сильно повезло.
— Понятно, — резюмировал Рихард, — а что удалось выяснить вам, наш уважаемый герр всезнайка?
— Вам все шутки шутить, — усмехнулся начальник КРИПО, — а между прочим, некоторые работают, не покладая рук и головы. Итак, нами четко определено место базирования противника — вот здесь, — обвел он карандашом круг на расстеленной по столу топокарте.
— Пеленгаторщики тоже указывают на это место, допросы местных жителей так же подтверждают наше предположение. Два дня назад, в ходе столкновения с нашей мотомангруппой, на дороге, прилегающей к этой базе, была перехвачена и уничтожена группа противника. Аналогичная той, что попалась взводу десантников, во всяком случае — вооружение и состав примерно совпадают. Предлагаю — известить армейское командование о локализации местонахождения противника и затребовать мотопехоту со средствами усиления — своими силами, боюсь, не справимся.
— Согласен, — начальник ГФП быстро что-то строчил в листе бумаги, — я немедленно доведу до сведения командования наши предложения. Всем быть готовым к началу активной фазы операции — ориентировочное время — два-три дня…
…Подготовка к активной фазе операции «Охота на лис» полностью завершена. Все без исключения дороги — перекрыты наглухо. Организовано прочесывание близлежащих сел, деревень и хуторов. Всем участниками операции выданы условные опознавательные знаки — треугольник на клапане нагрудного кармана — об этом извещены полиция и жандармерия в прилегающих к району операции местностей. Личному составу выданы портреты лица, замеченного на базе ГСМ — и категорически приказано — брать только живым. Смешанные подразделения оперативного соединения приступают к действиям только после сигнала о начале «Охоты»…
Ника
— Товарищ майор, товарищ Иванова, вас в штаб вызывают…
Ох, старость не радость — пригрелась товарищ Иванова на солнышке, раскормленная солдатской кашкой… вот теперь вставать.
Возле штаба уже было людно. Не то, чтобы там до этого было тихо, но в данный момент такое количество напрягало. Тем более, что давно я уже на совещаниях в штабе не была — там теперь Степан более… а тут, пригласили. Не к добру это, вот чуют мои похудевшие 90, что не к добру. Ага, сам Литовцев пожаловал! Мы же с ним ближе 50 метров не сходимся. Так и хочется ему язык показать. Чинно кивнула. Разошлись по разным углам.
— Товарищи… — Карбышев окинул взглядом весь командирский склад и продолжил, — Сегодня были окружены и уничтожены два наших разведвзвода. Товарищ Литовцев…
«Не успели… — началось….»
NikTo
По этим болотам они блуждали уже второй день…
Второй день, как удалось оторваться от неожиданно цепких немцев пятеро бойцов, все, кто остался от разведроты старшего лейтенанта Михаила Тоскина двигались в направлении той самой секретной базы, о которой ходили слухи в штабе 42 СД среди «знающих» людей. Того самого объекта, ради прикрытия которого и погибла практически вся 42 стрелковая дивизия.
Меньше месяца назад дивизии удалось оторваться от немцев и уйти в лес, что бы, перегруппировавшись, прорываться к своим. У командования был расчет на мобилизационные склады. Где они находятся, никто не знал. Но вера в то, что они есть и будут обязательно найдены, помогала людям держаться, оставаться воинской частью и не рассыпаться в панике. Ну а после того, как встретили окруженцев, которых собирал генерал Карбышев, появилась определенность. И что самое главное — четко поставленные задачи: разведка и прикрытие. Активные действия приказано было не вести и командование это здорово озадачивало.
Между группой генерала, как для секретности называли это странное соединение в штабе 42-й дивизией и самим штабом была налажена радиосвязь. Вот только пользоваться ей было разрешено только в случае крайней необходимости, что бы не удивлять немецкую контрразведку. Поэтому остаткам разведроты приходилось кроме собственно разведки заниматься еще и охраной делегатов связи.
Вот и в этот раз двое хмурых всадников были встречены секретом и отправлены в штаб.
Карбышев быстро пробежал глазами строчки донесения и обратился к командиру, привезшему пакет:
— Здесь написано, что вы наблюдали большое количество немцев. Доложите подробнее.
Старший лейтенант вытянулся и негромко сказал:
— В 15 километрах западнее расположения дивизии были развернуты до полка немецкой пехоты и артиллерия. А так же — несколько танков и бронетранспортеров. Установить точное количество не удалось, так как немцы сразу же начали прочесывать близлежащие окрестности, секреты выставлять и патрули пошли. Не подберешься. Я там группу потерял. Вон только брату оторваться удалось. — И он кивнул в сторону второго кавалериста стоящего с лошадьми.
— Южнее тоже тоже кто-то появился.
— Что за неопределенность, старшой?! — взвился кто то из штабных генерала, однако тому было достаточно бросить взгляд в сторону подчиненных, что бы наступила чуткая тишина.
— Почему вы так решили?
— Там было отделение Семенова. Опытные ребята. Не вернулся никто к сроку. Искать послал людей, так хорошо, что мои раньше заметить успели. Трое немцев было, а пока прибили — пятерых разведчиков положить смогли…
— Дела-а — протянул один из людей, резко выделявшийся чем то неуловимым от окруживших генерала и делегата связи кадровых командиров, со большинством из которых командир разведроты 42-й дивизии уже успел познакомиться во время предыдущих визитов. — Похоже, это егеря. И вечер перестает быть томным. Ваш разведчик о них что может сказать?
Старшой махнул рукой, подзывая красноармейца.
— Не СС, это точно. Но много лучше обычной пехтуры подготовлены. И настырные, долго за след держались. Хотя собак у этих, что за мной шли, нет, это точно. Был бы я один, товарищ генерал, ушел бы. А всем нам… Драться придется.
Генерал внимательно рассматривал красноармейца. Невысокий, лет 30ти, сухощавый и жилистый, с нездешним темным загаром лица, на котором привлекали внимание разноцветные глаза. Он был одет в ладно пригнанную форму, с карабином за плечами и шашкой с потертым темляком у бедра, на которую с любопытством посматривала неизвестно как попавшая в группу командиров женщина.
— Старослужащий?
— Никак нет. Уже пять лет как демобилизован. Пограничником был в Туркестане. Вот случайно — он немного замялся — в эти края попал…
— Ясно. — Генерал отвернулся к штабным. — Итак….
К делегату связи, понявшему, что он может быть свободен и отошедшему к своему бойцу, подошла пара человек с большой собакой.
— Пока начальство переваривает сообщение, может и мы чего-нибудь поедим. Вы как, товарищи, с нами? — Обратился к ним тот, что помоложе. — Заодно и расскажете, как у вас дела в дивизии.
— Поесть мы завсегда согласны. Ну а о делах в дивизии… Может и расскажем… Кому знать положено — Вежливо, но твердо ответил почему то не старший по званию, а боец.
— И это правильно! — засмеявшись, хлопнул по плечу его предложивший поесть и протянул руку. — Саня. Можно Букварь. А это — Змей и Тенгу. Пойдем к кухне, подальше от начальства пока. Как надумают чего, вас с донесением обратно отправят, а меня позаботится о вас озадачили, ну и взаимодействие наладить.
Старший лейтенант представился:
— Михаил. Командир разведроты. А это — Николай, брательник мой старший.
— Похожи. Ты, видно, старшой, пробивной товарищ, раз брата сумел с собой на службу позвать.
— Да нет, товарищ… Взгляд старлея заметался по петлицам и странной форме человека с которым он должен был налаживать взаимодействие. Потом он, улыбнувшись, сказал — Букварь. Служил то я один. Это уже потом, через неделю как война началась и мы отступали, в одном городке случайно встретились. У него там, — и он замялся, переглянувшись с братом, — в общем дела у него там были. Ну а я начальство уговорили, что бы его временно к нам зачислили, то есть ко мне. Он боец опытный, басмачей гонял, с Ибрагим-беком схлестывался.
