Выпускник - Мэт Купцов
— Ты меня напугал! Я думала, что не придешь. А потом узнала, что всех проверяют, закрыли станцию на вход и выход. — Девушка тянется ко мне, шепчет на ухо. — Говорят, по всем городу проверяют. Ты как? Кажется, лоб у тебя горячий. Не заболел?
— Не-е, я в норме. А вот от лекарства в виде ласки не отказался бы, — подмигиваю ей.
— Нудаешь! — Валька смахивает белыми варежками слезы со своего лица.
— Время позднее, завтра тяжелый день. Надо обдумать, как до дома добраться. Метро-то закрыто.
— Переночуем у моей сестры. Мне всё равно к ней возвращаться, я тетрадку забыла.
Топаем по заснеженной Москве к дому, где живет сестра.
Входим в теплую квартиру. Пока я разуваюсь в маленькой и тесной прихожей, снимаю куртку и шапку, ищу глазами, куда их деть, Валя сбрасывает проворно шубку, скидывает сапожки и уносится на кухню вслед за сестрой.
— Только не спрашивай его ни о чем, — говорит она, когда я вхожу вслед за ними на кухню. Увидев меня, Валя улыбается через силу, и говорит: — Сейчас чайку поставлю.
Через десять минут уже пили чай с баранками у Наташи. Молодая женщина с пышными формами, под тридцать, мать десятилетнего сына, который уже давно спал в спальной комнате, она всё продолжала причитать, узнав, что по городу розыск идет.
— Что же это делается⁈
— Наташа, мы очень устали, — прервала ее стенания Валя, — спать жутко хотим.
— Я уже постелила вам в гостиной, тебе на диване, а ему на полу раскладушку поставила, но смотрю, ноги у него как у дяди Степы, лучше матрас киньте, пускай на полу спит.
Едва остаемся одни в комнате, как я усмехаюсь, глядя на хлипкий диван:
— Надеюсь, он не скрипит.
— Тебе сказали, ты должен спать на полу.
— Что ты милая, мне ласка требуется. Я готов на полу, если ты ко мне придешь.
— Ты только о «нем» думаешь!
— О ком? — округляю глаза.
— О чем — о сексе, — тихо говорит девушка. И слово «секс» из ее красивого ротика звучит, как-то не страстно и не умело.
— Сейчас ты будешь меня лечить.
— Я не доктор, я — журналист, — смеется она игриво.
Молочные щеки девушки покрываются ярким румянцем, когда мои руки ложатся на ее плечи, и гладят их.
— Раздевайся, я свет выключу, — командую. — Как ты любишь — будем заниматься сексом в полной темноте.
В этот момент из спальной комнаты раздается громкий храп мужа Наташи, и мы хихикаем.
— Макар, ты действительно весь горишь.
— Ну приболел немного, с кем не бывает.
— Тебе сейчас наркомовские сто грамм не помешают, — тихо произносит девушка, и снова одевается. — Я принесу, у Гришки есть заначка.
— Спасибо тебе, товарищ Синичкина, — говорю с теплотой в голосе.
Пока Валя бродит по квартире в поисках лекарства от боли в груди, я лежу в темноте, смотрю в потолок.
Если 1976 год мне запомнится тем, что я родился по новой, когда мне подарили жизнь. А еще выпуском грузовика КАМАЗ, появлением в моей жизни специализированных магазинов «Океан», зимними Олимпийскими играми в Инсбруке, которые мне не удалось посмотреть, премьерами фильмов «С легким паром или ирония судьбы», «Аты-баты шли солдаты», мультфильмом 38 попугаев, то этот год я запомню иначе.
Не хотелось бы верить в плохое, думать о таком, но предзнаменование такое себе. Вчера на меня наехали, сегодня я заболел, и менты меня шмонали. А я лежу тут, и не могу задать Вале главный вопрос, ради которого ехал через весь город.
— Я вернулась, — Валя тихо проскакивает в комнату, и в темноте протягивает мне стакан. — Держи.
— Спасибо, Валюш.
— Ты впервые назвал меня Валюшей, — прошелестела она, раздеваясь где-то там в ночи.
— Валь, забери стакан, — я прокашлялся хрипло. — Надо кое-что обсудить, чтобы не было потом всяких недомолвок между нами. Я это… в ЗАГС не хочу. Рано мне еще…
— Прозвучало так, что тебе рано умирать, — произнесла тихо девушка.
— Обиделась?
— Нет. Мне тоже рано. Тем более, я не уверена в тебе.
— Вот тебе на, приехали, — привстаю, опираюсь на локте. — Что я не так сделал?
— Я помню, как ты на Клавдию смотрел.
— Как?
— Как на женщину!
— А должен был? — всё еще не понимаю.
— Как на человека!
— А-а, понял, иди сюда. Холодно тут одному лежать. Одиноко.
Ощупываю презервативы под подушкой — на месте.
Валя раздевается до сорочки, и белым привидением проскальзывает в постель. Лежим под одним одеялом, как пионеры.
Понимаю, что нужна прелюдия — после такого вечера. Глажу Вальку по руке, спрашиваю:
— Почему ты не уверена во мне?
— Бабник ты!
Очень хочется сказать, что у меня в последнее время так много проблем и забот, что времени не хватает на поиск женщины специального назначения — для секса.
Девчонки в общежитии вешаются на шею, но что толку от них, не выгонять же парней из комнаты, чтобы сексом заняться. Конечно, можно приспособиться, порешать вопрос, но глупости не хочется творить. Сплетни поползут, комсорг Лидия узнает, со свету сживет, проведет свое собрание, где меня обвинят в аморальном поведении и вытолкают в спину из университета.
Нет, следить в общаге я не буду.
Женщин и за периметром достаточно — красивых умных сексуальных.
Только я почему-то к товарищу Синичкиной приклеился, меня этот меня начинает раздражать.
Валя «успокоила», сказав, что не доверится мне. Только как-то не по нраву пришелся мне ее ответ. Теперь хочется доказать обратное.
Но точно
