Ответный удар - Алекс Шу

Вася говорил, и держал меня на прицеле, контролируя каждое движение. А я боковым зрением заметил, как дрогнули ресницы Ивана Дмитриевича. Старик имитировал сон, и слышал каждое слово старлея.

— Больше вопросов у тебя не имеется? — после паузы осведомился предатель.

— Нет, — подтвердил я. — Мне всё ясно.

— Вот и отлично. — Вася смотрел на меня с чувством собственного превосходства. — А теперь нужно тебя обыскать и связать руки. Мало ли, что у тебя ещё по карманам лежит. Мне неожиданные проблемы не нужны. В машине это делать не очень удобно. Поэтому медленно и одновременно, выходим, не совершая лишних движений, без попыток героического сопротивления и самопожертвования. Ты поднимаешь руки, кладешь их на машину, широко расставляешь ноги и спокойно стоишь, пока я тебя обыскиваю и связываю.

— Хорошо.

Под дулом пистолета я вылез из «нивы», оставив дверь чуть приоткрытой. Думаю, что дед догадается, что делать. Сместился в сторону, положил ладони на багажник «нивы», стоя рядом со своей дверцей. Вася сместился ко мне, прохлопывая рукой брюки и куртку.

Дед медленно сместился, подтягивая ноги. Увлеченный шмоном предатель этого не увидел.

Сокрушительный удар прозвучал как выстрел. Резко распахнувшаяся дверь, отбросила Васю в сторону. Он даже выронил пистолет от неожиданности. ПСМ взмыл в воздух, отлетая далеко в заснеженное поле. А я уже прыгнул к нему, пробивая «орлиным клювом» в кадык и сразу же каблуком ботинка в район паха.

От первого удара Вася ушёл, чуть смесившись в сторону. Второй заблокировал предплечьем и сразу же контратаковал, выбросив ребро ладони в сонную артерию. Теперь ставить блок пришлось мне. Удар был хлестким и резким, рука на секунду онемела. И сразу же ребро стопы влепилось мне в грудь. Я отлетел на пару метров, мягко хлопнувшись спиной в сугроб. А Иван Дмитриевич уже летел на старлея, сшибая его плечами, как шар кеглю. Они, рыча и матерясь, покатились по снегу, охаживая друг друга ударами. Я встал. Грудь противно ныла, каждый вдох после пропущенного удара отзывался болью. Но медлить было нельзя, и я рванул вперед. И вовремя, поскольку молодой уже оказался сверху и дубасил хрипящего и плюющегося кровью деда с двух рук, стараясь всадить в висок, горло, ключицу или подбородок. Предатель заметил моё движение и каким-то невероятным образом умудрился отпрыгнуть назад, встав на ноги.

— Ссука, — прохрипел Иван Дмитриевич, перевернулся, приподнялся на локтях, и выплюнул на снег кровавый сгусток.

— Согласен, — кивнул я. — Ещё какая.

— Меньше слов, больше дела, — предатель хищно улыбнулся и двинулся к нам.

— Нна, — он попытался влепить мне ребром ботинка в колено, но я вовремя убрал ногу. Первый удар был примитивной обманкой, чтобы спрятать второй, прямой правой в подбородок. Я качнул корпусом, подседая под удар и всадил навстречу двумя выдвинутыми вперед фалангами указательного и среднего пальцами в солнечное сплетение, прямо в пучок нервных окончаний «под ложечку».

Предатель выдохнул и чуть согнулся, отшатнувшись назад и прилагая гигантские усилия, чтобы не скрутиться в три погибели. Я скакнул следом, закрепляя успех. Одновременно со мной, неожиданно дернулся вперед старик, обхватил ручищами Васины ноги и резко рванул их на себя. Не ожидавший сдвоенной атаки старший лейтенант нелепо взмахнул руками и начал медленно падать. В последнее мгновение, я на рефлексах выбросил вперед колено, с глухим стуком врубившееся ему в подбородок. Голова предателя мотнулась, его откинуло назад, и последний удар кулачищем, подгребший его под себя, дед наносил уже по бесчувственной тушке.

— Как, вы, Иван Дмитриевич? — спросил я.

— Жить буду, — прокряхтел старик, с трудом поднимаясь на ноги.

— И чего же вы чай пили? — попенял я. — Мы же с вами разговаривали об этом, что надо предельно внимательными быть, особенно с питьем и едой. Все нюансы обговаривали. Вы же знали, что в группе — предатель.

— А я его не пил. Почти, — Березин скривился и плюнул вязкой и тягучей красной слюной в снег. — Если бы, как и ты, отказался, совсем бы подозрительно выглядело и засланного казачка насторожило. Чуть-чуть глотнул, остальное, когда Алка сковородку мыла, а Васька-аспид вышел, в горшок с цветами вылил. Но все равно рубить начало. Старый уже, здоровье уже не то, что в молодости.

Я поддержал пошатывающего Березина.

— Уходить надо, Иван Дмитриевич. Американцы в любой момент появиться могут. А нам, сами понимаете, встреча с ними противопоказана.

— Правильно говоришь, — кивнул старик. — Уходим.

Я подхватил старика под руку, довел до «нивы». От души влепил бесчувственному предателю ногой в голову, тушку подбросило и развернуло в позу «морской звезды». Теперь наверняка, не скоро очнётся и проблем доставлять не будет. Связал Васю найденной в кармане веревкой, взял за ворот куртки и поволок к багажнику.

КОНЕЦ ЧЕТВЕРТОЙ КНИГИ