Александр Чернов - Одиссея Варяга
Ну, я его прямо у почтампта в одном исподнем с ошметками ушка и привязал к фонарному столбу, с плакатом "так будет с каждым, кто попытается воровать у армии и флота". А что, правда скотина помер? Странно, вроде не должен был от такого ранения, может, сердце слабое? Ну а от патруля я вообще не отстреливался. Я им честно сказал – пойду на крейсер, переоденусь, возьму смену белья и сам приду на гауптвахту. Кто ж знал, что тут в гостинице сидят господа офицеры. А стрелял я в воздух, чтобы внимание к этому Петуху привлечь… Ладно, погорячился.
– Слущай, Вася, а как-нибудь попроще ты не мог? Без явных следов? – удивился Руднев.
– Ну извини, говорю ж – погорячился, забыл.
– Так, сиди тут до послезавтра и не рыпайся, герой. А я пойду попробую твои завалы дерьма разгрести.
Через день Руднев снова появился на пороге "камеры" Балка, на этот раз с вооруженным эскортом из матросов с "Варяга".
– Значит так, этот чинуша еще жив, в госпитале он. Одевайся в парадное, поехали на встречу с лучшими людьми города. У меня с собой десантная полурота с "Варяга", с оружием, сначала в госпиталь за твоим знакомым, а уж после в городское собрание с визитом. И это, списочек из каюты не забудь прихватить. Будем делать военный переворот в отдельно взятом городе. Пора, наконец, объяснить людям, что такое законы военного времени. Будут знать, как у МЕНЯ воровать.
– А чего ты два дня полуроту собирал?
– Нет, я за два дня из Питера получил индульгенцию – приморская крепость Владивосток теперь официально не только на военном положении, но и на осадном, и живет по законам военного времени. Пришлось ввести в оборот такое понятие. Подчинена флоту. И самый главный петух в этом курятнике – я. И закрой пасть, а то вижу по наглой улыбочке, что хочешь про петуха откомментировать. Не та эпоха, не стоит. Кстати, и Макарову такой же картбланш надо будет выбить, если у нас без эксцессов пройдет… На выход, лейтенант Балк, с вещами!
Следующие три дня во Владивостоке чиновники и подрядчики вспоминали не иначе как словами "Варфоломеевская ночь". Хотя ни один человек в эти три дня не то что не погиб, а даже не был поцарапан. Но вид полуголого Петухова, стоящего у столба с повязкой на голове, так хорошо повлиял на не знавших такого обращения "бизнесменов", что физического воздействия больше и не требовалось. Достаточно было одного появления в комнате для допросов Балка с парой страхолюдного вида казаков с винтовками, чтобы несгибаемый и "кристально честный" чиновник, затравленно глядя на десяток лежащих на подоконнике табличек с надписью "Вор – пособник врага!", совершенно аналогичных болтающейся на шее Петухова, начинал каяться в своих грехах и закладывать сотоварищей.
После чего раскаявшийся грешник на глазах ожидавших своей очереди коллег отводился в соседний дом, откуда чуть погодя иногда раздавался револьверный выстрел. Балк весело палил в воздух, объясняя побледневшему чинуше, что "палец сорвался, а курок чувствительный".72
К концу недели в казну было возвращено материалов и ценностей на сумму более полумиллиона рублей. Все перепуганные чинуши и подрядчики, боящиеся смотреть в глаза друг другу, были позже собраны в зале городского дворянского собрания, и Руднев произнес перед ними речь, которую можно было резюмировать одной фразой – "до конца войны воровать у армии и флота нельзя". Тех, кто не внемлет, ожидает расстрел без суда и следствия. Для тех, кто проникнется и будет трудиться, не покладая рук – вся информация, добытая в ходе следствия, никуда и никогда не пойдет. Все темные делишки, не касающиеся армии и флота, не касаются и Руднева.
Но больше всего чинуш и простых обывателей напугала речь Руднева, которую он произнес перед общим собранием матросов и офицеров отряда крейсеров перед тем, как вести моряков на столь не характерное для них дело. Самым страшным было начало…
– Товарищи! – по рядам выстроившихся по экипажам моряков и офицеров прошло быстрое, недоуменное шевеление, как по колосьям пшеницы, когда по ним пробегает порыв свежего ветра. Не то чтобы социалистические идеи были особо популярны среди моряков на Дальнем Востоке, но сочувствующие были. Даже среди офицеров.
– Да-да, я не оговорился. Я всех вас считаю своими боевыми товарищами. И тех, кто со мной на "Варяге" прорывался с трофеями вокруг Японии; и тех, кто со мной на "Богатыре" держал на почтительном расстоянии от захваченого купца трех "Мацусим". Тех, кто на крейсерах ходил к японцам в огород, кто на "Громобое" рванулся нам навстречу, зная, что, быть может, придется отбиваться от пары-тройки асамоидов. А еще тех, кто тушил пожар на "Рюрике", готовился к атаке японских крейсеров и ходил к Гензану на миноносцах; всех, от командиров крейсеров до последнего штрафного матроса я считаю своими боевыми товарищами. Ибо мы вместе ходили под Богом и японскими снарядами, даже если мы там были в разное время и не всегда рядом…
Сейчас нам с вами, мои товарищи, придется заниматься тем, чем армия и флот заниматься не должны – наводить порядок в этом городе. Но я верю, что мы, товарищи мои, справимся и с этим – не страшнее снаряда под ватерлинию будет. И еще. Я испросил у государя-императора разрешения, чтобы все члены Товарищества ветеранов войн Российской Империи имели право обращаться друг к другу как товарищи, конечно, вне службы. Так что для всех вас я сейчас "товарищ контр-адмирал". Если кто-то из господ офицеров считает, что такое обращение уронит его честь и достоинство – вступление в общество дело сугубо добровольное.
Когда смолкли восторженные крики "ура" и оторопевшему Балку удалось на минуту уедениться с Рудневым, тот был схвачен за грудки и с пристрастием спрошен:
– Ты что за балаган устроил, Петрович? Какие в жопу товарищи, на кой ляд?
– Вася, успокойся, – непривычно скромно и застенчиво начал Руднев, – все началось с идиотской оговорки. Я когда от тебя шел, у меня Стемман что-то спросил, ну а я, голова-то занята, на автомате его переспросил "Простите, ТОВАРИЩ капитан первого ранга"… Ну, пришлось пообещать, что разъясню. Наплел ему про это гребаное "товарищество", мол, обдумываю, надеялся отвяжется… Так вот он вчера приперся почти что с половиной офицеров крейсеров и попросил организовать сие общество немедленно! Я думал спустить на тормозах – сказал: "или все участники боевых действий, не струсившие под огнем, включая матросов и даже армейцы, или я не участвую". Думал – не проглотят, так нет – прогрессивная молодежь, блин! Согласилися даже на это!!! Хотя и не сразу. Но ты не расстраивайся – через пару месяцев, я думаю, идея сама собой зачахнет.
– Знаешь, а может, и не зачахнет, особенно если этой идее помочь… Какую-то идеологию нам все равно надо будет Ильичу с компанией противопоставить, а если господа-товарищи офицеры на это готовы пойти, то почему бы и не "Товарищество ветеранов" для начала? Может надо будет ввести какие-то отличительные знаки на одежде, чтобы было сразу видно – господин перед тобой или товарищ… Мне, например, у беляков шеврон нарукавный из триколора нравился… Устав надо разработать, табель о рангах и прочее… Может, чего и выйдет дельное.
– Но ведь в это товарищество по определению только служившие во флоте и в армии попадут, причем не все. Какая же это массовая идеология?
– Знаешь, за кем сила, то есть армия, тот в конце-концов и прав. Читал я как-то в детстве Хайнлайна, интересные у него были мысли… Хотя и не только армия… Думаешь зря что-ли в нашем "светлом" будущем такая тотальная зачистка армии и флота велась, а оборонка разваливалась бешеными темпами? Просто кто-то очень неглупый смекнул, что окончательной капитуляции перед Америкой эти два русских сословия, если употребим такой термин в данном случае, могут и не допустить выступив открыто и сообща. Так что инженерный корпус тоже нужно привлекать. Опять же – по Петровской табели о рангах чиновнички-то тоже люд служивый. Может, и для них что-то организуем, типа "Десять лет без единой взятки", посмотрим…
Увы, занятые выведением чиновничества и купечества Владивостока на чистую воду и созданием "партии еще более нового типа", Руднев с Балком пропустили ответный ход Того, который снова решительно перевесил чашу весов войны на сторону Японии.
****Хейхатиро Того не любил работать ночью. Ценные мысли чаще посещали его при свете дня. Но в последний месяц планы войны на море шли к западным демонам, и Того невольно приходилось засиживаться за своим столом допоздна в попытках решить нерешаемое. Плохие новости приходили почти каждый день – сегодня, например, сначала доложили об очередном потеряном транспорте, причем даже не потопленом, а захваченом русскими вспомогательными крейсерами. К сожалению, кроме просто плохих были еще и очень плохие. По части же попыток закупорить брандерами русскую эскадру на внутреннем рейде Артура, таковыми были практически все.
