Император из двух времен - Владимир Викторович Бабкин
Словно сквозь лед раковины слышу:
– Ты зачем пришёл? Я не хочу тебя видеть. Уходи.
Пытаюсь найти хоть какие-то аргументы, чтоб сдвинуть дело с мертвой точки.
– Солнце моё, давай всё же всё обсудим. Я ведь очень люблю тебя, правда. Давай уже вернемся в нашу квартиру и…
Маша оправляет платье и отвечает холодно:
– В квартиру я больше не войду. Уходи и оставь меня в покое.
Восклицаю в сердцах:
– Но ты пойми хотя бы то, что о нашей с тобой размолвке шушукается весь дворец, а скоро будет говорить вся империя!
Жестко:
– Мне теперь уже всё равно. Уходи. Если любишь – уходи. Прошу тебя. Не заставляй меня.
Что-то никак я не могу нащупать ту нить, которая нужна. Лишь бормочу в отчаянии, пытаясь найти другой путь:
– Но империя…
Звонкая пощечина.
Перехватываю её руку, занесенную для новой оплеухи.
– Одной вполне достаточно.
Маша, задыхаясь от ярости:
– Возомнил себя богом?! Империя? Да мы все тут юниты в твоей компьютерной игре! Потеря меня у тебя вызывает не больше сожаления, чем потеря ферзя вызывает сожаление у шахматиста! Ты думаешь лишь о том, как эта потеря изменит общий расклад! Тебя очень волнует, что подумают и скажут другие?! Да? А тебя волнует, что ты сделал со мной?! Волнует, что ты меня унизил и втоптал в грязь?! Волнует?! На глазах у всего дворца унизил в день моего триумфа!! При всех!!! Публично!!! Хлопнул дверью в присутствии охраны и прочих!! Отчитал, как глупую девчонку!!! Или ты думаешь, что за дверью не было слышно?! Что я сейчас чувствую, тебя волнует?! Так, ты говоришь, что меня нельзя показывать людям, да? Я для тебя кукла?! Шахматная фигура? Забавная зверушка?! Вещь, которую надо привести в порядок перед показом?! Шушукаются они?! Да они все смеются мне в спину!!! Тычут пальцем!!! Я превратилась в посмешище… Ты превратил меня в посмешище, ты!!! За что ты со мной так поступил?! Ведь я тебя так любила… Боготворила… Я так старалась для тебя… Столько страдала… Готова была умереть ради тебя, а ты… Какой же ты оказывается… А я тебе так верила!! Господи Боже мой, как больно и пусто…
Она закрыла ладонями лицо и отвернулась. Я, не зная, что делать, пытаюсь её обнять, но она вывернулась из моих объятий, я успел лишь взять её за руку.
– Маша, послушай…
– Пусти немедленно и убирайся!!! Нет? Тогда я сама уйду. Видеть тебя и жить так я больше не могу! И не хочу.
Она с силой вырвала свою руку и направилась к дверям. На пороге Маша обернулась и отчеканила:
– Ты – мой муж, это тот факт, от которого мне некуда деваться. Нас объединяют дети и корона. Я буду исполнять свой долг перед империей. Но любить тебя я не обязана. И я шага не сделаю в нашу бывшую квартиру. Живи там сам, играй в свои шахматы сам с собой. Уходи и больше не приходи! Между нами всё кончено!
Дверь закрылась.
Вот так вот… Объяснились.
Потирая пылающую щеку, присаживаюсь на диван. Маша спит на нём вот уже четыре ночи. А я на своём. Пять. Пять ночей.
Вот уже четыре дня наша квартира пуста. Без Маши я туда заходить не хочу, а она, похоже, окончательно переселилась на детскую половину.
Господи! Какой же я дурак! Какой я дурак…
Сжимаю голову ладонями. Тихий и безнадежный стон.
Идиот.
Выхода из положения я решительно не видел. Если Маше сделать больно, если её унизить, то она этого никогда не забудет и никогда не простит. Никому. Даже мне.
Тем более мне.
Потому что в её глазах я совершил предательство. А это не прощается.
Тут Виктор прав. А я – дурак.
Вот так семьи и распадаются. Именно так.
Больше не слышно её прикольных словечек. Больше не носит она «басилевсы» и солнцезащитные очки. Больше не ходит в тир. Больше…
Впрочем, проще сказать, чего стало меньше.
Всего. Любви в первую очередь.
Она словно старалась отстраниться и выбросить из своей жизни всё, что связано со мной.
Это стала чужая Маша. Совершенно чужая. Словно выгорело у неё всё внутри. Ушло из души вместе с рыданиями.
Что ж, Виктор, я и тут облажался. Не помогли мне твои советы. А может, я их просто плохо слушал. Да уж… И что теперь?
Официальный развод нам, разумеется, не грозит, но такая семейная жизнь сродни отношениям коллег по работе. Бывших мужа и жены, вынужденных работать вместе в одной фирме и дальше. Холодно презирающих друг друга при этом.
Семью я фактически уже потерял.
Молодец. Мо-ло-дец…
Щека горела. Нечего было и думать в таком виде идти по дворцу. Блин, опять я думаю о том, что будут шушукаться. Права Маша, совсем я с этой короной перестаю быть человеком…
В дверь коротко постучали.
От нехорошего предчувствия ёкнуло сердце. С чего бы стучали сюда?
– Да!
На пороге появилась баронесса Улезко-Строганова. Её губы были поджаты в гримасе крайнего неодобрения.
– Говорите, Клавдия Петровна. Что-то случилось?
Та кивает.
– Случилось. Государь, прошу меня простить, но меня крайне беспокоит ваша с государыней размолвка.
Раздражённо отвечаю:
– Вам-то что за дело?
Но та была неумолима и решительно заговорила:
– Государыня в последние дни много плачет и, вообще, находится на грани нервного срыва. В таких условиях возможен выкидыш, и я настоятельно требую…
Я вскочил на ноги.
– Что?!
Баронесса удивленно посмотрела на меня.
– А государыня вам не сказала? Что ж, это многое объясняет. Да, она беременна, и поэтому я настоятельно…
Я пулей выскочил из комнаты.
Машу я нашёл в её кабинете. Она стояла, глядя в окно, и даже не сделала попытки обернуться.
Бросаюсь к ней, сгребаю её в охапку и начинаю бешено целовать её мокрые от слёз щеки.
– Маша, счастье моё… я так счастлив… люблю тебя… спасибо тебе…
Жена резко отстранилась и, промокнув щеки платочком, холодно уточнила:
– Улезко-Строганова проболталась?
– Да, радость моя, почему ты не сказала?! Я так рад!!! Я счастлив!!!
Ледяное:
– Порадовался? А теперь – уходи. Это ничего не меняет в наших отношениях. Решение мной принято. После окончания протокольных мероприятий Олимпиады я с детьми уезжаю на Остров. И свой долг перед империей я уже выполню там.
Восторженно прерываю её.
– Блин, Маша! Какая к чертям империя?! Какой Остров?! У нас будет ребёнок! Господи! Спасибо Тебе, Господи!!!
Маша сделала шаг назад и указала пальцем на дверь.
– Уходи. Я тебе уже всё сказала. Между нами
