Наталья Болдырева - У обелиска (сборник)
Уолтер облокачивается о стойку и смотрит долгим, глубоким, как Марианский желоб, взглядом, а потом как брякнет:
– Сегодня ты выйдешь на турнир, малышка Мэриэн.
– Нет! – Я возмущенно отставляю «Марианну».
– Да, – спокойно заявляет Уолтер.
А дело, собственно, в том, что я не могу танцевать. То есть я, конечно, могу танцевать, я танцую с рожденья. Я танцевала, наверное, еще в утробе, да только позабыла.
Но турнирная площадка на крыше муниципалитета. А я боюсь высоты.
Вру, конечно. Два этажа всего. А когда танцуешь, вообще забываешь обо всем на свете: и о том, где находишься, и о том, что на тебя смотрят сотни глаз. Просто танцуешь.
Я была очень тяжелым младенцем и долго не начинала ходить. Когда я, наконец, заковыляла, переваливаясь, как медведь-шатун, наш докторишка Свенсен сказал моей матери: «Вряд ли она у вас будет танцевать».
– Глупости! – отбрила его моя матушка, царство ей небесное. И правильно сделала. Через год я уже стучала каблучками по деревянному полу. А через десять – стала лучшей в городке.
Но два лета назад, на турнире, я подвернула ногу и упала. На глазах у всех. И у Брайана. «Бедная девочка», – сказал он.
Нога болела и раздулась, как пузырь. Но докторишка Свенсен пощупал, сказал: «Это растяжение», и велел сидеть два дня дома, прикладывая холодную рыбу. Все прошло. «Черт с ним, с турниром, – подумала я, – жизнь не кончается». Через два дня я вышла на улицу, а на третий попыталась станцевать на вечеринке в клубе. И нога тут же подвернулась снова, причем на этот раз было гораздо больнее, я едва не закричала. Брайан, конечно, тоже был в клубе. «Как мне тебя жалко», – сказал он.
На мне все заживает, как на собаке. Вскоре я уже бегала как новенькая. А через месяц мне стукнуло семнадцать – как Стефани сейчас. Тогда она была еще прыщавым тинейджером, хотя и моей лучшей подругой. Так что на свой день рожденья я ее пригласила, конечно. Ну и Брайана тоже. Гостей было много, вся наша молодежь. Пили пунш, пили эль, танцевали степ. И я танцевала лучше всех. Пока вдруг не зацепилась за выбоину в полу и не услышала душераздирающий «щелк»!
Я снова упала, а Брайан поднял меня и сказал, что все это ерунда, что я танцевала умопомрачительно. А потом я случайно услышала, как он говорит кому-то: «Просто я не хочу, чтоб у нее возникли комплексы».
На сей раз я заработала отрыв лодыжки, просидела две недели в гипсе и больше уже не пыталась танцевать при народе. А через год Стефи отстучала Золотой степ. И Брайан сказал ей, что любит.
И я поняла, что меня больше нет.
А вот теперь Уолтер говорит, что…
– Сегодня ты выйдешь на турнир, малышка Мэриэн.
И где-то в глубине Марианского желоба мелькают золотые рыбки. Откуда только они там.
Допиваю коктейль и топаю домой. Выйду я на турнир или нет – надо попробовать отыскать подходящую одежду.
Сижу на кровати в одной нижней юбке, тупо пялясь в никуда. Ничего не хочется делать. Через неделю начнется учеба, и я уеду. А там – кампус, друзья, профессора…
«А может, не возвращаться?» – Мысль приходит так неожиданно, что я пугаюсь.
В этом городке меня ничто не держит. Родителей давно нет, Брайан больше не мой. Уолтер… Уолтер, ха. Странно, что я вообще о нем подумала. Остается степ.
Без Брайана можно прожить, без степа – нет. Хотя именно Брайан МакКолин, соседский мальчишка, научил меня танцевать.
За окном блестит море. В одной иностранной сказке девушка ждала у моря корабль с парусами неестественного красного цвета. Вот дура-то, лучше б танцевать училась. Дуракам, однако, везет: дождалась. Вот и Стефани повезло, чертику из табакерки. А мне не везет.
В углу комнатушки стоит старый растрескавшийся сундук, еще бабушкин. Я не храню там свои вещи, они развешаны по стенам на гвоздиках. Некому тут заняться уютом, да и незачем: я приезжала лишь на каникулы, а теперь и вовсе перестану. Закончу колледж, найду работу. Вот только степа мне будет не хватать. В столице его почти не танцуют: не модно. А в сундуке лежит круглая зеленая шляпка. Ее можно приколоть шпильками к кудряшкам, будет оригинально. Юбок у меня всего две, блузка подойдет любая. Главное – туфли. А они у меня новые и безупречные: «Антилопа».
Спрыгиваю с кровати, распахиваю сундук. Через десять минут я полностью одета и готова к выходу. В пыльном зеркале на стене мое довольное отражение в короткой клетчатой юбке, блузке навыпуск и зеленой шляпе. И эта девчонка только что рыдала? Не может быть.
Выхожу из дома, прихватив зонтик. До муниципалитета рукой подать. По дороге приплясываю и прищелкиваю каблуками. Только не взбалтывать…
Сверху доносится странный гул. Задираю голову. Вижу птичий клин. Да нет, это не птичий клин! Пять самолетов, один впереди и по два справа и слева, галкой. Протираю глаза, чтобы лучше рассмотреть… Нет надо мной уже никаких самолетов, как и не было. Померещилось. Что за дела?
Улицы пусты, весь народ уже на турнире, я опаздываю. Счастливчики, занявшие места с ночи, расположились на крыше. Здесь все наши: красотка Анет, своей грудью загородившая обзор, зануда Алекс, возомнивший себя столичным жителем, черный толстяк Барни со своей трубкой, рыбаки с побережья, которых долго перечислять, молодежь с той стороны холма, докторишка Свенсен и, конечно, Стефани и Брайан. Остальные смотрят с соседних крыш и с холма – это не так удобно, зато места много, никто не сбросит. Три лета назад, помнится, рябую Мэгги спихнули, с тех пор она еще и хромая. А для танцора степа это…
Лучше уж в петлю.
Уолтера пока не видно, наверняка возится в баре: ведь после турнира туда хлынет радостная толпа. Но он появится обязательно: поддержать и пожелать мне удачи.
Я не заявила участие – ведь не собиралась же, – но это ничего. Таких, как я, умников на каждом турнире набирается человек пять-шесть. Они выступают в хвосте, так что времени еще много.
Я отчего-то чувствую тревогу. Люди выходят и танцуют, выходят и танцуют. Я всех знаю: вместе бегали в школу, ловили крабов, собирали лютики на холмах… Ну вот, опять я об этом, не буду. Стефани танцует не так хорошо, как в прошлый раз, ей мешает длинноватое для степа свадебное платье. Но Брайану, как мне кажется, все равно: он смотрит на нее с обожанием. Может, ему и степ-то не нужен? Неужели не нужен? Что же тогда?
Сам Брайан отстучал как-то… обычно. Без куража совсем. Или я привередничаю? Девчонки рядом пихают друг друга локтями, кивая на Брайана: смотрите, мол, наш красавчик. Не могу удержаться, чтоб не фыркнуть. Вот гусыни! Горазды на чужих мужей заглядываться. А впрочем, какое мне дело. Пусть Стефани беспокоится.
Мой выход. Надо бы протиснуться через толпу к площадке, но от долгого стояния так затекли ноги, что не могу пошевелиться. Вот это да! Мне же танцевать. Не знаю, то ли смеяться, то ли плакать, хочу поднять руки, чтоб растолкать народ впереди. Какое там! Руки тоже не слушаются. Вот так штука, шмякни меня волна! Что еще за новости? Порываюсь крикнуть – язык словно прилип к небу. Тут уж мне совсем поплохело. Мало мне подвернутых ног… Главное, ни одна морда даже не пытается помочь, все вроде как мимо меня смотрят. А на площадку вылазит кто-то! Да я же последняя была!
Нет, оказывается, не последняя. Какая-то девка, не пойму, кто это, но очень знакомая, кланяется направо-налево и начинает выкаблучиваться:
Послушай, друг!А где здесь Чаттануга Чу-Чу?Десятый путь!Вперед и вправо свернуть.
Вроде и неплохо танцует, ножки вон какие резвые, сразу видно: не подворачивала три раза подряд. Залюбуешься. Но откуда она взялась?! И туфли, главное, приличные, судя по каблуку. Юбка, конечно, так себе, в клеточку. А шляпенция на башке – вообще отпад. Где она такое старье выкопала? Однако ей идет. Не с побережья девчонка, у нас тут нет таких, но я ее точно знаю. С той стороны холма, что ли, шерифа дочка? Да нет, дочка шерифа, Кэти, вроде помладше…
В восемь поезд свистнул –Время выпить пришло,Знаю я, что ТеннессиНедалеко,Подбрось угля лопату,Чтобы ход не падал,А вот уже и ЧаттанугаЗа стеклом!
Тут девчонка в шляпе оборачивается. И я вижу себя.
Как в зеркале.
Шмякни меня волна, подними да брось еще раз с перекрутом! Что же это делается?..
Она продолжает танцевать… То есть это я продолжаю, а я стою и смотрю на себя. Как я танцую. Так и свихнуться недолго. И все смотрят на меня – ту. И главное, все хлопают! Подбадривают! И даже Брайан! И Стефани! Но как же я?!
Она, которая я, кружится и кружится, а у меня перед глазами уже все плывет.
На площадку вдруг поднимается Уолтер. Почему он в морской форме? Ему очень идет. Он тоже танцует.
Только это уже не площадка, это палуба. Верхняя палуба корабля – огромного, высотой с десятиэтажный дом. Военного корабля, линкора. Я разбираюсь в этом, как любая девчонка с побережья.
