Константин Костин - Сектант
— Я утром уйду. Можно я у тебя переночую?
— Можно, — Сергей не задумался, что кровать у него только одна.
* * *Ночь была неспокойная. Они спали с Аленой вдвоем, та прижималась во сне и тихонько, по-детски, всхлипывала и что-то бормотала. Сергей с неловкостью чувствовал, что свой заговор она с него сняла…
Спалось плохо.
— Просцай. Может, есцо встретимся…
— Прощай.
Они держались за руки. Алена привстала на цыпочки и неловко поцеловала Сергея в губы.
— Сцастья тябе.
— И тебе…
Девчонка развернулась и медленно пошла по улице. Обычная деревенская девчонка, на колдунью нисколько не похожая. Уносящая в своей маленькой котомке тайную книгу, знания в которой нельзя давать не в те руки.
В принципе, Сергей был согласен с Аленой. И в том, что книгу нужно прятать и в том, что прятать должна она. Сейчас есть только один охотник за тайными знаниями — товарищ Вацетис. Алену от уже «отработал» и теперь переключился на Сергея. Поэтому, когда к нему придут, лучше будет, если книга окажется далеко-далеко.
Вацетис… Значит, не колдун, не волшебник, не черный маг… На самом деле, кто видел мага с мандатом? Вацетис — представитель некоей большевистской организации, активно разрабатывающей секреты магии, приемы деревенских колдунов, оккультные тайны… Как там назывался институт в случайно прочитанной книжке? НИИЧАВО? Вот, наверное, что-то вроде… Кстати! Сокращение из мандата! ИИФ! Уж не Исследовательский Институт ли? Правда, опять все портит загадочная «Ф». Что она означает? Институт Икспериментальной Физики?
Да, Сергей здорово ошибся, считая, что большевикам неинтересны магия и колдовство, и он сможет спокойно заниматься поисками артефакта. Наивный. Большевикам интересно всё. Они как-то умудрились устроить так, что вся страна интересуется наукой и изобретениями. Ну может и не совсем вся, но многие, очень многие. Институты теоретических наук открывались в 23-ем, в 20-ом! В 18-ом! Здешние большевики открывали школы, институты, техникумы. Они пришли не управлять тупой массой оболваненных подданных, они хотели, действительно хотели сделать весь народ грамотным и образованным. Большевики интересуются космосом, радио — которое здесь вроде компьютеров в 21 веке — химией, физикой. Да что там, Слава упоминал об исследованиях атома! Атома! Так большевики, того гляди, создадут первую в мире атомную электростанцию. Или атомную бомбу. Все же кончеными пацифистами они не были. Даже шла речь о создании «лучей смерти», что-то вроде лазерных, режущих все и вся. Виктор Алексеевич еще, когда услышал об этих лучах, хмыкнул так, как будто лично участвовал в разработках. И сейчас Сергею вовсе не казалось, что у большевиков ничего не получится. У большевиков нашего мира — не получилось. ЭТИ — сделают. Настолько все были заражены уверенностью в силах и возможностях человека.
Большевики бросили вызов казавшейся несокрушимой власти Российской Империи и победили. Понятно, что теперь они уверены, что могут победить всё. Вызов природе, вызов вселенной, да что там, самому Богу — кажется, Зоя говорила о том, что где-то собирались поставить памятник Иуде. Неужели же такие люди не захотели бы поставить себе на службу силы волшебства и магии?
* * *— Привет, Слава! Здравствуйте, Катя!
Брат с сестрой жили в общежитии, или, скорее в коммуналке, вдвоем в одной комнате, перегороженной раскладной ширмой с выцветшими японками.
Сергей решил, что в воскресенье искать Славу на работе бессмысленно и решил нагрянуть незваным гостем к нему домой: обсудить конструкцию изобретаемой ручки и все такое. Честно говоря, наткнуться здесь на Катю он не рассчитывал.
Девушка-комсомолка его немного пугала. Сергей не мог понять, почему она так радостно приняла его в первые дни знакомства и так неласково встречает теперь. Что не так-то? Неужели все дело всего лишь в том, что он открывает мастерскую и значит, для правоверной комсомолки, перешел «на темную сторону»? На сторону капиталистов?
Но ведь он — по-прежнему он. Или здесь не признают компромиссов? И друг — это друг, а враг — это враг, и никаких «понять, простить»?
Как все сложно…
Катя немного натянуто улыбнулась Сергею и скрылась за ширмой.
— Хочешь покушать? — спросил Слава, держа в руках огромную сковородку с горячей жареной картошкой.
Сергей вдохнул ароматный парок и неожиданно упал в обморок.
* * *— Ну как так можно?! Как?!! — Катя не находила себе места от возмущения, — Сколько нужно было не есть, чтобы упасть в голодный обморок?!! Сумасшедший!!!
Сергей не назвал бы обморок именно голодным. Просто… Перенервничал на этой неделе, не выспался. Он же ел. Буквально… Сергей задумался. А, правда, когда он ел последний раз? В памяти сведения отсутствовали. Вернее, были воспоминания о чем-то наскоро проглоченном, но это было… Три дня назад?!
— Я болен, — прошептал Сергей, стараясь, чтобы это не прозвучало слишком уж умирающе. Получилось. Почти.
— Я сама вижу, что болен!!! Только больной может настолько увлечься своей дурацкой мастерской!
— Нет. Я на самом деле болен. Я с рождения не чувствую вкуса пищи и у меня нет чувства голода.
— Правда? — судя по голосу, Катя окончательно записала Сергея в смертельно больные.
— Правда не чувствуешь? — в комнату вошел Слава с большой алюминиевой кружкой, прихваченной полотенцем, — Я тут немного бульона подогрел. Выпей.
Над Сергеем склонились две рыжие головы. Он, чувствуя себя крайне неловко, отхлебнул из кружки…
— Слава, — обожженный язык засаднило, — я вкуса не чувствую, но это не значит, что могу выпить кипяток!
Слава схватил кружку за бок, обжегся, кружка упала на пол, бульон выплеснулся широким фонтаном.
— Перекусил…
* * *Через полчаса брат с сестрой все же напоили Сергея бульоном и теперь размышляли, что с ним делать. Не обращая никакого внимания на робкие возражения бывшего больного.
— Слава, я вообще-то хотел обсудить с тобой конструкцию ручки…
— Вот! Отлично! Катя, мы берем Сергея с собой!
— Нет! Ты же помнишь…
— Помню, помню. Катя, что в этом такого? Ведь тебя увижу я, увидит кто-нибудь другой…
— Но не он!
— Никаких возражений! Сергей идет с нами.
— Иду куда?
Сергей сидел на кровати и водил головой от одного спорщика к другому.
— Мы с Катей сегодня собирались идти купаться на реку. Вернее, купаться собиралась Катя, а я — скучать на берегу…
— Тогда я не пойду! — развернулась девушка.
— Катя, не будь ханжой. Ты достаточно красива и можешь показать себя…
У Сергея появилось подозрение, что Катя собиралась купаться голышом и теперь стесняется. Правда, почему тогда брат не видит ничего плохого в том, что его обнаженную сестру увидит посторонний.
— Катя, обещаю не смотреть в вашу сторону, — попытался примирить их Сергей.
— Можешь не смотреть! — она, похоже, обиделась. Вот и пойми их, девушек…
— Отлично, — Сергей решил немного разрядить обстановку, — Пиво берем?
— Нет!
Разрядка не получилась.
— Катя не пьет… пива. И водки не пьет, — Слава подумал, — И вино.
— Лимонад?
— Я — не маленькая девочка!
— А мне, — встрял Слава, — нравится лимонад.
— И мне, — добавил Сергей.
Катя фыркнула.
* * *— Значит, вкуса ты не чувствуешь? — Катя по дороге на реку выпытывала у Сергея особенности его «болезни».
— Нет.
— Сейчас проверим, — Катя протянула руку через соседнюю изгородь, белое платье туго обтянуло… спину, — Ешь.
— Катя! — возмутился Слава. На узкой ладони лежала горсть крыжовника. Зеленого, как изумруд.
— Ешь.
Сергей спокойно закинул ягоды в рот и разжевал. Проглотил. Катя пристально смотрела ему в лицо. Он посмотрел на нее и подмигнул.
— А как же тебе тогда может нравиться лимонад? — Катя кивнула на корзину, в которой Слава нес булки и несколько бутылок лимонада с неизвестным Сергею названием «Лагидзе».
— А он мне не нравится, — прищурился Вышинский, — Я приврал, чтобы ты согласилась.
Катя сверкнула глазами и отвернулась. Сергей со Славой взялись обсуждать будущую ручку.
— Из чего корпус будем делать?
— Из пластмассы, — ляпнул Сергей и прикусил язык. Какие еще пластмассы в двадцать пятом?
— Из какой именно? — невозмутимо уточнил Слава.
Что, ЗДЕСЬ они уже есть??
— А какие бывают? — осторожно поинтересовался Сергей.
— Ну, самые распространенные: эбонит, галалит, тот, что из молока делают…
Пластмассу — из молока?! Чего только на свете не бывает…
— …целлулоид, бакелит, карболит. Ты слышал о карболите?
— Да нет, — чего не слышал, того не слышал. Если быть совсем уж честным, из всего перечисленного Сергей слышал только «эбонит» и «целлулоид». И то — в анекдоте.
