«Битлз» in the USSR, или Иное небо - Юлий Сергеевич Буркин
– Но я не понял ничего.
– Да нет, кое-что все-таки понял, – возразил Джордж. – Правда, она, скорее, не сказала мне это, а показала.
– Мы не ошиблись, это девочка? – состроил заинтересованную рожицу Пол.
Но Джордж не обратил на его глупую шутку внимания и продолжал:
– Вот, подумайте сами. Белка. Красота, а не зверь. Мы только увидели ее, и сразу стали счастливее. А посмотрите вокруг – лес, прекрасный лес. И от того, что они тут есть – этот лес, эта белка, – нам уже хорошо, правда?
– Допустим, – кивнул Джон. – И что дальше?
– Мы всё терзались и мучились, что же такое мы должны делать или, наоборот, не делать, чтобы менять мир к лучшему. А ведь все просто, как велосипед. Пракрити Майя открыла мне: мы должны просто быть. Пока мы есть, мир и будет меняться к лучшему.
– Как-то это слишком просто, – скривился Джон. – Даже проще, чем велосипед. Это как самокат.
– Точно, – поддакнул Ринго. – Шовинизм какой-то. Джордж покачал головой:
– Не так уж и просто. «Быть» – это тяжелая работа. Как у вьючной лошади. Вы еще увидите…
– Вьючная лошадь, говоришь? – пробормотал Джон и замолчал. – Боюсь, что ты прав, – неожиданно согласился он. – «Быть» можно по-разному. Жрать и спать, это еще не быть. Творить и пахать как лошади, вот как должны «быть» мы. Тогда мы что-то изменим. Если нас будут слушать, люди будут меняться, а с ними и мир изменится… Чего расселся, парень, – кивнул он Ринго. – Пошли!
– Но ведь всё когда-то кончается, – повторил недавнюю сентенцию Пол, еле поспевая за Джоном. – Мы, конечно, постараемся, изо всех сил будем стараться, но мы не вечны, рано или поздно нас забудут…
– А надо, чтобы не забыли, – твердо сказал Джон. – Вот Христа уже две тысячи лет не забывают.
– Опять ты за свое, – погрозил Пол пальцем. – Давай лучше о нас говорить. Без сравнений. – Он повернулся к Джорджу. – Ну а если все-таки забудут?
– Значит, мы не выполнили свою миссию, и горе этому миру.
Они подошли к институту и увидели желтую «Волгу», а рядом – шофера, беседующего со сторожем. Таксист их заметил и заулыбался.
– Володя, переведи, пожалуйста! Вот уж не думал, что целых «битлов» повезу! Нашим расскажу, не поверят! Хотя, поверят, про вас уже везде трубят! – Он горячо пожал музыкантам руки. – Григорием меня кличут. Ребята, я ваш фанат со школы еще! Вы не против? – Он показал на фотоаппарат «Зенит», висящий у него на шее.
Сделав дюжину снимков в разных ракурсах и сфотографировавшись с «битлами» в обнимку, счастливый водитель пригласил их садиться.
Прощаясь с уже падающим с ног Сухотиным, Пол сказал:
– Мы сейчас встретили в лесу чудесную белочку.
– Белочку? – переспросил тот по-английски. Потом сказал по-русски водителю: – Белочку они встретили. – Оба засмеялись. Потом сторож вновь обратился к «битлам»: – Это ничего, нормально. Вы, джентльмены, какой день подряд пьете-то?
Те в ожидании разъяснений переглянулись, но сторож лишь махнул рукой:
– Ладно, бывайте, гении. Пойду-ка я домой, посплю. А то, не ровен час, и меня белочка посетит.
Музыканты забрались в салон.
– А может, к Виктору заедем по пути? – предложил Пол, когда они выехали на широкую дорогу.
– Не рановато? – покачал головой Джордж. – Он нас на ленч приглашал. А сейчас только девять утра.
– Я спать хочу, – проскулил Ринго.
– Гитару заберем и сразу уедем, – настаивал Пол. – У меня мелодия в голове вертится, хочу в отеле подобрать… А позже снова приедем.
– А если она уже ушла в свой университет? – невинно спросил Джон.
– Нет, ей к одиннадцати, – возразил Пол и осекся. – Ну ты… При чем здесь…
– Ладно, – усмехнулся Джон понимающе. – Заедем. – Он был в хорошем настроении. – Может, и дома еще.
Машина неслась с горы, забирая влево, к железнодорожному переезду. Ринго задремал. Глянув на хмурого Пола, Джон дурашливо затянул:
– I give her all my love,
That's all I do…*
Пол подозрительно на него посмотрел, потом улыбнулся и продолжил:
– And it you saw my love
You'd love hertoo…**
[* Она дала мне все,
Чего я ждал… (англ.)]
[** И я назвал ее
«Моя звезда» (англ.).]
– AndIbve her***, – закончил Джордж. [*** Да, влюблен я (англ.).]
– Елки-палки, все трое солируют! – воскликнул водитель Григорий вне себя от восторга. – Такого еще никто не слышал! – И от нахлынувших чувств с размаху шлепнул ладонями по рулю.
Как раз в этот миг с прилегающей справа дороги на шоссе, прямо перед носом «Волги», выскочил зеленый «газик». Не успев еще как следует ухватиться за баранку, Григорий ударил по тормозам.
Все произошло в считаные секунды. «Волгу» занесло на скользкой дороге, и она со всего размаха врезалась в радиатор «газика», а затем, как в замедленной съемке, поплыла по воздуху, перевернулась несколько раз и влепилась в бетонный столб.
Водителя при ударе вынесло через лобовое стекло, и он, проскользив несколько метров по льду, остался лежать на дороге бесформенным черным горбом.
Шофер «ГАЗа» выпал из кабины, у него тряслись руки. Утирая ветошью кровь с лица, он вихляющим шагом подошел к тому, что осталось от легкового автомобиля…
Ринго проснулся. Машина, замедляясь, двигалась к железнодорожному переезду. «Газик» шел перед ней.
– Уф-ф, – сказал Ринго. – Что ж мне все мерзость-то разная снится?
– Кто умер теперь? – поинтересовался Пол.
– Все, – отозвался Ринго. – Ладно, проехали… Вы, кстати, песню не пели?
– Какую? – удивился Пол.
– «And I love her».
– С чего бы вдруг?
– Действительно. А мы сейчас к Виктору едем?
– И что из этого? – надменно поднял бровь Пол.
– Ладно, проехали, – повторил Ринго, махнул рукой и уткнулся носом в стекло, разглядывая заснеженную обочину.
К большому огорчению Пола, Ольга уже ушла. Виктор Дмитриевич и Валентина Александровна уговорили «битлов» остаться позавтракать. Изъяснялись в основном жестами. Ринго и Джон, уплетая пельмени, подносили руки к груди и закатывали глаза. Лактовегетарианцы Джордж и Пол производили те же действия, потрясенные экзотическими сырниками со сметаной. Когда фантаст, с трудом припомнив нужные английские слова, спросил про «эназэ ворлдз», добавив: «Вилен Корнеев», «битлы», радостно улыбаясь, отрицательно завертели головами и забормотали:
– There are no other worlds… Другой ньет…бат здес ест! One… Один!
Зазвонил телефон.
