Магнат - Александр Иванович Седых
Унгерн немного помолчал, раздумывая над неожиданным предложением, а потом решительно заявил:
— Я согласен принять участие в строительстве светлого храма новой русской империи. Атаман, каков ваш дальнейший план?
— Азиатская дивизия двигается вдоль Транссиба, вбирая в себя потоки эмигрантов.
Песчаная змейка двинулась дальше по карте, прирастая песчинками из сибирских просторов и тонкими струйками песка из китайской Маньчжурии.
— Роман Фёдорович, ваша задача включить в свой караван отряды из Маньчжурских степей. Атаман Семёнов дискредитировал себя позорным бегством из Читы, теперь он не является авторитетом для казачества. Слухи о благодатном парагвайском крае уже бродят в китайских землях. Вам не составит труда объединить разрозненные белогвардейские отряды под своим командованием.
— Как будем вывозить народ из Владивостока? — заметив, куда стекаются песчинки на карте, озадаченно почесал затылок Унгерн. — И как организовать снабжение колонны во время рейда по Дальнему Востоку?
— Из Парагвая уже плывут суда с провиантом, — обнадёжил Алексей. — Фуражное зерно для коней и продовольствие для переселенцев будут идти по железной дороге, навстречу движению колонны. Обратно во Владивосток в вагонах поедут семьи казаков. Я постараюсь арендовать все свободные железнодорожные составы.
— Алтайское золото? — предположил источник финансирования Унгерн.
— В составе каравана казачью казну будут охранять парагвайцы, — кивнул Алексей и конкретизировал сумму: — Пять тонн золотом.
— Думаете, хватит, чтобы всем табором через Тихий океан перемахнуть? — недоверчиво прищурил глаз Унгерн.
— Остальное добавим казачьими рублями, — отмахнулся от формальностей парагвайский магнат. — Я постараюсь уговорить япошек, переправить пятидесятитысячную толпу эмигрантов всего лишь за полцены. Да ещё, пожалуй, и пару тысяч коняшек с собой увезём, а то у нас в Гран Чако дефицит конной тяги.
— Ваша наглость, атаман Ронин, не имеет границ, — рассмеялся Унгерн.
— Мои таланты столь же безмерны, как и богатства, — разведя руками, поддержал веселье магнат.
— Во всяком случае, убеждать вы умеете, — кивнул генерал и, настороженно скосив глаза, задал щекотливый вопрос: — А кому непосредственно мне предстоит подчиняться в военном плане?
— Пока начальником генерального штаба у нас назначен Николай Францевич Эрн. Однако, после сосредоточения в Парагвае всех белогвардейских частей, может быть выбран другой высший офицер из окружения барона Врангеля.
— А будут ещё и не белогвардейские воинские части? — уловил тонкий нюанс генерал.
— Анархистами верховодит батька Махно, — пожал плечами Алексей. — Может, ещё кто–то из пленных красноармейцев пожелает остаться в Парагвае, тогда солдаты своего лидера выберут.
— И каковы их задачи? — сжав зубы, процедил барон.
— Перманентную мировую революцию никто не отменял, — издевательски усмехнулся атаман и заговорщицки подмигнул. — Будут гадить европейцам в их колониях Латинской Америки, Африки и Ближнего Востока. Не переживайте, барон, мир велик — всем места хватит для своей войны.
— И как только уживаются в Парагвае монархисты с анархистами?
— Просторы Гран Чако отделяют лучше забора, — пожал плечами владыка. — Да и я в казачьем крае не допущу свары.
— Пожурите неслухов, батюшка Алексей, или епитимью наложите? — издевательски буркнул Унгерн.
— Пинком под зад вышвырну из обетованной земли! — нахмурил брови атаман. — У нас в Парагвае с дисциплиной строго.
— А как же идеалы анархизма? — подловил на нестыковочке барон.
— Вот такой у нас централизованный казачий анархизм, — важно поднял указательный палец основатель утопического государства. — Исконно казачья вольница, со свободой и воинской дисциплиной одновременно. Подлинное народовластие, с выборным Советом казачьих депутатов.
— Понял: всем разношёрстным стадом управляет один суровый пастырь, — недвусмысленно уставился на парагвайского диктатора Унгерн.
— Ну, конечно, не без строгого пастырского надзора, — скромно опустил глаза батюшка Алексей.
— А если заморские бесы завалят парагвайского божка? — прищурив глаз, криво усмехнулся барон.
— Для того мне боевые архангелы и потребны, — глянул прямо в глаза Унгерну владыка. — Чтобы по всему свету вразумлять злобных бесов.
— А записывать в божье воинство у вас, батюшка Алексей, принято кровью? — поддёрнув рукав халата, с готовностью протянул руку вперёд улыбающийся Унгерн.
— Достаточно крепкого рукопожатия, — улыбнулся в ответ Алексей и, наклонившись вперёд, протянул руку навстречу новому адепту.
Рука казацкого шамана прошла сквозь колышущуюся стену огня, словно через водную завесу. Только вместо струй воды, рукав рубахи омывали пляшущие языки алого пламени.
Генерал не смог сохранить улыбку на устах, ибо с отпавшей челюстью держать на лице весёлую гримасу оказалось весьма проблематично. Лишь через пару секунд, совладав с удивлением, Унгерн, упёршись левой рукой в запорошенную песком карту, наклонился глубже и осторожно соприкоснулся пальцами с ладонью призрака. Рукопожатие казацкого шамана оказалось по–настоящему богатырским.
— Вот и чудненько, что сговорились миром, — расцепив железный захват, вытянул обратно сквозь пелену огня руку факир, совершенно без ущерба для рукава чёрной рубахи. — Время поджимает, мне надо во Владивосток поспешать. Удачи, Роман Фёдорович!
Алексей водрузил на голову папаху, плавно встал и отступил к порогу.
Внезапно полупрозрачный огненный занавес упал. Поленья в каменном очаге превратились в золу. В юрте сразу воцарился полумрак. Свет слабой керосинки за спиной Унгерна отбросил его тень к ногам казацкого шамана. Песчинки у порога закрутились в вихре танца, тёмным плащом укутав чёрную фигуру таинственного гостя. Полог юрты распахнулся, и призрачная фигура Асура выплыла в майскую ночь.
Порыв воздуха раздул угли прогоревшего костра, и потревоженные головешки заморгали алыми искрами, совершенно не добавляя света, а лишь растворяя распростёртую тень Унгерна.
— Наваждение какое–то, — оторвав от карты левую руку, стряхнул песчинки с ладони барон.
Но правая кисть Унгерна ещё чувствовала железную хватку призрака, и протестовала против скоропалительного заключения. Да и костёр не мог столь быстро прогореть.
«Может, давно в трансе сижу? — ухватилось за спасительное объяснение разбуженное сознание Унгерна. — А образ чудаковатого казака навеяли фронтовые воспоминания. Ведь ещё в окопах австрийского фронта слышал сказки о подвигах Сына Ведьмы, и последние слухи о лихом парагвайском атамане лишь дополнительно разожгли воображение. Что о Врангеле вспомнил — довелось служить под его командованием. Возможно, ещё как–то в голове воедино собрались обрывки сведений о парагвайских казаках–анархистах и разведданные о передислокации войск большевиков… Хотя, сколько же надо было выпить кумыса, чтобы замутить эдакую масштабную операцию. Ну с мировой эвакуацией эмигрантов в Парагвай
