Малахольный экстрасенс. Дилогия (СИ) - Дроздов Анатолий Федорович

Вот тогда родилась идея обрести партнера. Тот будет делать грязную работу, Вадим – получать профит. Вадим и раньше искал таких, как и он, переселенцев. Поначалу из любопытства, но потом его сменил расчет. Переселенцы в свои тела приобретали новые способности. У кого‑то они были выражены сильнее, у кого – слабее, но имелись у всех. Вадим искал подходящего кандидата и нашел. Некий Мурашко из Минска. Умер в 2021 году, перенесся в свое тело в 1990‑м, получив при этом сильный дар. Кандидат, к сожалению, оказался глупым. Свой дар использовал для целительства, не видя иных перспектив. Да и дар оказался неразработанным – Мурашко исцелял наложением рук. Дикость. Вадим мог помочь раскрыть способности. Например, отправить человека на тот свет с расстояния в десятки метров, без труда воздействовав на любой из его органов. Вадим слетал в Минск, предложил Мурашко блестящую перспективу, но глупец решительно отказался. Пришлось стереть ему память и вернуться ни с чем. Лучше бы убить, но Вадим боялся последствий. Его секретарь знал о визите к Мурашко – его посылали навести справки о целителе. Сопоставит факты и придет к выводу. В полицию не побежит, но прижмут – расколется. Устранить секретаря? Это уже глупый детектив. И замену подыскать сложно…

Из сообщений прессы – информацию поставлял секретарь – Вадим знал, что Мурашко перебрался в Германию, а затем сбежал в США, где его след потерялся. Наверное, сменил имя, как некогда Вадим. Дурак. Американцы высосут его досуха – хищники еще те. Вадим это хорошо знал. Немцы по сравнению с ними дети.

Аргентина, Аргентина… Вадим взял калькулятор, пробежался пальцами по клавишам. Увиденная на экране цифра поразила. Он может увеличить свое состояние вдвое, наконец войдя в клуб миллиардеров. Блестящая перспектива![34] Но последствия… Прикинем. Свяжет кто‑нибудь смерть президента с визитом финансистов из Британии? Маловероятно, если действовать ювелирно. Президенту станет плохо через несколько часов после встречи. Значит, тромб должен быть маленьким. Менема не обязательно убивать, достаточно погрузить в кому, хотя смерть лучше. От нее эффект сильнее. Операцию с валютой осуществит американский банк. Вадим заранее переведет туда средства, оговорив условия использования. Заодно запросит кредит – ему дадут. Больше денег – больше прибыль. Команду отдаст по телефону. В Аргентине придется задержаться – на месте ситуация виднее. Это никого не удивит. Финансист из Британии решил тщательно изучить условия инвестирования – обычная ситуация. Чтобы отвести подозрения, можно подписать протокол о намерениях – цена им грош, а хозяевам приятно.

«Я в последний раз!» – пообещал себе Вадим. Точно также он убеждал себя годом ранее. Но тогда профит составил 20 центов на каждый вложенный доллар. Хорошо, но голова не кружилась, как сейчас… Решено. Он нажал кнопку на селекторе.

– Я лечу в Аргентину, Джордж, – сказал секретарю. – Через десять дней, как сказано в приглашении. Вы – со мной. Уточните детали и позаботьтесь о билетах. Мне в первый класс, разумеется.

Отключившись, он снял трубку с телефона и стал набирать номер. Нужно поблагодарить человека, предложившего ему посетить Аргентину…

* * *

К поручению президента Серхио подошел ответственно.

– Для начала нужно представить вас людям, – заявил. – Лучший способ – принять участие в популярной телепередаче. Предлагаю «Добрый вечер, Аргентина!»[35] Это ток‑шоу в прямом эфире на американский манер. Знаете, о таких?

– Да, – кивнул я и добавил в ответ на его удивленный взгляд: – Видел в Германии.

На советском телевидении ток‑шоу пока нет…

– Я свяжу вас с продюсером, – пообещал Серков и сдержал слово.

Продюсера звали Леандро, и он хорошо говорил по‑английски. Озвученный им сценарий я забраковал сходу и предложил свой. Леандро поморщился, но выслушать согласился. Скепсис его длился недолго. Чем я больше говорил, тем выше ползли вверх черные брови аргентинца. Ну, так этих шоу повидал вагон. Могу даже штатовцев поучить – им такие приемы еще неизвестны.

– Исцеление в прямом эфире? – выдохнул продюсер, когда я смолк.

– Именно. В присутствии врача, который подтвердит результат.

– Вы его гарантируете?

– Непременно. Но незрячих детей предварительно посмотрю. Нужно убедиться, что это мой случай.

– Сделаем! – мотнул головой продюсер. – А теперь пройдемся по деталям…

Свои правки внес в сценарий и Серков. Настоял, чтобы в кадре появился еще один персонаж, а в конце заявил, что и сам придет в студию. Нужно ведь кому‑то переводить речь гостя на испанский. Так я и поверил! Решил урвать для себя кусочек славы. Ладно, мне не жалко.

В назначенный день мы с Викой прибыли в телецентр, где нас сходу отвели в небольшую комнату и усадили перед монитором. Там уже находился Серков.

– Буду вам переводить, – объяснил свое присутствие и добавил: – Сейчас начнется.

Обстановка в студии оказалась стандартной. Скамейки в виде амфитеатра, которые уже оккупировали зрители. На сцене напротив – кресла для гостей. Необычной была скамья между сценой и амфитеатром. Сейчас на ней сидели трое подростков и их матери. Последние явно стеснялись. Я настоял, чтобы пациентов подобрали из обычных людей – они ведут себя непосредственно. Это оценят. В стороне от сцены – небольшой оркестр. Здесь еще принята живая музыка. Рояль, контрабас, гитара, скрипки. Музыканты играют хорошо, убедился на репетиции. Ну, а вы как хотели? Хороший экспромт нужно подготовить.

– Началось! – сказал Серхио.

В студии вспыхнул свет, заиграла музыка и на сцену вышел ведущий с большим микрофоном в руке. Петлички с маленькими пока еще не придумали. Тетка в стороне от камер подняла над головой плакат, зрители зааплодировали.

– Добрый вечер, Аргентина! – заговорил ведущий в переводе Серхио. – Меня зовут Мануэль Альварес, и мы начинаем передачу. Сегодня мы подготовили зрителям сюрприз. Вы станете свидетелями чуда. Оно произойдет сейчас здесь в прямом эфире. Для начала представлю наших гостей…

Ведущий подошел к скамье, где сидели пациенты с матерями. Представление не затянулось. Дети и женщины назвали свои имена, говорили о проблемах сыновей и дочерей. Вернее, дочери – девочка среди незрячих была одна. Камера крупным планом показала глаза пациентов, их тусклые, лишенные осмысленности взгляды.

– А сейчас мнение врача! – ведущий подошел к зрителям и протянул микрофон сидевшему в первом ряду немолодому мужчине в костюме. – Как вас зовут, сеньор?

– Пабло Маркес, – ответил гость.

– Вы врач‑офтальмолог, работаете в клинике Буэнос‑Айреса?

– Да, сеньор.

– Знакомы ли вам эти дети? – ведущий указал на скамью.

– Я обследовал их. К сожалению, мальчики и девочка незрячие. Они различают свет и тьму, темные фигуры против света, но не более.

– Может ли современная медицина им помочь?

– К сожалению, нет, сеньор. Атрофию зрительного нерва еще не научились лечить.

– Мы, однако, попытаемся. Я приглашаю в студию знаменитого целителя, прибывшего к нам из Германии. Сеньор Мигель Родригес и его очаровательная супруга Мария Гомес!

Грянул туш. Я встал, Вика взяла меня под руку, и мы под бурные аплодисменты зрителей вошли в студию. На мне был костюм цвета первого снега – всю жизнь мечтал появиться перед зрителями весь в белом. Сарказм, если кто не понял, но продюсер настоял. Вика облачилась в кремовое платье с кружевами. Усадив жену в кресло, я подошел к ведущему.

– К сожалению, пока не говорю по‑испански, – сказал, улыбнувшись. – Но знаю английский и немецкий.

Эту фразу я произнес на испанском – выучил, как еще десяток.

– Ничего страшного, сеньор Родригес, – заверил ведущий. – Я знаю английский и буду переводить. Что вам нужно для исцеления детей?

– Завяжите им глаза и не светите в лица. Объясните детям, что они буду ощущать покалывание от прикосновения моих рук. Это нормально.