Иэн Бэнкс - Выбор оружия. Последнее слово техники (сборник)
Куразу довелось побывать и льдом, и огнем, и сушей, и водой. Широкий перешеек некогда был покрыт ледником и усеян камнями, потом планета и континенты изменили свое местоположение, климат стал другим, здесь выросли леса. Потом здесь образовалась пустыня. Потом произошло нечто такое, на что планета не была рассчитана: в перешеек врезался астероид размером с гору, как пуля входит в тело.
Астероид дошел до гранитного сердца планеты, ударив в нее, как в колокол. Впервые встретились два океана, пыль от взрыва застила солнце, начался короткий ледниковый период, исчезли тысячи видов. Предки того вида, который со временем стал господствовать на планете, воспользовались этим катаклизмом к своей выгоде.
По прошествии нескольких тысячелетий кратер стал куполом, океаны снова разделились; это случилось, когда породы (даже казавшиеся неподвижными пласты смещались и вздымались на этих огромных временных и пространственных дистанциях) вернулись на прежнее место, словно с опозданием – спустя века – на коже мира наконец затянулся шрам.
Сма обнаружила в кармане сиденья справочную брошюру и стала ее изучать, но оторвалась от книжки на мгновение, чтобы бросить взгляд на сидящего рядом. Он уснул. Лицо его было изможденным, серым и постаревшим. Никогда он не выглядел таким старым и больным. Черт побери, он выглядел лучше даже с отрубленной головой.
– Ах, Закалве, – прошептала она, покачивая головой. – Что с тобой такое?
– Желание умереть, – тихо пробормотал автономник. – С экстравертными осложнениями.
Сма покачала головой и вернулась к своей брошюре. За человеком, погруженным в беспокойный сон, наблюдал автономник.
Читая про Кураз, Сма вдруг вспомнила громадную крепость, из которой ее забирал модуль «Ксенофоба». Этот солнечный день казался теперь таким же далеким во времени, каким он был в пространстве. Вздохнув, она оторвала взгляд от фотографии перешейка, снятой из космоса, вернулась мыслями к электростанции под дамбой, и тоска по дому обуяла ее.
…Кураз был укрепленным поселком, потом тюрьмой, крепостью, городом, целью. И теперь (может быть, весьма кстати, подумала Сма, глядя на искалеченного, вздрагивающего человека рядом с собой) на огромном каменном куполе разместился городок, бóльшую часть которого занимала крупнейшая в мире больница.
Поезд загрохотал внутри туннеля, пробитого в скалах.
Они вышли на станцию, добрались на лифте до одного из приемных покоев и сели на диван, вокруг которого стояли растения в горшках. В помещении звучала тихая музыка. Автономник, стоя на полу у их ног, тем временем потрошил содержимое ближайшего компьютера в поисках сведений.
– Я нашел ее, – тихо сообщил он. – Подойдите к регистратору и сообщите ваше имя. Я заказал для вас пропуск. Никаких подтверждений не требуется.
– Идем, Закалве. – Сма поднялась, получила пропуск и помогла ему встать на ноги. Он споткнулся. – Послушай, Чераденин, позволь мне хотя бы…
– Проводи меня к ней.
– Давай я поговорю с ней, а потом уже ты.
– Нет. Проводи меня к ней. Сейчас.
Нужное им отделение располагалось еще несколькими уровнями выше и было залито солнечным светом, проникавшим сквозь чистые высокие окна. По небу стремительно бежали белые облачка, а вдалеке, за пестрыми полями и лесом, виднелся океан – линия голубой дымки под небом.
В большом отделении, полном перегородок, тихо лежали старики. Сма помогла ему пройти в дальний конец, где, по словам автономника, находилась Ливуета. Они вышли в короткий широкий коридор. Из боковой комнаты появилась Ливуета и остановилась, увидев их.
Ливуета Закалве постарела: перед ними стояла седоволосая женщина с морщинистым лицом. Глаза ее не потухли. Она слегка распрямила плечи. В руках у нее был глубокий поднос со множеством коробочек и пузырьков.
Ливуета посмотрела на них: мужчина, женщина и маленький светлый чемодан – автономник.
Сма скосила глаза и, прошептав: «Закалве!», подставила руку, помогая ему слегка разогнуться.
Веки его поднялись, он заморгал, а потом, прищурившись, уставился на женщину. Поначалу он, видимо, не узнал ее, потом его глаза медленно засветились пониманием.
– Лив? – сказал он, быстро моргая и косясь на нее. – Лив?
– Здравствуйте, госпожа Закалве, – поприветствовала Сма женщину, когда та не ответила.
Ливуета Закалве презрительно разглядывала человека, повисшего на правой руке посетительницы, затем посмотрела на Сма и покачала головой. Та даже подумала: сейчас все услышат от нее, что никакая она не Ливуета.
– Зачем вы продолжаете делать это? – тихо спросила Ливуета Закалве.
Автономник подумал, что голос у нее совсем молодой. Тут на связь вышел «Ксенофоб» с потрясающей информацией, почерпнутой из исторических хроник.
(«В самом деле? – просигнализировал автономник. – Мертв?»)
– Зачем вы это делаете? – настаивала она. – Зачем вы делаете это… с ним, со мной… зачем? Неужели вы не можете оставить нас в покое?
Сма чуть неловко пожала плечами.
– Лив… – проговорил он.
– Извините, госпожа Закалве, – сказала Сма. – Он просил об этом. Мы ему обещали.
– Лив, пожалуйста, поговори со мной. Дай мне объяс…
– Не надо было делать этого, – сказала Ливуета, глядя на Сма. Потом она перевела взгляд на мужчину, который одной рукой тер свой бритый череп, глупо ухмылялся и моргал. – Он, похоже, болен, – ровным голосом сказала она.
– Так оно и есть, – подтвердила Сма.
– Ведите его сюда.
Ливуета Закалве открыла другую дверь. Комната с кроватью. Скаффен-Амтискав в свете новой информации, только что полученной от корабля, пытался понять, что же именно происходит здесь, и несколько удивлялся тому, что женщина так спокойна. В прошлый раз она пыталась убить этого человека, и автономнику пришлось срочно вмешаться.
– Я не хочу ложиться, – возразил он, увидев кровать.
– Тогда просто посиди, Чераденин, – велела Сма.
Ливуета Закалве энергично тряхнула головой, пробормотав что-то такое, чего даже автономник не смог разобрать. Поставив поднос с лекарствами на столик, она встала в углу комнаты, скрестив руки на груди. Мужчина сел на кровать.
– Я оставлю вас вдвоем, – сказала женщине Сма. – Мы будем рядом, за дверью.
«Достаточно близко, чтобы я мог все слышать и остановить ее, если она вдруг снова захочет убить тебя», – подумал автономник.
– Нет, – сказала женщина, покачав головой и по-прежнему бесстрастно глядя на мужчину, сидящего на кровати. – Нет, не уходите. Я ничего не…
– Но я хочу, чтобы они вышли, – сказал он, закашлялся и согнулся почти пополам, едва не свалившись с кровати.
Сма подошла к нему и помогла отодвинуться от края.
– Почему ты не можешь говорить в их присутствии? – спросила Ливуета Закалве. – Чего они не знают?
– Я хочу поговорить с тобой… наедине. Лив, пожалуйста. – Он глядел на нее. – Пожалуйста…
– Мне нечего тебе сказать. А тебе нечего сказать мне.
Автономник услышал чей-то голос в коридоре. В дверь постучали, и Ливуета открыла ее. Вошла молодая женщина. Назвав Ливуету «сестрой», она сказала, что пора готовить одного из пациентов.
Ливуета Закалве посмотрела на часы.
– Мне нужно идти, – обратилась она к ним.
– Лив! Лив, пожалуйста! – Он подался вперед с кровати, упираясь локтями в колени и выставив перед собой ладони. – Пожалуйста!
В его глазах стояли слезы.
– Нет смысла. – Пожилая женщина покачала головой. – Ты просто глуп.
Она подняла глаза на Сма и проговорила:
– Не приводите больше его ко мне.
– ЛИВ!
Дрожа, он упал на кровать и свернулся калачиком. Автономник ощутил жар, исходящий от его бритой головы, увидел, как запульсировали сосуды на шее и руках.
– Чераденин, не надо, – сказала Сма, подойдя к кровати. Опустившись на колено, она взяла его за плечи.
Послышался стук – рука Ливуеты Закалве стукнула по столу. Мужчина заходился в рыданиях. Автономник почувствовал, как изменился характер волн, исходивших от его мозга. Сма посмотрела на женщину.
– Не называйте его так! – воскликнула Ливуета Закалве.
– Как не называть? – спросила Сма.
«Порой Сма соображает туговато», – подумал автономник.
– Чераденином.
– Почему?
– Это не его имя.
– Не его?
Сма недоуменно глядела на женщину. Автономник снял энцефалограмму, проверил кровообращение и пришел к выводу, что катастрофа близка.
– Нет, не его.
– Но… – начала Сма, потом решительно тряхнула головой. – Ведь это ваш брат, это Чераденин Закалве.
– Нет, госпожа Сма, – сказала Ливуета Закалве, снова подняла поднос и одной рукой открыла дверь. – Это не так.
– Аневризма! – быстро проговорил автономник и пронесся мимо Сма к кровати, где бился в судорогах человек. После новой энцефалограммы обнаружились обширный разрыв артерии головного мозга и утечка крови.
Автономник перевернул его, выпрямил и с помощью эффектора привел в бессознательное состояние. Кровь продолжала заполнять ткани мозга, проникая в кору.
