Роберт Асприн - За короля и отечество
— Конечно, если саксы будут наступать редкой цепью, много стрел пропадет впустую, — добавил Стирлинг. — Однако у меня есть пара мыслей насчет того, как заставить их сбиться в кучу, чтобы мишень стала больше и уязвимее. Теперь еще одно. Мне нужно несколько самых лучших наших воинов — тех, что умеют быстро и бесшумно двигаться в темноте. И еще мне нужна бечевка — как можно длиннее. Самый длинный моток, какой можно найти в юго-западных королевствах.
— Бечевка? — удивленно нахмурился Кадориус. — Зачем?
Стирлинг ухмыльнулся.
— Увидите.
К концу недели Стирлинг решил, что они готовы к приходу саксов, насколько это вообще возможно. И на следующую же ночь в крепость прискакал на взмыленном коне гонец.
— Саксы! — прохрипел он. — Совсем близко! Будут здесь на рассвете!
Последний обоз с припасами поднялся по дороге на вершину холма. То, что бритты не успели укрыть в крепости или переправить на север, пришлось сжечь. Это было не самое приятное занятие, и Стирлинг с радостью избежал бы этого, но он прекрасно понимал всю тщетность попыток уклониться от встречи с опасным безумцем. Чем дольше оттягиваешь развязку, тем больше в результате выходит жертв. Правильно или нет он поступал по отношению к своему родному времени, он не знал. Он знал только, что здесь, в этой реальности, у него всего один выбор. Он обязан остановить расползание мрака, чего бы это ему ни стоило.
Пусть даже жизни.
Этой ночью Стирлинг спал неважно и проснулся от хора возбужденных голосов. Еще не открыв глаз, он схватился за рукоять меча; потом услышал знакомый голос. Женский голос.
— Нет, — говорила Ковианна Ним. — Я представления не имею, где может быть Эмрис Мёрддин. Он выехал из Тора три или четыре дня назад.
Стирлинг с Анцелотисом поднялись и увидели Ковианну, едва стоящую на ногах после долгой дороги.
— Зачем ты вернулась в Кэр-Бадоникус? — спросила Ганхумара. — Не подумай, что я не рада видеть тебя, — добавила она поспешно. — Ты ведь знаешь: мне всегда приятно видеть рядом друзей, но я все-таки не понимаю. Говорили же, ты страшно переживала за свою семью в Торе.
— Так и было, — отвечала Ковианна, борясь с зевотой. — Мы сделали все, что могли, для обороны Тора, а теперь мой клан решил послать сюда мастера-кузнеца помочь с оружием. И раз уж я обучалась и целительству, лучшего выбора не нашли. И прошу тебя, я ужасно устала. Расскажу тебе все, что ты хочешь, только утром, ладно?
Анцелотис только буркнул что-то и снова провалился в сон. Он проспал до рассвета, когда над лагерем на вершине Бэдон-Хилла разнесся звонкий сигнал рога. Анцелотис плеснул в лицо холодной водой и переглянулся с хмурыми принцами, что пришли сюда со своими солдатами за последние пару недель. С полдюжины слуг разносили горячий, только что из печи хлеб с толстыми ломтями сыра и ветчины.
Анцелотис завтракал на ходу, надевая доспехи и пристегивая меч. Скрипела кожа, звенели кольчуги: мужчины готовились к бою. Их сестры и матери готовили запасное оружие, грели воду в котлах, раскладывали чистое тряпье для перевязок и стеклянные пузырьки с неизвестными Стирлингу снадобьями. В горшках с кипятком ждали своего часа бронзовые и железные ланцеты, щипцы и пилы для ампутации поврежденных членов.
Анцелотис вышел, оставив женщин с их приготовлениями. В глубине души он подозревал, что женщинам приходится на войне куда тяжелее, чем мужчинам, ибо они, зная, что посылают своих любимых на возможную смерть, сдерживают свой страх и делают все, что от них зависит, ради спасения жизней. Стирлинг молча согласился с ним. По опыту Белфаста он знал, что женщины, как правило, не только крепче своих мужей, но и храбрее — а как еще назвать то, что они пытаются продолжать жизнь, в то время как их мужчины заняты уничтожением друг друга?
Это была храбрость такого рода, которую Стирлинг не мог понять до конца и которая даже пугала его порой. Ну как понять попытки во что бы то ни стало продолжать жизнь, рожать детей среди царящего в обществе безумия? В общем, вид женщин, готовящихся к битве, которая, возможно, отнимет у них их любимых, причинял ему изрядную боль.
Угрюмо сжав губы, Стирлинг вышел на улицу. После царившего в доме напряжения ударивший в лицо ледяной дождь показался ему даже приятным. Плащ хлопал и бился на ветру, как внезапно ожившая тварь. Под ногами хлюпала грязь; ветер доносил до него блеяние коз в загоне. Везде куда ни глянь виднелись люди в доспехах: командиры выкрикивали приказания, солдаты таскали охапки копий и дротиков, мечей и боевых топоров.
Идти до юго-восточного склона было не больше минуты. Кадориус и Мелвас уже стояли там в окружении других британских королей и принцев. Анцелотис кивком поздоровался с ними и принялся молча смотреть, как из-за горизонта тянется в направлении холма клубящаяся темная масса людей и лошадей. Зрелище действительно наводило страх: казалось, будто продолжавший хлестать с неба дождь, коснувшись земли, застывает, превращаясь в неприятеля. Сотни людей, бесконечный ковер с ворсом из копий, пик и дротиков, из которого выступали там и здесь цепочки обозов, тянулся до самого горизонта и скрывался за ним. Конца ему не было видно даже отсюда, с вершины холма.
— И вот это нам придется сдерживать до подхода дукс беллорума, — негромко заметил Кадориус.
Наметанный взгляд Анцелотиса оценил силы противника как приблизительно две тысячи солдат, не считая погонщиков, оружейников, поваров, цирюльников-лекарей и сигнальщиков с длинными сигнальными рогами.
— Они научились кое-чему у своих пленников-бриттов, — буркнул Мелвас, услышав перекличку рогов. — Раньше не в привычке саксов было ходить в строю, повинуясь приказам командиров.
Кадориус оглянулся и хмуро кивнул.
— Да, тут ты прав, Мелвас. Седрик и Креода понимают преимущества воинской дисциплины. Грязные gewisse, вот они кто!
Незнакомое слово перевелось в мозгу у Анцелотиса как «предатели».
— Что ж, — буркнул Анцелотис. — Будем надеяться, саксонские дружки Седрика в пылу сражения забудут о дисциплине.
Они молча смотрели, как саксонское войско словно чума расползается по равнине Солсбери. Большую часть саксов составляли пешие, неважно экипированные воины — однако при осаде от конницы толку не слишком много. Пешие или конные, саксы обладали примерно трехкратным преимуществом в численности. Темная людская масса достигла подножия холма, разделилась и начала обтекать его с двух сторон, окружая кольцом смертоносных клинков и копий.
Хорошо еще, подумал про себя Стирлинг, у них нет осадных орудий…
Короли саксов, похоже, не спешили нападать. Впрочем, и так у Стирлинга неприятно сосало под ложечкой при виде того, как те не спеша, по одному перерезают пути к отступлению, расставляя свои отряды на каждой из раскисших дорог, что вели из Кэр-Бадоникуса к ближайшим деревушкам. Стирлинг с Анцелотисом обошли всю крепость по периметру и убедились в том, что к осаде саксы подошли со всей серьезностью.
Конечно, в деревнях этих, расположенных на расстоянии до пяти миль от крепости, они вряд ли могли найти чего-либо ценное для себя. Ни провизии, ни скота, ни рабов для осадных работ — ничего, кроме нескольких неприятных сюрпризов вроде хорошо замаскированных ям-ловушек со вбитыми в дно остро заточенными кольями. Бритты в изобилии вырыли их под полами амбаров, хлевов и жилых домов. Что ж, очень скоро саксам предстояло убедиться в том, как дорого им обходится попытка завоевать равнину Солсбери.
Тем временем у самого основания холма вражеская пехота начала разбивать лагеря и рыть осадные ходы, хоронясь за земляными валами от возможного обстрела с вершины. Глядя на это, Анцелотис сплюнул и выругался:
— Этот ублюдок Седрик сполна отрабатывает свое содержание.
— Черт, таких штучек эти гады прежде не вытворяли, — согласился подошедший Мелвас. — А уж я-то знаю, потому как не раз сталкивался с ними в бою.
Стирлинг смотрел на приготовления саксов и горько жалел, что у него нет в распоряжении оружия получше. Черт, чего бы мы натворили, будь у нас хоть один пулемет… Впрочем, с таким же успехом можно было бы желать вертолета или крылатых ракет.
Мелвас нахмурился.
— Что-то я не вижу ничего похожего на королевский шатер. Да что там королевский, хотя бы принца завалящего. Может, саксы и варвары, но их, с позволения сказать, августейшие особы привыкли уже к удобству и не любят воевать без роскоши.
Анцелотис хмыкнул.
— Глянь с подветренной стороны. Будь я королем Эйлле или Седриком, я бы разместил свою ставку там.
Мелвас с уважением покосился на него.
— Вот и Эмрис Мёрддин так говорил.
— И имел на то основания. — Стирлинг ухмыльнулся, глядя, как поливает дождь пытавшихся поставить шатры саксов.
