Роберт Асприн - За короля и отечество
— Что ты здесь делаешь? — только и выдавил из себя Анцелотис.
Она кокетливо перекинула волосы через плечо.
— Если тебе это интересно, меня похитили.
— Похитили? — с сомнением в голосе переспросил он.
— Мелвас! А Кадориус меня спас. Такой обходительный!
Анцелотис нахмурился.
— Что-то мне не верится, что король Мелвас настолько глуп, чтобы похищать тебя, Ганхумара. Можешь, конечно, рассказывать эту историю кому угодно, если тебе охота срамиться, но не жди, чтобы в нее поверил я. Что до меня, я бы настоятельно советовал тебе испрашивать мужниного извинения за свое беспрестанное сумасбродство — тотчас же, как он приедет.
Взгляд Ганхумары вспыхнул — на этот раз по-настоящему оскорбленно.
— Вот уж Арториуса я ни о чем просить не собираюсь! — прошипела она. — У этого ничтожного отпрыска шлюхи и простолюдина! И папочку своего ни за что не прощу за то, что выдал меня за сарматского ублюдка-полукровку!
Она повернулась и зашагала прочь, кипя от ярости.
Анцелотис, слишком усталый, чтобы иметь дело с ее капризами, только поскреб заросший щетиной подбородок.
— Она всегда такая? — спросил негромкий голос у него за плечом. Он вздрогнул и оглянулся.
Хрупкая девушка, озабоченно сдвинув брови, смотрела вслед удаляющейся королеве Кэр-Гвендолью, потом перевела взгляд своих серых глаз на него. Она была не знакома Анцелотису, но на шее ее красовалась королевская цепочка, поэтому он предположил, что она родственница какого-нибудь из южных королей.
— Увы, да. Всегда. Часто даже хуже.
— Тогда мне жаль Арториуса. У дукс беллорума хватает неприятностей и без такой вот жены.
— Покорнейше прошу прощения, — пробормотал Анцелотис, — но я не знаком с тобой, госпожа. Что же до меня, то я — Анцелотис Гододдинский.
Ее губы изогнулись в слабой улыбке.
— Да. Весть о твоем приезде уже разнеслась здесь подобно пожару в сухом лесу. Она ободрила нас, истосковавшихся по хорошим новостям. Я Иона, единственная оставшаяся в живых из всего королевского рода Айнис-Уэйта.
Глаза Анцелотиса изумленно расширились.
— Боже праведный, а я думал, вся ваша семья погибла! Слава Богу, что ты спаслась. Но как?
Глаза ее наполнились слезами.
— Саксы нагрянули ночью — их провел предатель из рыбаков. Они вырезали всю мою семью во сне. Старик-слуга с конюшни, который видел, как они приближаются, вытащил меня из кровати, замотал в старое тряпье и спрятал на кухне. Несколько часов я провела в печи, дрожа от страха. А саксы сидели на кухне, пока не напились до бесчувствия.
Принцесса Иона вся дрожала, а от выражения ее глаз кровь стыла у Анцелотиса в жилах.
— Еще до первых петухов старик-конюх отвел меня тайком на берег, а там рыбаки спрятали меня под своими сетями и отвезли в Кэр-Дарнак. Когда же саксы вторглись и в Кэр-Дарнак, я бежала в болота и пряталась там несколько месяцев, питаясь сырой рыбой… в общем, выживала как могла. — Она невольно опустила взгляд на свои руки; даже в полумраке помещения видно было, как покраснела и огрубела на них кожа. — Я даже не думала, что у меня хватит храбрости на то, чтобы выйти все-таки из этих болот и попросить убежища у Кадориуса и Мелваса. Но должна же я была предупредить остальных королей Британии, на какие зверства способны саксы в своей алчности.
Анцелотис осторожно провел рукой по ее щеке, вытирая слезы.
— Спасибо, Иона, за твою смелость. И еще за напоминание о том, что такие, как Ганхумара, редкость среди британских дам королевской крови. Прими мои соболезнования. И можешь всегда рассчитывать на то, что Гододдин примет тебя, если ты будешь искать дом.
Слезы закапали чуть чаще, но она нашла в себе силы улыбнуться.
— Спасибо тебе, Анцелотис Гододдинский. И прости меня, если я отняла твое время, тогда как тебе не терпится уснуть. И если найдется что-нибудь, чем я способна помочь завтра поутру тебе или твоим воинам, спрашивай, не стесняясь.
Он почтительно поклонился ей, потом нашел свободную лежанку, рухнул на набитый соломой тюфяк и провалился в сон. Рассвет застал его на склоне холма, у наружной стены крепости, в обществе своих командиров-сарматов. Стирлинг ткнул пальцем вниз, на склон под ними.
— Если верить Кадориусу, Эмрис Мёрддин ожидает, что основная часть саксонского войска встанет лагерем здесь, в наиболее защищенном от непогоды месте. И подумать, так я с ним согласен. Так вот я хочу, чтобы кто-нибудь спустился по склону на расстояние выпущенной стрелы, отметил это расстояние колышком, а потом возвращался сюда, ставя колышки через каждые три десятка шагов.
— А это зачем? — удивился один из сарматов.
Стирлинг ухмыльнулся.
— Скоро увидите. Оставьте здесь несколько человек — пусть сделают, как я сказал. А потом встретимся внутри крепости.
Что ты задумал? Что-то, буркнул Анцелотис, возвращаясь лабиринтом узких проходов обратно в крепость, я этого тоже не пойму.
Лучники-сарматы как нельзя лучше подходят для наших целей, пояснил Стирлинг. Полет стрелы во многом подобен полету пули или пушечного ядра — а уж в артиллерийской баллистике я, черт возьми, разбираюсь. Так вот я собираюсь научить наших сарматов одной штуке: стрелять по целям, которых они не видят.
Это как? Впрочем, у Анцелотиса и сами понятия артиллерии или огнестрельного оружия плохо укладывались в голове; даже образы из сознания Стирлинга мало помогали понять, на какое расстояние стреляют винтовка или миномет или с какой скоростью летят снаряды. Прежде чем Стирлинг сумел ответить, их догнали командиры-сарматы, так что объяснял он уже всем сразу.
— Сколько у нас в отряде лучников? — начал он.
— Не меньше семидесяти, — последовал ответ.
— И в конном бою они стреляют каждый сам по себе, по разным целям?
Катафракты удивленно закивали.
— Сарматы испокон веков бились именно таким образом.
— И отменно бились, — согласился Стирлинг. — Но есть и другие способы стрельбы, в том числе когда прицел берется не по самой цели. Тем более здесь, когда мы укрыты за крепостными стенами.
Озадаченное выражение лиц сменилось совершенным замешательством.
— Позволь-ка, — кивнул Стирлинг ближайшему к нему лучнику. Лук у того был изготовлен из дерева и рога и требовал недюжинного усилия, чтобы натянуть тетиву. Сармат протянул ему лук и несколько стрел. — Отлично. Так вот я хочу научить вас поражать цели, которых вы сами не видите, не подставляя себя при этом вражеским стрелам и дротикам.
Он наложил стрелу на тетиву и натянул ее к груди — так натягивали луки в старину, и техника эта сохранилась до изобретения валлийского лука. Вместо того чтобы целиться в стену, Стирлинг взял прицел гораздо выше, прикидывая в уме траекторию полета стрелы.
Хлопнула тетива, и стрела взмыла вверх. Она описала в воздухе дугу и скрылась за стеной, упав куда-то на склон холма.
Он оглянулся на катафрактов: выстрел не произвел на них особого впечатления.
Стирлинг усмехнулся и вернул лук владельцу.
— Пошли посмотрим, как далеко она улетела.
Они нашли стрелу торчащей в грязи в паре десятков ярдов от наружной стены.
— Ну и как здесь целиться? — спросил один из сарматов, скептически глядя на стрелу.
— Для того и служат колышки, измеряющие расстояние от стены. Я хочу, чтобы внутри крепости тоже вбили несколько шестов с метками. И еще я помечу несколько камней — так, чтобы, стоя на определенном камне и целясь рядом с меткой на шесте, стрелок точно знал, как далеко улетит его стрела и где она упадет. Но, конечно, придется хорошо потренироваться.
— Пусть даже так — но ведь, не видя противника из-за стены, мы не сможем целиться наверняка.
— Да, конечно, но мы поставим на башню наблюдателя — пусть он послужит глазами для всех стрелков. Тем более стрелять-то мы будем не поодиночке, а разом, и целиться в одно место.
Тут до них наконец дошло.
— Видит Бог, в этом что-то есть!
Они собрали всех гододдинских лучников и принялись за работу, расставляя шесты и размечая их. Первым попробовал стрелять по новой системе сам Стирлинг.
— Если я буду целиться левее верхней белой полосы на этом шесте, моя стрела должна упасть у ближнего от стены колышка. — Он пустил стрелу и послал одного из мальчишек на стену посмотреть, куда она попала.
— На фут дальше колышка! — крикнул тот.
На четвертый выстрел Стирлингу удалось наконец уложить стрелу на расстоянии всего шести дюймов от ближнего к стене колышка.
— Отметьте это место камнем, — довольно кивнул он, — и проделайте это с каждым из вбитых нами шестов. И пусть каждый запомнит место, с которого стрелял.
Стирлинг пообещал по кувшину пива и золотому первым пятерым лучникам, которым удастся уложить свои стрелы вплотную к дальним колышкам. В результате его сарматы, состязаясь друг с другом, совершенствовали свое мастерство поразительно быстро. Анцелотис довольно хмыкал, а Кадориус с Мелвасом провозгласили короля Гододдина военным гением.
