Олегархат районного масштаба - Квинтус Номен
Однако мои надежды не оправдались: ответ из Средмаша я получила уже в понедельник, и в нем Ефим Павлович особо даже выражений не выбирая (и хорошо еще, что не матом) сообщил, что мое дело – не выискивать лишние копейки в запросах министерства на финансирования, а с поклоном и выражением восторга все запрошенные денежки предоставить, а уж куда и как их потратить – это не мое собачье дело. Потому что в министерстве это специалисты считали, а я, мол, в атомных делах ни уха, ни рыла.
Ну что же, в «прошлой жизни» я с подобными чиновниками сталкивалась нередко, и все механизмы их приведения к порядку у меня были отработаны. Но «тогда» на это (точнее, на получение необходимых документов) уходили изрядные финансы, а теперь-то у меня была Лена! А вокруг был самый что ни на есть Советский Союз! Да еще я при всем этом сидела в кресле первого Зампреда Совмина – то есть по определению имела «допуск ко всему». Так что уже в четверг я получила всю нужную мне документацию, и Лена, которая принесла (привезла на тележке, причем с помощью четверых своих сотрудниц( огромную кучу макулатуры, «с грядущей усталостью в голосе» поинтересовалась:
– И зачем тебе вся эта макулатура? Ты же только эту кучу бумаг месяц разбирать будешь, а у тебя здесь срок работы уже через три недели заканчивается. Отправила бы все это в бухгалтерию, там бы быстро нашли то, что тебе надо.
– Я бы рада, но бухгалтера просто не знают, что искать, а я знаю.
– Ну и объяснила бы им…
– А еще у них нет доступа к серверам Средмаша, а у меня есть.
– Ну и пустила бы их в свой кабинет, ты же все равно здесь пока сидишь.
– У меня только здесь есть доступ. Но главное, что я знаю не только, что нужно искать, но и знаю как это проделать быстро и без вреда для собственного организма. Так что спасибо за доставку, и пока скройся: я начинаю работать. Да, мне в любой момент может потребоваться связь с Павлом Анатольевичем.
– Будет, там в приемной всегда будет теперь моя сотрудница дежурить. А Павла Анатольевича я предупрежу…
Лена вероятно подумала, что раз я забрала финансовую документацию, то хочу обнаружить там следы каких-то финансовых махинаций, но меня рубли и копейки вообще не интересовали: в том, что Ефим Павлович ни малейших хищений не допускал, я была априори уверена. Ведь он был на самом деле честным коммунистам и наверняка, как говорилось в старом анекдоте, партвзносы со взяток заплатил бы. Но из финотчетности можно извлечь и другую ценную информацию – а я дневники академика Легасова все же читала и кое-что запомнила. Так что уже в понедельник все, что хотела, я накропала – и с бумажками на руках помчалась к Пантелеймону Контратьевичу:
– Товарищ Пономаренко, я меня возникла серьезная проблема.
– Не справляешься? А я ведь говорил…
– Справляюсь, и даже лучше, чем хотелось бы. Я тут краткие тезисы составила, если вам потом захочется, можно будет и в первичку углубиться – но уверена, что вы не захотите, потому что именно вам это вообще не нужно. А вопрос срочный, и касается безопасности не всего, конечно, Советского Союза, но очень значительных его областей. А чтобы зря времени не терять, я сразу дам вам некоторые пояснения.
– А нельзя сразу к выводам перейти?
– Можно. Вывод у нас получается один: есть высокий риск того, что атомная станция у нас скоро взорвется. Какая именно, заранее не скажу, а видно это вот отсюда. Смотрите: вот у нас график – плановый график – изготовления корпуса реактора.
– И что не так?
– А вот это – оплата выполненных работ по изготовлению корпуса.
– Что, многовато выплатили?
– И вы туда же! Нет, работы оплачены полностью и в соответствии со сметой. Но если посмотреть внимательно, то оплата проведена после приемки этих работ…
– И правильно, заранее платить за работу – так никто и не почешется ее в срок исполнить.
– И все вы так же считаете, но речь вообще не об этом. Работа – и ее приемка – завершена на одиннадцать дней раньше планового графика.
– Значит, план перевыполнен был? Так это хорошо, что тебя смущает-то?
– Вот этот график рассчитывали профессиональные специалисты-атомщики, и они указали, что испытания корпуса под давлением должно производится в течение минимум четырнадцати дней. Смотрим по графику платежей за этапы работ и видим: гидроиспытания длились всего двое суток. А специалисты считают, что разные там непровары и дефекты в металле могут проявиться… могут быть замечены только после двухнедельного выдерживания корпуса под давлением. То есть если дефекты есть, то их за два дня обнаружить даже теоретически невозможно! Я не хочу сказать, что дефекты обязательно имеются, рабочие вполне могли корпус и без дефектов изготовить. Больше того, вероятность того, что дефекты вообще проявятся, составляют процентов десять, не больше. Но сейчас мы имеем то, что с вероятностью в десять процентов корпус реактора просто может лопнуть! Ну, не корпус, а трубы разные, их в реакторе овердофига…
– Это сколько?
– Это очень много. И если авария произойдет, то мы не только потеряем полностью всю атомную станцию, там еще вокруг нее сотни квадратных километров подвергнутся радиационному заражению посильнее, чем у японцев в Хиросиме и Нагасаки вместе взятым было. У японцев урана было двадцать кил и семь плутония, а тут ведь тонны урана! И плутония наработаются через год уже десятки килограммов!
