Шаг в палеолит - Сергей Николаевич Быков
Зимний поход вообще намного опасней летнего. Это и понятно – голодновато хищникам, так и норовят кинуться на всё, что шевелится. Но, несмотря на то что нас всего шестеро, из которых один пацан, а второй вообще калека, схарчить нас запросто хрен у кого получится. Мы вооружены и очень опасны. Без шуток. Вряд ли кто-то сейчас экипирован хотя бы на десятую часть так же, как мы. Копья, дротики, духовые трубки, болас, у каждого на поясе нож и топорик со смертельно опасным клевцом, луки. Моя Прелесть! А как же! Сильвер испытывает к ней мистический трепет. Ещё бы, игрушка как раз для него. Но и у него есть особая вещица. На крепчайшей ручке из вяза тяжёлый ребристый шар из бивня мамонта, пока выточили, семь потов сошло… Я не знаю, какой крепости череп медведя или там носорога, но попадать под удар этой колотушки, да от Сильвера, я им крайне не советовал бы. За собой мы тащим трое лёгких плетёных саней. И не те тяп-ляп, что было раньше, а качественное изделие, на гнутых полозьях, крепкие и грузоподъёмные. На них везём плетёные щиты, по размеру и виду почти римские скутумы. За таким в стационарной обороне поди доберись до охотника. Лёгкие кожаные шатры, еда, дрова, оружие – всё на санках. Как сказал Хатак, «лёгкая прогулка, чтобы мне всю жизнь так ходить». А также на них едет Убивец частично в разобранном виде.
И по одёжке все прикинуты (каюсь, слово «прикид» прочно прилипло к понятию «одежда») – мягкие меховые штаны, куртка с капюшоном, лёгкие меховые шапки, ремни и разгрузки. Удобно, качественно, надёжно. А главное – обувь, не непонятно что, намотанное на ногах, как было раньше, а вполне удобоваримые а-ля берцы из войлока, обшитого кожей. Вот когда оценили войлок по достоинству, а ведь это только начало…
Однако, как ни опасно идти зимой, всего лишь пару раз пришлось демонстрировать, так сказать, «зубы». Волки – вот самый опасный хищник для человека. Мы, человеки, так получается, в одной пищевой с ними нише живём. Конкуренты. Как ни удивительно, но огромных стай в сотни голов, как описывали хроники в Средние века в Европе, тут не было и в помине. Штук десять – пятнадцать, редко – двадцать. Возможно, добычи хватает, а не как в той же Европе, когда люди, считай, всё дикое травоядное основательно подъели. Вот и собирались волки в стаи, чтобы устроить конкурентам погоготать. Конечно, волки тут покрупнее, но и огня здесь зверьё реально опасается. Так что ночью главное – костёр не проспать… Днём пару раз проверили на слабо, с демонстрацией нападения – и вздыбленная шерсть, оскаленные зубы, грозное горловое клокотание… Меня, не скрою, это сильно впечатлило, а вот старая устрица Хатак ничтоже сумняшеся угостил из самострела самого борзого… наповал! И остальные из луков добавили, и я пару стрел кинул. С первой стаей у нас счёт пять – ноль, а со второй – три – ноль. Восемь отличных волчьих шкур. И всё. Как к бабушке сводили. Умные твари. Больше никаких к нам претензий. Слишком зубастая мы добыча. Тут и более безопасной еды хватает. Так, мелькали потом изредка на горизонте, присматривали за нами… мало ли.
И вот мы всей толпой, вшестером, к середине третьего дня достигли цели похода. Небольшое стадо Болыперогов паслось в неглубоком распадке. Небольшое стадо, по этим временам, голов сто пятьдесят – двести. Большерог – это такой огромный бык весом тонны две или больше, с густым мехом, отрастающим у него на зиму. И рога… Это песня! Метра по два – два с половиной длиной и в основании больше, чем бедро взрослого человека. Ах, какой ресурс! Считай, каждый самец на своей голове носит ламилярный доспех или чешуйчатый. Уж напилить пластинок и сварганить защиту из такого материала – это я умею. Времена тут тревожные, первобытные, люди периодически друг друга мутузят. Иногда мутузят неандертальцев. Нередко неандертальцы мутузят людей. Без доспеха – никак. И вообще, из рогов много чего можно сделать.
Сильно не сближаясь, чтобы не тревожить стадо, остановились метрах в ста и не спеша, без суеты стали собирать Убивца. Большероги на нас – ноль внимания. Копошатся какие-то букашки вдали, какая от них угроза? Зря это они. Мы, человеки, хуже и опасней всех хищников, вместе взятых.
Наконец всё приготовили для выстрела. Стадо за это время, неспешно перемещаясь, приблизилось к нам метров на восемьдесят.
– Ну, готов? – спросил я сильно волнующегося Крука.
Парень только сглотнул и судорожно кивнул.
– Тогда выбирай самца и бей под лопатку, где сердце.
В жизни по-разному бывает. Другой раз тренируешь бросок, к примеру, топора. Раз за разом, пятьдесят бросков, сто… и всё в цель. А надо перед публикой пальцы подзагнуть – и понеслась… то мимо, то не попал, то топор не вставил. Да не раз и не два подряд. А иногда берёшь топор в руки и делаешь вещи. Практика животворящая всегда поможет.
Практики у Крука было много. Хоть и не по живой мишени, но много. Вот и положил он стрелу точно под лопатку огромного Большерога, тот только коротко взмыкнул и упал на передние колени. Постоял так чуть-чуть и, содрогнувшись всем телом, завалился на бок. Чистый выстрел. Хатак аж восхищённо крякнул.
– Вот и всё, – сказал я, глядя на парня, который стоял и смотрел на павшего Большерога с растерянно-задумчивым выражением лица. – Я выполнил своё обещание.
Стадо как-то даже и не заметило потери «бойца». Слишком всё тихо прошло, без драйва. Только ближайшие особи некоторое время постояли рядом с павшим сородичем, тупо пялясь и меланхолично пережёвывая жвачку, да пошли себе… Стадо продолжало неспешно двигаться по своим делам, постепенно отдаляясь от места трагедии. И когда оно отошло метров на сто пятьдесят, Хатак скомандовал:
– Теперь быстро! Пока пастухи не набежали!
Пастухи в данном случае –
