Бурят - Квинтус Номен
— Миллион тех, кто ненавидит большевиков… а МВД с ними справится?
— Справляться с ними должны в первую очередь вы… мы, большевики. Делами показывая, что мы строим великую и счастливую страну, доказывая им работой своей, что мрази, прикрывающейся марксовыми бреднями, у нас больше нет и им ненавидеть большевиков просто незачем.
— Вы опять про Маркса…
— Да. Потому что я — кстати, в отличие от вас — детально изучил, откуда эти бредни произрастают и к чему приводят. Но давайте об этом как-нибудь в другой раз поговорим, сейчас у нас главная задача — это посевная.
— А потом будет сенокос, жатва, уход за скотиной…
— Будет. И сенокос будет, и жатва, и многое другое. А вот когда у нас вопросов по сельскому хозяйству не останется и страна не будет неотрывно наблюдать за тем, что творится в деревне, с ужасом думая о возможном неурожае и голоде — вот тогда можно и про идеологию поподробнее поговорить. Но не раньше: люди без идеологии жить могут, хотя и плохо — а без еды почему-то просто помирают. Мы же не к этому стремимся?
Посевная закончилась, но у госхозах мужикам отдыхать особо не пришлось. Практически всё тягло (и трактора, и скотина) стали перевозить торф с ближайших железнодорожный станций (и иногда — с местных торфопредприятий) в поля, оставшиеся под паром. А так как с телеги торф ссыпается кучами, то пришлось мужикам и лопатами помахать изрядно, разбрасывая эти кучи по полю. Правда, в некоторых хозяйствах для этой цели приспособили трактора, но кустарные ковши мало кто сумел на МТС изготовить, в том числе и по причине нехватки металла, так что лопата все еще оставалась основным орудием труда. Однако сама идея некоторых людей вдохновила, и в Сормово началось уже промышленное производство бульдозерных ковшей. Нормальных, с гидравлическими приводами, работающими от вала двигателя — но пока завод их делал весьма немного. Потому что основной продукцией Сормовского механического завода были паровозы и котлы для электростанций. А турбина для этих котлов и генераторы для турбин стали выпускаться на только что выстроенном заводе в Канавино. Все же когда в одном месте можно найти много квалифицированных рабочих, создание новых заводов происходит быстро и «безболезненно»: завод начал строиться летом двадцать четвертого, а весной двадцать пятого не нем была выпущена первая турбина. И инженеры особо не выпендривались, а просто «скопировали» шестнадцатимегаваттную турбину Сименса вместе с причитающемся ей генератором. Скопировали, изготовили, отвезли турбину с генератором на завод в Сормово и там, собрав все вместе, и запустили, обеспечив электричеством оба города и оба завода. Так себе обеспечив, но к осени на электростанции было запланировано еще два таких же генератора запустить…
То есть на новые турбогенераторы товарищ Кржижановский имел свои (и очень агрессивные) виды, однако, раз уж на заводах производство запустили на четыре месяца раньше плановых сроков, Николай Павлович распорядился эту «доплановую продукцию» заводчанам оставить: рабочие должны своими глазами увидеть, что доблестный труд вознаграждается не только деньгами. А лампочка в своей квартире — уже награда огромная. Вот только с лампочками было еще как-то не очень. Да и не только с лампочками…
Глава 25
С лампочками в СССР было худо. То есть не совсем уж худо: и немцы их с огромным удовольствием продавали, и сами понемногу делали. Делали пока исключительно на заводе «Светлана», Московское объединение фабрик электроламп существовало пока лишь в виде «группы товарищей, раздумывающих (за большие зарплаты) о том, как сделать хорошо». Но на «Светлане» лампочек делали аж по полторы сотни в сутки, и делали исключительно из немецкой вольфрамовой проволоки. Которую — проволоку — у немцев покупали по такой цене, что дешевле было готовые лампы закупать.
Николай Павлович лицензию на изготовление такой проволоки у Лодыгина выкупил и даже выстроил заводик по ее выпуску в Верхнеудинске, однако с сырьем для этой проволоки стало совсем уж нехорошо. Николай Павлович смог купить у китайцев двадцать тон шеелита, однако из-за гражданской войны в Китае доставить ее в Россию пока не удавалось. Да и что такое жалких двадцать тонн на огромную страну? Хотя… На «Светлане» за год на производство электроламп уходил целый килограмм проволоки. Но, с другой стороны, считать полсотни тысяч ламп в год достаточными объемами производства тоже не приходилось. А своих месторождений вольфрама в СССР не было. Точнее, о них ничего никому не было известно… почти никому. Все же старый Лодондагба не зря водил Николая Павловича по Забайкалью, и на берегу Джиды уже прошлой осенью начал строиться городок для будущих горняков. То есть несколько бурятских семей поставили там четыре просторных избы, дров прилично так нарубили…
Посланные на месторождение геологи набрали камней всяких, анализы провели — и оказалось, что руда там вообще замечательная: вольфрамит там с большой примесью ценного марганца, а еще в руде есть и серебро (много), и висмут, и медь (поменьше), и молибден, и цинк, и даже золото (хотя его совсем немного). И оловянный камень попадается, и берилла не то чтобы очень много, но достаточно для того чтобы хоть только его добывать. Один у месторождения недостаток: речка Джида — она очень длинная, течет себе по горным узким долинам… примерно двести пятьдесят километров течет до впадения в Селенгу, где нормальная железная дорога есть. А на этих километрах даже тропинок почти нет. И добраться до будущего городка пока можно было разве что верхом вдоль реки. Так что пришлось Николаю Павловичу обратиться с очередной просьбой к товарищу Ливеровскому с просьбой «срочно выстроить узкоколейку», и Александр Васильевич (узкоколейки яро не уважающий) принялся за работу, для скорейшего выполнения которой ему были приданы два полка из состава РККА, базирующиеся в Верхнеудинске и Иркутске. А товарищ Гаккель срочно принялся изобретать узкоколейные тепловозы с «обрезанными» до двух цилиндров коломенскими дизелями…
Правда «прошлогодние» геологи намекнули, что кроме коренного месторождения вокруг рудника
