Артист (Управдом – 4, осень 1928) - Андрей Никонов
Франт кивнул, тот грузчик, что застрелил чекиста, приставил дуло ружья к голове Мильнера.
— Остался ты, — Мурочка повернулась к Травину. — Девчонка твоя вон в том аэроплане спряталась, пока будет вылезать, мы её пристрелить можем. Но ведь мы не звери, чтобы ребёнка обидеть, к тому же цели у нас благородные. Конфискуем то, что наворовали большевики, и отдадим настоящим борцам за справедливое дело. Господин Вязицын не даст соврать, не так ли?
Второй грузчик, мужчина средних лет с густыми чёрными кудрями, кивнул.
— Именно так, Мария Ильинична. Вы уж перестаньте тут митинг устраивать, а то скоро чекисты нагрянут. На той стороне вас уже ждут, передавайте привет Антону Ивановичу и скажите, что мы очень ждём обещанное.
— Тогда в самолёт, — скомандовала Мурочка. — Сергей, вы, как дворянин и офицер, обязаны нам помочь. Садитесь за штурвал, да поживее.
Травин не двигался с места. Вместе с франтом он насчитал шесть нападавших, Завадский говорил об одиннадцати, но, скорее всего, преувеличивал. Этого Базиля и ещё одного, стоящего рядом, он бы смог разоружить, но вот остальные стояли неудачно, за заложниками, и стрелять в них из отобранного оружия не получилось бы. Тут раздался визг, один из подручных Базиля выволок из аэроплана Лизу и тащил к ним.
— Девчонку возьмём с собой, — распорядилась женщина.
— Погодите, ребёнка-то зачем? — возмутился Вязицын.
— Не оставлять же её большевикам, — парировала Мурочка. — А оружие держим, чтобы глупостей не сделали.
Мужчина тут же согласно кивнул головой. Лизу подтащили к франту, тот схватил её за руку. Сергей вздохнул, и полез в кабину Юнкерса, подталкиваемый сзади дулом револьвера.
* * *
Плоткин смотрел на выползающий из-за холма поезд — паровоз и четыре оббитых железом вагона. По его настоянию оружие в вагонах оставили, за то, что оно пропадёт, уполномоченный не беспокоился, в засаде на этой стороне железнодорожных путей прятался сабельный взвод, и ещё один такой же — на другой. Красноармейцы ждали сигнала, чтобы напасть и разоружить белогвардейских боевиков.
До последней минуты Плоткин сомневался, что что-то выйдет, но стоило показаться последнему вагону, как на путях прогремел взрыв. Столб земли, камней и обломков шпал взметнулся в воздух, бронепоезд, и так тащившийся еле-еле, начал тормозить, и тут же с холма ударил пулемёт. Через несколько секунд показались всадники, они окружали холм кольцом, чтобы никто не ускользнул, десятка полтора начали взбираться по крутому склону, погоняя лошадей. Двери второго с конца вагона разъехались, и на землю начали спрыгивать бойцы ГПУ, они рассредотачивались по ходу поезда, ощетинившись стволами винтовок. Плоткин застыл в предвкушении, ни один контрреволюционер не должен был ускользнуть.
На вершине холма суетились всадники, двое ринулись вниз, по направлению к уполномоченному, и меньше, чем через минуту перед Плоткиным стоял чумазый мальчишка в рваной одежде. Прогулка на лошади ему явно понравилась.
— Вот твоя контра, — доложил комвзвода, угрюмо переводя взгляд с пацана на Плоткина, — говорит, дали из пулемёта пострелять.
— А беляки? — оторопел уполномоченный.
— Хочешь, сам мальца поспрашивай, токма он гутарит, что нету тут больше никого, а ему, значит, ещё обещали добавить на станции.
— Какой станции?
— Да вот на той, дядь, — малец спокойно ковырял в носу,- ну где ерапланы стоят. Я, значит, ему говорю, дай червонец, нэпман проклятый, а он только рупь дал и сказал, что добавит потом. Оставил меня тут, велел поезда дожидаться, цельный день сижу, маковой росинки во рту не было. Дай пожрать, а?
Раздался гул, вдоль железнодорожных путей летел самолёт, Плоткин поднял голову, он покраснел, как варёный рак, сердце забилось часто-часто, потом остановилось, и снова заколотило в груди.
— На аэродром, — прошипел он, — живо. Сволочи, сгною! Всех к стенке!
— Чего? — не понял взводный.
— Бандиты там, говорю, — уполномоченный тыкал пальцем в сторону Минвод, — быстрее. Уйдут, гады. Один взвод пусть здесь всё прочёсывает, а остальные — туда. Всех хватайте.
Комвзвода кивнул, дал короткую команду, и всадники понеслись на восток, в сторону авиастанции, а Плоткин что есть мочи побежал к автомобилю, таща чумазого пацана за шиворот. Он ещё не решил, кого расстреляет первым, Завадского, Марию Брумкину или её братца, но скорее всего — всех сразу, прямо там, на аэродроме.
* * *
Самолёт оторвался от земли и потихоньку набирал высоту. Травин держался железнодорожных путей, неподалёку от аэродрома он увидел стоящий поезд и множество крошечных человечков вокруг него, ветер развеивал пыль, поднявшуюся словно после взрыва. Трое пассажиров — Мурочка, Лиза и Василий Львович фон Румпель, он же Базиль, расположились в пассажирском отделении, Лиза молчала, а двое грабителей о чём-то спорили, за звуком двигателя их не было слышно. Сразу после взлёта Сергею приказали держать курс строго на запад, что он и сделал, поднявшись на высоту в тысячу метров. Судя по карте, они должны были пересечь береговую линию где-то в районе Новороссийска. Парочка явно хотела сбежать за границу, и в их действиях прослеживалась логика — путь на юг преграждали горы, даже с учётом потолка Юнкерса в пять километров пролететь через них было делом очень рискованным, а возле Новороссийска рельеф понижался, а дальше путь мог лежать или на юг, в Персию или Турцию, или дальше на запад, в Румынию или Болгарию. Теоретически Юнкерс мог преодолеть полторы тысячи километров на полной заправке, так что и туда они могли направляться.
Минут через пятнадцать послышался скрежет — деревянный ящик вскрывали, к этому времени Сергей добрался до высоты в две тысячи, или 66 сотен футов. До слоя облаков оставалось достаточное расстояние.
— Вот тут сказано, — раздался громкий голос Базиля, — 1955 банкнот по пять долларов, 11250 по двадцать, и 44198 по пятьдесят. Ещё немецкие марки, по пятьдесят и сто, тридцать три тысячи с лишком и восемнадцать тысяч, тоже с прицепом. Всего почти два с половиной миллиона североамериканских долларов и больше трёх миллионов рейхсмарок, в пересчёте на золотые рубли — 1 миллион 642 тысячи 397 рублей и ещё две копейки. Девочка, прекрати вертеться.
— Вы — плохие люди, — так же громко сказала Лиза.
— Ничего подобного, — ласково ответила ей Мурочка, — эти деньги большевики отобрали у порядочных людей, а мы отобрали у них, только и всего.
Она перебралась на переднее сиденье, отобрала у Травина карту, достала из кармана карандаш и провела неровную линию от
