Артист (Управдом – 4, осень 1928) - Андрей Никонов
— А это что за самолёт? — Лиза, приложив руку козырьком ко лбу, показывала другой рукой на снижающийся аппарат.
— Юнкерс немецкий, я на таком в прошлый раз летал.
— Ух ты, огромный какой, — девочка восхищённо вздохнула, — а сегодня можно с тобой?
— На этом — нет, а вон на тех, — Сергей кивнул в сторону У-1, стоящих в ряд на краю взлётного поля, — полетаем. Так даже интереснее, больше сверху увидишь. Иди, спроси у Льва Ивановича, он тебе пока его изнутри покажет. Только не тот, что сейчас заправляют.
Девочка радостно взвизгнула, и побежала к учебным самолётам, а Травин ещё раз окинул взглядом воздушную гавань Минвод, которую с аэродромом назвать можно было с большой натяжкой.
По вторникам воздушная станция Минеральные воды работала в обычном режиме, а авиашкола Осоавиахима была закрыта, из инструкторов остался один Лев Мильнер. Лазаревича, который должен был дать «добро» на полёты, на месте не оказалось, он улетел ещё в воскресенье вместе с Малиновским в Москву. Учебные Юнкерсы отправили в Ростов на две недели на плановый ремонт, приписанные к воздушной станции два пассажирских Дорнье, принадлежащих «Добролёту», и один почтовый Юнкерс тоже находились в воздухе. Второй Юнкерс приземлился час назад, и стоял возле здания станции. Техники подтащили заправочный шланг, принялись что-то подкручивать, дёргая элероны и пиная шасси. Двое грузчиков перетащили в телегу почтовые отправления и устроили себе перекур, а заодно и обед, разложив нехитрые припасы прямо на коробках с почтой. Были эти грузчики какие-то неправильные, на взгляд Сергея, слишком интеллигентные, что ли. Но одеты оба были в холщовые рубахи и потрёпанные штаны, заправленные в сапоги, оружия при них не наблюдалось, и Травин списал свои сомнения на излишнюю подозрительность. Кольцова, напросившаяся вместе с ними, уже отщёлкала целую плёнку с Юнкерсом и пилотом, который попозировал и уехал по своим делам…
— На У-1 полетите? — спросил Травин у Федотова.
Тот кивнул, всё внимание телеграфиста было приковано к Мурочке, а та, казалось, позабыла, зачем сюда приехала, и вовсю кокетничала с Мильнером. Федотов мрачно ерзал в своей коляске и даже пытался встать.
Через несколько минут со стороны железнодорожной станции раздался гудок, потом шум выпускаемого пара, какой-то состав отходил от перрона. Ещё минут через пять с севера показался открытый автомобиль, он проскочил здание станции и заехал прямо на взлётное поле. На переднем диване сидели двое людей в кожанках, а на заднем — пожилой лысый мужчина лет с усами щёточкой и в роговых очках. Рядом с ним стоял деревянный ящик. Автомобиль остановился, пассажир с переднего сиденья вылез, и встал рядом с капотом, под расстёгнутой курткой виднелась рукоять нагана.
Очкастый вытер лысину платком, огляделся, его взгляд остановился на Мурочке, мужчина кивнул. Травину показалось, что женщина тоже кивнула ему в ответ. Сергей посмотрел на часы, стрелки показывали половину второго.
— Это из ГПУ, — к молодому человеку подошла Лена, — я их видела в здании недавно. Наверное, что-то ценное привезли.
— И поезд ушёл без ящика, — кивнул Сергей.
По словам Кольцовой, окротдел во вторник проводил какую-то операцию, связанную с бронепоездом из Владикавказа, и то, что сказал Травину франт с усиками, для чекистов неожиданностью не стало. Поезда ходили через станцию не так часто, чтобы спутать один с другим, значит, где-то неподалёку оперативная группа будет проводить задержание и франта, и его боевой группы, а в это время ценный груз отправят по воздуху.
Ящик оказался довольно тяжёлым, те же грузчики, что перетаскивали почту, с трудом, на ремнях, подняли его и кое-как загрузили в Юнкерс под бдительным взглядом людей в кожанках. Тот, что раньше сидел за рулём, повернулся к лысому.
— Товарищ Лившиц, можете быть свободны.
Лысый заозирался, словно что-то потерял.
— А документы? — наконец выдавил он.
— Мы разберёмся, — успокоил его сотрудник ГПУ, — идите на станцию, бумаги прибудут специальной почтой.
Лившиц бросил отчаянный взгляд на Мурочку, которая делала вид, что происходящее её ничуть не касается, и продолжала строить Мильнеру глазки, и сделал шаг к телеге, на которую загрузили почту. Грузчики сложили остатки продуктов, и зачем-то перекладывали почту.
Раздался первый выстрел.
Человек в кожанке, стоявший возле автомобиля, покачнулся, и осел на землю, держась левой рукой за грудь, правой он царапал куртку, пытаясь добраться до пистолета. Второй чекист потянулся к револьверу, но следующий выстрел и его повалил на землю. Стрелял один из грузчиков, он держал в руках винтовку. Другой грузчик взял на прицел Травина, а из-за здания станции выбегали ещё несколько человек с оружием, за ними не спеша на взлётное поле вышел франт с усиками.
Травин держал руки на виду, чтобы не спровоцировать нападавших, оружия у него с собой не было, а бросаться с кулаками на вооружённых огнестрелом людей он не собирался. Может быть, что-то он бы и предпринял, но возле учебных самолётов стояла Лиза. При звуках выстрелов она растерялась.
— Долго же вы ждали, — сказал вдруг Лившиц. — Я уж подумал, решили меня обмануть.
— Не в церкви, — весело сказал франт.
Он держал пистолет направленным на Травина и Кольцову, его подручные сгоняли персонал станции в одно место. Револьвер оказался только у Мильнера, тот даже не успел его достать, инструктора ударили несколько раз и разоружили. Техники сразу подняли руки вверх, один из нападавших выволок из станционного домика машинистку. Лиза наконец пришла в себя, и юркнула под крыло У-1.
— Я бы хотел рассчитаться, — настаивал Лившиц, — как мы договаривались. Эй, выгружайте всё обратно.
— Конечно, надо рассчитаться, — одобрительно кивнул франт, резко перевёл револьвер в сторону лысого и три раза выстрелил.
Первая же пуля разбила стекло очков и вошла в голову, две остальные пробили уже мёртвое тело. Мурочка подошла к Федотову, погладила его по щеке.
— Знаю, что ты собирался замуж меня позвать, Витя, но нам не суждено быть вместе, — сказала она. — Базиль, всех держать на мушке, чтобы не пикнули.
— А эту? — Базиль кивнул на Кольцову.
— Хватит на сегодня чекистской крови, пусть живёт. А я пока выберу, — женщина лукаво улыбнулась, переводя палец с Мильнера на Сергея, — Эны, бэны, барбарис, две Иленки подрались, одна тянет за косу, отнимает колбасу.
Палец уставился на Мильнера, который зло таращился на незваных гостей.
— Он
