Слово и дело - Игорь Черемис
Её лицо чуть дрогнуло.
– Вот как? – она произнесла это так, словно хотела изобразить удивление, но не справилась. – Я тоже родом из Брянской области, до Москвы мы там в дальней деревне жили. И в окружение в сорок первом почти в тех краях попала...
***
Через полчаса я понял, что пора закругляться. У госпожи Гинзбург имелась наготове цельная картина её военного прошлого, с которой я уже был знаком по краткой биографии на стенде краеведческого музея. Из окружения под Вязьмой она, по её словам, сумела выбраться через несколько месяцев, уже в сорок втором. Её проверили, зачислили в часть, с которой она и провоевала следующие два года. В сорок четвертом оказалась в плену и попала в концлагерь под Кёнигсбергом. Но дело было уже на исходе войны, в апреле Красная армия взяла этот немецко-прусский город, заключенных освободили, и она пристроилась санитаркой в госпиталь, где и встретила Виктора Гинзбурга.
Никакому Локотскому самоуправлению и расстрелам мирных жителей в этой биографии места не находилось. Не присутствовал здесь и памятный мне по статьям из будущего немецкий ефрейтор, который увез её из Локоти в тыл и который, видимо, появился уже во время допросов после ареста. При этом невозможно было хоть как-то подтвердить или опровергнуть её рассказ, потому что скитания этой женщины по немецким тылам были известны лишь с её слов. Для местного краеведческого музея и школьников эти рассказы выглядели очень увлекательно, особенно если у Гинзбург были заготовлены пара-тройка баек. В общем, я решил отпустить ситуацию и предоставить разбираться в ней коллегам из Брянска.
– Видите, я совсем не тот герой, которого вы, наверное, ожидали увидеть, – она даже потупила глаза.
– На мой взгляд, любой человек, который пережил ту войну и не предал свою страну – герой, – с легким пафосом сказал я. – И извините, но мне пора... скоро уезжать, поезд ждать не будет.
Я покинул этот дом с легкими расшаркиваниями и полным ощущением, что по ночам эта женщина спит спокойно, никакой вины за собой не чувствует, а за годы хождений по музеям и школам её история вылизана до блеска. Эту историю, наверное, можно было легко опровергнуть, если поднять архивы и провести очные ставки с сослуживцами. Я вообще сомневался, что во время войны она смогла бы пройти вторую проверку, с большой вероятностью ей должен был попасться параноик из особистов, который сталкивался с перевербованными немцами диверсантами из окруженцев – к концу войны в СМЕРШе смогли выводить такую породу на потоке, – и эта встреча стал бы роковой для Тоньки-пулеметчицы.
Но уже у гостиницы я вспомнил про британскую стюардессу, которая последовательно пережила катастрофы «Олимпика», «Титаника» и «Британика» и умерла всего лишь года два назад в почтенном возрасте. Наверное, чудеса случаются не только в кино, но и в обычной жизни, а эта Тонька совсем не пулеметчица, и поэтому спокойно принимает чужих и пришлых и рассказывает им о своем житье-бытье. [1]
Самое паскудное, что ограничить круг подозреваемых оказалось не слишком легко – особенно если не опрашивать весь наш список скопом, для чего не было никаких оснований, только мои голые рассуждения, которые могли оказаться и ошибочными. В день убийства лесника в сентябре прошлого года трое подозреваемых находились в законном отпуске – среди них и Гинзбурги, – а ещё двое – на больничном. К тому же убийство было совершено в субботу, так что теоретически туда мог добраться кто угодно – даже тот, кого не было в списке, главное, чтобы у него была машина. У Гинзбургов, кстати, машина имелась – относительно новый «Москвич» стоял в сарае в глубине сада. Но даже отсутствие персонального транспорта ничего не значило – всегда есть возможность попросить знакомого, а проверять всех... Ради какого-то лесника из РОНА этим никто заниматься не будет, поэтому остается только экстенсивный путь – наверняка кто-то в Ромнах видел убийцу и сможет опознать.
***
В принципе, больше в Лепеле меня ничего не держало. Всё остальное местный отдел КГБ сможет сделать без меня, без авралов и не привлекая лишнего внимания, а результаты отправить спецпочтой. Да, мы получим их чуть позже, но это дело ждало четверть
