как ты Паша, можно совместить два сознания. А после совмещения передать его дальше. Ой, не смотрите на меня такими глазами, Олег. Я не собираюсь делать новых людей, как Титов… Извини, Паша. Я хочу найти ту область сознания, в которой прячется, например, гуманизм. А что? Вот такая простая вещь. Гуманизм. Она у вас есть? Есть. А вот у кого-то нет. Почему не поделиться? Если культура, обычаи, менталитет общества, законы в конце-то концов не позволяют прививать такие обыденные ценность, как любовь к жизни, уважение к себе и другим, человечность, то почему бы не сделать это, так сказать, хирургическим путем? Только это будет хирургия сознания, хирургия личности. Да, принудительная. Да, против воли многих орматцев, жаждущих сейчас смерти азарийцам. Но ведь и они не самовольно назначили себе врагом Азарию. Просто пришел кто-то и сказал — с сегодняшнего дня мы все ненавидим азарийцев. Было бы удивительно, если бы все орматцы проснулись с одной и той же самостоятельной мыслью: Азария наш враг. Нет. Им дали этого врага. А я хочу дать им возможность делать выбор. Выбирать, стоит ли убивать и умирать ради чужого мнения.
— Вы знаете, профессор, — Эрик задумчиво смотрел куда-то перед собой, словно зацепился за какую-то точку в пространстве и теперь изучал её, — Титов, давая мне задание, рассказал такую легенду: я должен был отнести вглубь Азарии сознание некого командира высшей степени лояльности для тиражирования. Затем его копии возглавили бы ячейки сопротивления и организовали мощный внутренний фронт. Так вот это, пожалуй, идеальный сценарий как раз для Орматии. Только не для организации фронта, а что бы открыть хотя бы части людей глаза на происходящее, на бессмысленность войны, на антигуманизм в нашем воспитании, на маниакальность патриотизма, на вечный поиск несуществующего врага, национальную паранойю. И прежде всего на то, что ради войны стираются наши личности. У меня, кстати, есть кандидатура на роль просветителя. Его зовут Мэл.
