Борис Батыршин - Египетский манускрипт
– Кстати, тут я с бароном согласен, – вмешался Каретников. – И вообще – ты, Олег, крайне несерьезно ко всему относишься. Право же, создается впечатление, что ты здесь на экскурсии.
Семенов с упреком поглядел на друга – и ты, Брут! Тот сделал вид, что ничего не заметил, и продолжал:
– Определись уже на будущее: или ты здесь свое любопытство тешишь, или… – Каретников запнулся. Что «или» – он и сам не знал. – Об ответственности за изменение истории говорить не буду, оставим это для фантастов.
– Да ладно, Макар, что ты завелся? – примирительно начал Олег Иванович. – Не стоит так уж преувеличивать. Да, глупостей мы немало наделали – поначалу. Но, скажи на милость, а кто бы их не наделал? Это, знаешь ли, только в книжицах определенного пошиба попада… гость из будущего немедленно выстраивает план на полвека вперед – а потом следует ему с прямолинейностью летящего лома. А я, знаешь ли, живой человек…
– Вот именно – живой! – подхватил Каретников. – Только постарайся понять, что те, кто вокруг тебя, – тоже живые люди, а не набор пикселов. И наши действия могут принести им вполне ощутимый вред.
– Или, наоборот, пользу, – отозвался Семенов.
– Или пользу, – согласился доктор. – Только для этого надо иногда думать не о сиюминутных нуждах, а хотя бы о том, что будет послезавтра.
– А то я не думаю! – взорвался Олег Иванович. Видимо, ему наконец надоело, что старый приятель отчитывает его, как школьника. – Мы, между прочим, в Сирию не на экскурсию мотались. Вот полюбуйся…
И он хлопнул на стол электронный планшет и небольшую, но ощутимо тяжелую коробочку. Присутствующие выжидающе молчали.
– Прошу, – Семенов картинным жестом указал на стол. – Если вы все были не в курсе, зачем мы с сыном ездили в Сирию, – это не значит, что мы скатались на развлекательную прогулку. К вашему сведению, здесь – и он ткнул пальцем в планшет, – полные фотокопии того самого манускрипта, руководствуясь которым ваш, Яков, доцент, – кивок в сторону молодого человека, – и затеял эту бодягу с порталом. Надеюсь, никто не сомневается, что это его работа? – И Олег Иванович обвел собеседников взглядом, поочередно задержавшись на каждом.
Все были согласны.
– То-то же. А здесь, – палец уткнулся в коробку, – самое интересное. Я даже гадать боюсь, кто сделал эти пластины, но знаю точно – это не работа людей. Любых людей, я имею в виду, где бы они ни жили, – хоть в Шумере, хоть в Силиконовой долине. И содержимое этой коробочки имеет прямое отношение к порталу – понять бы только какое. И это, уж прости, Макар… – Семенов язвительно взглянул на Каретникова, – несколько более важно, чем ваши шпионские игры. Не зря ведь посланцы этого Стрейкера нас по всей Сирии ловили. Хотя он-то, надеюсь, о пластинах пока ничего не знает.
– Кстати, о письменах, – вмешался Корф. – Утром пришло письмо из Твери – как вы помните, доктор, я отправил доцента туда, к своему полковому товарищу, тоже врачу. Так вот он пишет… – И барон зашуршал письмом: «У пациента наблюдается устойчивый прогресс в плане памяти». Иначе говоря – вспоминает Евсеин все, что с ним было, – и просится с нами поговорить.
– Вот и прекрасно, – обрадовался Олег Иванович. – Поможет нам разобраться во всем этом. Когда вы сможете доставить его в Москву, барон?
– Не торопитесь, – ответил Корф. – Я вообще не уверен, что его стоит сюда везти. Свозили уже один раз, спасибо. О бельгийце, Стрейкере этом, не забыли? Еще одну бомбу в окно хотите получить?
– Да нет его в Москве, Евгений Петрович! На этот раз – точно нет! Видели его на Нижегородском – садился в курьерский, до Одессы. С ним – какая-то барышня. Я, кстати, в то время тоже на вокзале был, но сам, увы, не сподобился наблюдать – Олега Ивановича встречал.
– Это точно? – подозрительно спросил Корф. – А то сия личность однажды нам уже нос натянула…
– А вот и нет! – возразил Яков. – Я, если помните, сколько раз тогда говорил, что он в Москве и прячется!
– Ну говорил, говорил, – примирительно проворчал барон. – Сыщик, молодец. Что дальше-то делать думаешь?
– Искать надо, – вздохнул Яша. – Жаль вот только, почти все машинки, что мне дали, псу под хвост пошли: и чертов Стрейкер уволок, и поломалось. А жаль, сейчас бы пригодилось.
Каретников усмехнулся:
– Это как раз не проблема. Дай срок – будет тебе техника, причем серьезная, не чета китайским игрушкам. И человека найдем, который научит тебя всем этим добром пользоваться, настоящего специалиста. Только для этого придется тебе у нас несколько дней пожить. Ты ведь не против?
Яша обрадованно помотал головой. Еще бы он был против!
– Ну что, Олегыч, попробуем устроить Якову курс молодого шпиона? Дело недешевое, но надо, сам понимаешь…
Семенов кивнул:
– Надо так надо. Найдем фирму, которая ЧОПам спецтехнику продает, сделаем заказ – и обговорим, чтобы провели обучение нашего… специалиста.
– Спасибо, Олег Иваныч, господин доктор! – Яша расцвел. – Я уж постараюсь, все что надо узнаю! И кто Стрейкеру в Москве помогал, и куда он уехал…
– Про Геннадия и прочих уродов не забудь, – подал голос из глубины кресла Ромка. До этого момента он не сказал ни слова – присутствующие даже позабыли о нем. – Вот не верю я, что они оставят нас в покое. Может, найти их на той стороне и поговорить по понятиям? А что, я друзей по службе могу найти…
– Не стоит, Ром, – покачал головой Каретников. – Не будем уподобляться… да и мало ли? Объясняйся потом с полицией! На той стороне они ведь никаких законов не нарушали; что ты им предъявишь?
– Они и на этой не нарушали, – упрямо заявил Ромка. – Подстава – это вроде как не преступление. Только знаете что – за такое по всем понятиям отвечать полагается! Если бы получилось, как этот гад задумал, – мы бы господина Никонова уже похоронили. А уж Ольга… – он безнадежно махнул рукой.
– Знаете что? – сказал Семенов. – Я вот не понимаю – зачем он вообще учинил эту пакость? Ну ладно, лишнюю бусину заполучить – это я понять могу. Но зачем после этого Ольгу кидать? Ему что, трудно было отвести ее с Макаром на ту сторону? Ясно ведь, что она все равно туда попадет: Николка-то там остался, да и Ромка тоже. Что им помешало бы перебраться в будущее и отыскать ее?
– Полагаю, тут не так все просто, Олегыч, – покачал головой Каретников. – Во-первых, о том, что Ромка в прошлом, он мог и не знать. А значит – остается только Николка. Его они, если помнишь, один раз уже надули, с телефоном. Вот Геннадий и решил, что мальчик и во второй раз сам не сможет ничего сделать. Да, конечно, он знал, что рано или поздно вернетесь вы с Ванькой, – но к тому времени Никонов уж точно умер бы, к гадалке не ходи…
– И зачем ему это? – поинтересовался Олег Иванович. – Неужели лейтенант им так мешал?
– Значит, мешал, – кивнул доктор.
– Но это же форменный идиотизм! – не сдавался собеседник. – Он же не мог не понимать, что мы наверняка не простим ему такого! Зачем плодить себе врагов? Какая-то мания преследования пополам с манией величия…
– Я, конечно, не психолог, – покачал головой Каретников. – Но не стал бы считать этого Геннадия за дурака. Я хоть сам с ним и не общался, но все же могу делать кое-какие выводы: Ольга достаточно успела о нем рассказать. Так вот, у меня сложилось устойчивое ощущение, что сей молодой человек пытается строить из себя эдакого героя… точнее, антигероя. На манер Верховенского[91].
– Тогда уж сразу – Нечаева, – проворчал Олег Иванович. – То-то они в «Аду» обосновались.
– Или Нечаева, – согласился Каретников. – В конце концов, в наше время каких только чудовищ не рождают сны разума. Уж если целая страна молится на такого прохвоста, как Бандера, – чему тут-то удивляться…
– И все же я не понимаю, – продолжал стоять на своем Олег Иванович. – Вы ведь с этим персонажем толком даже и не общались. С чего бы тогда ему нас во враги записывать?
– Верно, не общались, – усмехнулся доктор. – Но он ведь не полный болван. И наверняка понял, что ему с нами, в конце концов, не договориться – рано или поздно непременно столкнемся лбами. Особенно если я прав и он действительно собирается подражать здесь Нечаеву. Так что повод нас не любить у него есть – хотя бы и заочно. Потому, кстати, он и Никонова пытался погубить – видел в нем будущего противника. Ну и история с Ольгой, конечно, свою роль сыграла. Она же до лейтенанта с Геннадием была; и что бы там они ни говорили, а осадочек должен был остаться. Уязвленное мужское самолюбие – штука опасная, особенно если учесть, что язычок у Оленьки острый, и прикусить его вовремя она не способна… Наверняка успела выдать своему бывшему что-нибудь обидное. Скажем – стала сравнивать с новым поклонником, а такое, знаешь ли, не всякий способен простить… А что до остального – помнишь главный постулат «попаданческой» литературы?
