Возрождение Феникса. Том 1 - Григорий Володин
Болотопс с этим роялем. Куда более интересно, откуда взялась Гончая? После старых войн иномирян перестали призывать, но часть вызванных недобитков размножилась и разбрелась по полям, по лесам. Вот один что ли и забрел в русские земли? Вполне возможно.
В комнате закрываюсь и достаю альбом с рунами. Чтобы засохшая кровь не осыпалась и не потускнела, еще дома я покрыл узоры лаком. Богдан вроде в номер не торопится. Отлично, можно протестировать идею. Смысл ее в том, что из-за ограниченного доступа в Анреалиум, Океан Душ, я вынужден прибегать к катализаторам. К своей крови, например. Но резать руки не сильно помогает. Я все равно слаб. Рароги — детский сад, а не оружие. Против школоты только и годится. Чтобы разить взрослых дворян, необходим фантазм помощней.
Вот я и рассчитываю, что славянские руны послужат пропуском в Анреалиум. Сварожичи верят в оберегающую силу рунописи, это часть их религии. А, значит, в Океане Душ тоже есть слепки этих знаков. Нужно только воззвать к образам рун, и обильный дождь жар-эфира просочится сквозь купол Земли. Ну, я на это надеюсь.
Кладу на кровать две руны: Крада, огонь, и Чернобог, хаос. Огонь мне ближе всего, а хаос — и есть Анреалиум. Напрягаю внимание на кровавых рисунках. Прямые линии рун нагреваются, бумага прожигается насквозь. В голове щелкает. Я вижу образ огненного, нет, Огненного змея. Славянский миф оживает в моем воображении. Осталось только приказать, и легенда станет реальностью….
За дверью раздается звон стекла, и следом истошные женские крики. Они тонут в поднявшемся протяжном нечеловеческом вое. Меня пробивает пот.
Новые вопли сверху. Каждый звук пронизан зовом о помощи.
Я срываюсь к двери, быстрым движением сдвигаю щеколду и бросаюсь в сторону чудовищного воя. Навстречу бегут ученики, испуганные, с ошалелыми глазами. Вот Алеся, вот Руслан, вот Богдан. Атаман пытается меня окликнуть, схватить, удержать:
— Куда, Сеня?! Нет!
Он остается позади, вместе с остальной толпой, я проскакиваю сразу несколько ступенек, пробегаю пролет, снова ступеньки, коридор, поворот. А вой всё ближе. Как и женские крики. Вот и черный глянцевый рояль с белыми, как мел, клавишами. Его оседлала огромная лохматая тварь. Вытянутая волчья пасть, красные глаза, под черной шерстью перекатываются валы мускул. Мое обоняние ошпаривает запах псины. Мокрая собака.
Чуть дальше от рояля ползает Оксана Тимуровна, истошно визжа. На учительнице нет крови, она не ранена, просто подвернула ногу. Еще дальше лежит тренер. Он стонет, видимо, принял удар когтей Гончей, но доспех уберег.
Тварь шоркает саблевидными когтями по крышке рояля под собой. Все четыре лапы ломают инструмент. Глубокие борозды уродуют гладкое черное покрытие. Гончая явно сбирается прыгнуть на тренера и добить его.
— Пошла вон! — кричу, подбегая ближе.
Тварь отвлекается на меня. Из волчьей пасти брызжут слюни, красные бусинки глаз загораются яростью. Мощные лапы сгибаются.
Монстр прыгает!
Взмахиваю рукой. Припасенная в рукаве бумажка вспыхивает стаей Рарогов. Огненный вихрь врезается в широкую грудь твари, ее отбрасывает обратно. Истошно воют клавиши рояля, о которые ударяется морда Гончей. Иномирянин тут же вскакивает. Дымятся опаленная шерсть и мясо. Передо мной теперь недожаренная монстрятина. Но она не убита, наоборот, живым шашлыком шагает на меня. Толстая шкура слабо тлеет, защищая, как огнеупорный доспех.
Болотопса за хвост! Я уже собираюсь броситься в безумную рукопашку против волка-переростка, когда в голове всплывает недавний образ.
Огненные вьющиеся змеиные кольца. Горящая пасть. Древний миф. Воплощение страха сварожичей. Не выплеснутая сила рун просится наружу. Да, я разрешаю, оживай.
Всполохи пламени окутывают мои руки. Огонь вспыхивает еще ярче, из сияния формируется красно-желтый клубок Змея. Живой огненный миф оплетает предплечья.
— Арсений! — вскрикивает Оксана Тимуровна, в ее округлившихся глаза отражается пламя Змея. — Свароже, ты горишь!
Я развожу ладони в стороны, по моей воле змеиные кольца наматываются на правый кулак, словно байкерская цепь.
— Нет, Оксана, я сияю, — зло усмехаюсь.
Жар не отпугивает Гончую, воющая тварь кидается навстречу. Безумная тупая псина. Пора тебя поджарить.
Я оскаливаюсь. Тело само принимает боксерскую стойку. Молниеносный отскок назад отдаляет от взмаха острых когтей. Подшаг в сторону, уклон от бешеного взмаха. Всё, моя очередь.
Пора, Феникс, пора расправить крылья.
Замахнувшись, я заношу кулак для огненного хука.
Глава 27 — Сжигать!
— АР-РА-РРР… — взвывает Гончая.
— Сеня! Сеня, уходи! Спасайся! — кричит Оксана Тимуровна.
— Чертов Беркутов, беги от нее! Помрешь же! — тренер тоже волнуется.
Шшшш…
В голове смешиваются четыре голоса. Рев твари, визг Оксаны, ор стонущего Борзова и шипение Змея, обмотавшего кулак. Фалгор, соберись! Прочь лишние шумы. Прочь сомнения, ведь первый шаг к совершенству — уничтожить прослойку размышлений между мыслью и действием. Первый достойный поступок легионера — это сразить сильного врага. Насмерть сразить.
Клацая челюстями, Гончая бросается ко мне на двух лапах. Мир замедляется, звуки вокруг снижают тональность — словно от сломанной тубы. Подныриваю под удар. Замечаю, как растопыренная черная лапа с крупными, изогнутыми, точно крюки, когтями, пролетает над головой.
Смерть выплясывает совсем рядом. Ха, косая, сейчас Фалгор закружит тебя в танце.
До морды не достать, тварь слишком высокая. Я бью утяжеленным кулаком в печень. Обмотки Змея вспыхивают, пожирая шерсть и плоть. Оглушительный рев сверху игнорирую, всё равно такой махине одного хука мало. Болотопсовская псина весит больше центнера. Просто отскакиваю назад, одновременно встряской руки разматываю Змея и наношу удар на дистанции. Шшшш. Длинное огненное туловище ошпаривает тварь по морде словно брошенная цепь. Пламенная пасть Змея кусает Гончую в глаз, и красная бусина лопается от жара, как переспелая вишня.
И тут же регенерирует. Не сразу, но видно, как глазное яблоко начинает формироваться заново.
Сжеванный болотопс! Даже зеленомордые не такие живучие. Так мне долго мучиться.
Перехватываю Змея так, чтобы на конце собрать петлю. Быстрыми взмахами вращаю
