Марианна Алферова - Тайна «Нереиды»

Элий отрицательно покачал головой.

— Здесь, в городе, есть целая когорта. Они похожи на ополченцев. Но это не ополченцы, — сказал Рутилий. — Это римляне, когорта «Бессмертная Нереида». Они пришли за тобой. Ты знаешь?

Элий кивнул.

— Они предлагали вывести меня из Нисибиса. Я отказался.

— Зря.

Рутилий взял банку с краской и повернулся к стене. Стену против окна трибун расчертил на квадраты, каждый день замазывая один красной краской. Своеобразный календарь осады. Сначала на стене образовалось красное пятно, потом полоса. Теперь вся стена казалась залитой кровью. Как долго они держатся! Невероятно долго! За эти дни легионы могли бы прийти пешком, как в давние дни. Но легионы не пришли. Никто не пришел.

— Я привел людей на смерть, поверив собственной бредовой фантазии. Я не имел на это права, — сказал Элий.

— Ерунда. Правители всегда отправляют солдат на смерть ради своих бредовых фантазий. Только они не просят прощения. Это лишнее. — Трибун закрасил еще один квадрат.

— Дело в том, что я… Я больше не верю, что смогу защитить город.

— А вот это на самом деле плохо. Очень плохо. Надо верить в свою выдумку до конца. Если хочешь, чтобы другие тебе верили.

— Наверное, я просто устал.

Рутилий подтолкнул в его сторону обитый пурпуром курульный стул. Цезарь сел. Трибун преторианцев молчал. Элий тоже. Слышалось лишь потрескивание масла в светильнике.

Элий в ярости ударил по столу кулаком. Рутилий едва успел подхватить масляный светильник, и тот не опрокинулся. Доска столешницы треснула.

— Мы пришли сюда добровольно, — сказал Рутилий. — Я лично никогда не думал, что этот городишко продержится так долго. Ляг лучше и поспи. Завтрашний день не обещает быть легким. Монголы не уходят, потому что знают — ты здесь. Но без тебя город не продержался бы и дня. Ты подарил жителям несколько лишних дней жизни. Более того, ты превратил место казни в место сражения. Это очень много. Не у каждого получается. Совсем не у каждого.

— Ты вправду так думаешь?

— Да, клянусь Юпитером.

— Я надеялся построить стену. Живую стену. Ту, о которой говорилось в предсказании Сивиллы.

— Предсказания слишком часто толкуют неверно.

— Но там был точно указан Нисибис. Новая стена Рима… Вот только какова она? Из чего?

Рутилий несколько мгновений смотрел на огонь масляного светильника.

— Не знаю, — выдавил наконец. — Но будем надеяться, что все мы — погибшие и живые — камни этой стены.

Глава 17

Внеочередные игры в Антиохии

Очередные игры варваров

"Сенат запретил устраивать на арене смертельные поединки, поскольку они нарушают Декларацию прав человека. В заключительный день игр в Антиохии гладиатор Клодия Галл, выиграв поединок, объявила, что заклеймила желание. Пусть боги не исполняют желания — люди сами должны исполнить задуманное. Руфин должен прийти на помощь Элию в осажденном Нисибисе. Зрители, будто только теперь вспомнившие про осаду Нисибиса, принялись выкрикивать: «Элий! Элий!» После того как император покинул амфитеатр, толпа последовала за ним вплоть до дворца и принялась вновь выкрикивать имя Цезаря. Префект Антиохии Гай Гомер ничего не предпринял, чтобы прекратить беспорядки. Он заявил, что люди таким образом выражают возмущение по поводу действий императора.

Префект претория Скавр отказался отвечать на вопросы репортеров".

Уже несколько дней монголы не атаковали. Несмотря на то что лагерь их бурлил как муравейник, они, казалось, не обращали внимания на осажденный город. И это их равнодушие тревожило больше, чем прежняя ярость, с которой они кидались на стены. Они опять нагнали пленных, опять были заняты какими-то приготовлениями, пока что совершенно непонятными для осажденных. Похоже, что они задумали подкопы — во всяком случае борозды взрытой земли пересекали равнину из конца в. конец. Странно было лишь то, что траншеи эти не ведут к крепости.

Рутилий почти не спал. Обошел в который раз часовых. Заглянул в мастерские. Там никого не было. Взрывчатка кончилась — гранаты делать не из чего. Вернулся в крепость. Посмотрел на толпящихся возле кашевара солдат и нахмурился. Кто знает, может, сегодня его ребята набивают животы в последний раз. Нехорошее предчувствие мучило его с вечера.

Рутилий вернулся на стену и вновь стал наблюдать за лагерем монголов в бинокль. И чем больше наблюдал, тем больше хмурился. Он наконец понял, что задумали кочевники.

— Будь они прокляты, — прошептал трибун.

— Что-нибудь не так? — спросил Элий, подходя.

— Все не так, — огрызнулся Рутилий. — Знаешь, что задумали эти твари?

Элий отрицательно покачал головой.

— Они расположили пушки напротив южной стены. Все пушки только здесь.

Элий пожал плечами, не понимая:

— Их пушки не пробьют стены.

— Они будут бить в одно место с утра до вечера. А мы не сможем им помешать: снарядов больше нет.

— Пусть стреляют. Какой толк? Мы тут же восстановим кладку или засыплем щебнем бреши и заложим мешками с песком.

— Ничего не выйдет, — Рутилий повел рукой в сторону блестевшей на солнце голубым стеклом реки Джаг-Джаг. Элий поднес к глазам бинокль. Не было никакого сомнения — согнанные варварами пленники строили дамбы. — Как только в стене появятся бреши, монголы направят реку на город. Вода довершит то, что начали пушки, полуразрушенные стены не выдержат давления воды.

— И все же у меня такое чувство, что они не торопятся, — отвечал Элий после долгой паузы. — Они ждут какого-то знака извне…

— О чем ты?

— Мне кажется… да нет, я уверен: они ждут, чтобы римские легионы выступили из Антиохии и двинулись нам на помощь.

— Зачем? Это же глупо…

Элий не успел ответить. Пущенная одиноким всадником стрела ударила его в шею. Элий инстинктивно попытался обломать древко. Рутилий схватил его за руку и удержал.

— Санитары! — взревел трибун. — Скорее!

Одной рукой он держал Элия, другой зажимал рану на шее. Стоявший рядом с ними Камилл кубарем скатился с лестницы, зовя на помощь.

«Неужели?» — только и подумал Рутилий, сдавливая шею раненого так, что Элий начал хрипеть.

Вместо санитаров к ним мчался Кассий Лентул.

— Цезарь ранен. Немедленно носилки. — Рутилий оскалился, как будто намеревался укусить хирурга.

— Он же говорил, что бессмертен, — прошептал Кассий растерянно.

— Но не говорил, что неуязвим, — прорычал трибун.

Легионеры и ополченцы видели, как носилки осторожно спускают со стены. Шея Цезаря была обмотана окровавленными бинтами, из которых вбок торчала стрела. Кассий бежал рядом с санитарами, держа в руках пакет с физраствором. Неофрон глянул на своего ученика и понял, что не всему научил этого позера. Вернее, ничему не научил.

Рутилий шел следом, не отрывая мрачного взгляда от посеревшего лица Цезаря. Руки трибуна были в крови.

Роксана метнулась к носилкам, но трибун ее отстранил.

— Это серьезно? — Лицо ее плаксиво сморщилось. Рутилий не ответил и еще больше нахмурился.

В толпе кто-то закричал. Солдаты и горожане двинулись за носилками в крепость Гостилиана. Люди сбегались отовсюду. Молча смотрели, как раненого внесли в операционную. Не сговариваясь, толпа прихлынула следом. Стояли на солнцепеке и ждали, обливаясь потом. Кто-то держался за талисман, кто-то сулил богам щедрые жертвоприношения. Кто-то побежал к алтарю. Солнце пекло. Молоденькая медичка уже в третий раз распахивала дверь и выкликала добровольцев — Цезарю вновь требовалась кровь группы А. Из этого следовало одно — кровотечение до сих пор не удалось остановить. А в операционной Кассий Лентул в залитом кровью фартуке с перекошенным от отчаяния лицом извлек наконец стрелу. Медичка в забрызганной кровью зеленой тунике вставила в инфузор новый пакет с кровью.

— Давление падает, — повторял как заклинание помощник Кассия Лентула.

Самым удивительным было, что сердце раненого продолжало биться. И Кассий, колдуя в кровоточащем разрыве на шее, с каждым мгновением все отчетливее понимал, что штопает труп, у которого почему-то продолжает стучать сердце. Если бы в операционной присутствовал гений, он бы увидел, как вокруг растерзанного тела непрерывно вибрирует аура. Аура то вспыхивала белым огнем, то желтела, медленно переходя в красный, и наконец угасала, чтобы в следующее мгновение вспыхнуть вновь. Но никто из присутствующих этого не видел.

Наконец Кассий Лентул выпрямился, сдернул окровавленные каучуковые перчатки и коротко сказал:

— Все… Время смерти 10 часов 15 минут. Рутилий, ожидавший в углу операционной, подошел к столу, глянул в неподвижное лицо Цезаря и вышел во двор. Толпа замерла. Рутилий медленно повел головой из стороны в сторону.