Борис Толчинский - Нарбоннский вепрь
— Он больше мне не брат! Убийца моего отца не может быть моим братом!
— …К сожалению, ваш бывший брат умен и подозрителен. Пришлось сыграть этот фарс, и я добилась своего: он мне поверил!
— Я все равно не понимаю. Зачем злодея увезли из города? Нужно немедленно его казнить!
— Вы совершенно правы, на мой взгляд. Но есть влиятельные силы, которые мне не простят казни Варга. Пока я правлю, но руки связаны мои!
— Сенатор Марцеллин?
— В частности. Не забывайте, что принц Варг — зять Марцеллина. Есть и другие, кто не желает его смерти. Поэтому разумно будет до поры до времени держать Варга между жизнью и смертью. Казнить злодея никогда не поздно.
— Он снова убежит!
— С линкора "Мафдет" — не убежит. Забудьте о нем, дорогая. Для вас его уже не существует.
— Извольте объяснить мне, ваше высокопревосходительство, зачем вам понадобилось играть комедию перед злодеем, который "уже не существует"!
— Чтобы использовать его.
— Использовать?!
— Ваш бывший брат немало популярен в простом народе. Увы, это так! Если он покается перед нами… и перед вами, народ лишится своего вождя.
— Он не покается!
— Не зарекайтесь, герцогиня. Я лично контролирую процесс.
— Теперь он думает, что я у вас в немилости!
— И замечательно, пусть думает. Как говорят у нас, у аморийцев, ложная надежда — путь к совершению ошибок. А мы воспользуемся его ошибками.
— Скажите… скажите откровенно, госпожа моя, вы в самом деле полагаете меня сместить и посадить на трон младенца? Если это так, я должна знать…
— Ну что вы, дорогая! Как я могу быть столь неблагодарной к вам?! Вы спасли мне жизнь однажды, я это не забыла. Вы по закону герцогиня, и я вам обещаю полную поддержку.
— О, госпожа моя, простите!.. Я вела себя глупо.
— Напротив, дорогая, вы замечательно себя вели! Вы были непосредственны в гневе и обиде, вы сыграли саму себя. Вот почему, к слову сказать, я не стала предупреждать вас о моем скромном фарсе.
— Вы невероятно умны и изобретательны, госпожа. Мне никогда не быть на вас похожей. Как это ужасно!
— Доверьтесь мне, Кримхильда, и дорожите моей дружбой.
— Я исполню все, что вы велите.
— Попытайтесь найти путь к сердцам ваших подданных. Поймите, это единственный способ сохранить престол вашего отца. Вам не удастся долго усидеть на штыках наших легионеров. Открою вам один секрет, герцогиня. Князь Корнелий Марцеллин формирует фракцию сенаторов и делегатов, сторонников превращения Нарбоннии в имперский экзархат. Если вы не сможете доказать Империи свою полезность, влиятельная фракция Марцеллина заставит правительство уничтожить герцогское правление в Нарбонне. И даже я ничем не смогу вам помочь!
— Это ужасно…
— Так что не лишайте палачей их работы, а сами займитесь обязанностями герцогини…
***148-й Год Кракена (1786), поздний вечер 15 октября, Внутреннее море у берега Нарбоннской Галлии, борт линкора "Мафдет"— …Хорошо стереги его, Марс. Он очень умен, этот непокорный вепрь. Он попытается бежать при первой же возможности. Но он мне живым нужен.
— Ясно. Стало быть, триумф на Палатинской площади отменяется?
— Прости меня, воинственный бог…
— Мне жаль тебя, София.
— Sufficit![85] Ненавижу, когда меня жалеют!.. Марс, я представлю тебя к награждению орденом Фортуната третьей степени.
— За какие подвиги? За сто тысяч новобранцев, отправленных к богам? Или за сто тысяч новых рабов?!
— За победу в войне с мятежниками.
— У меня к тебе другая просьба, звездоокая богиня. Прими мой рапорт об отставке.
— Ты не в себе, Марс. Возьми себя в руки, ты же мужчина!
— Я не хочу играть в твои игры.
— О, Творец! Думаешь, я хочу?
— Хочешь, я же вижу. Я знаю тебя, как самого себя. Ты обожаешь манипулировать людьми. А я хочу просто любить тебя!
— Марс, я устала. Не начинай сначала. Мне нужно возвращаться в космополис.
— Я подам рапорт военному министру.
— Ты этого не сделаешь.
— Увидишь, сделаю. Мне надоело…
— Марс, если ты это сделаешь, я разлюблю тебя.
— Ты меня тем более разлюбишь, если я превращусь в твою игрушку. Играй другими, кто позволяет собой играть! Я — нет.
— Ты ничего не понял, Марс. Меня никто не понимает, даже ты!
— Конечно, куда уж нам тебя понять!
— Ты упрямец, гордец и себялюбец, князь Марсий Милиссин. Ты слепее крота! Оставь меня. Я подпишу твой рапорт об отставке, и ты исчезнешь из моей жизни. Само собой, я вытравлю твоего ребенка.
— Что… что ты сказала, повтори!
— Вчера, когда любились мы, я не предохранялась.
— Господи… бесценная моя!
— Оставь меня, не трогай! Какой женщине нужен ребенок от человека, который изменил ей?
— Богиня…
— Я надеялась сделать тебе подарок, Марс. Ты всегда мечтал иметь от меня ребенка.
— Да, но твой муж…
— Юний Лонгин — жалкое подобие мужчины. Он не может простить мне смерть Виктора, а я не могу простить ему болезнь Палладия. Для меня Юний мертв. Я планировала развестись с ним. Ты изменил мои планы, Марс.
— Постой… постой, София! Не принимай решения сейчас…
— Ты все еще меня любишь? Меня и моего… нашего ребенка?
— Проклятье, да я люблю вас больше жизни, клянусь в том кровью Фортуната!
— Так докажи свою любовь!..
***148-й Год Кракена (1786), ночь с 15 на 16 октября, воздушное пространство над Внутренним морем, канал спецсвязи между правительственной аэросферой и бункером разведшколы "Везувий"— …Привет, полуночница! Хотела залететь к небе, но уже не успеваю.
— Здравствуй, подруга. Я приеду в Темисию, когда ты скажешь.
— Нет, сиди на месте. Как штаты?
— Работать можно.
— Работай лучше всех, Медея. Иначе матерые львы разведки будут постоянно припоминать тебе твой пол и возраст.
— Не успеют, София. Я завалила их работой.
— Умница. Ты меня хорошо видишь?
— Великолепно!
— И как, по-твоему, я выгляжу?
— Бывало лучше.
— Вот то-то и оно! У нарбоннцев скверные дела.
— Я знаю, подруга. Ты напрасно с ними связалась.
— Et tu quoque, Brute![86]
— Homines plus in alieno negotio videre quam in suo![87]
— Сенека? Я не люблю Сенеку. Жалок мудрец, который не нашел в себе силы сделать надлежащие выводы из собственных рассуждений.
— И я о том же, София.
— Не беспокойся, я сумею разобраться с нарбоннскими делами. С твоей помощью, Медея.
— Повелевай, царица, твоя раба исполнит твою волю!
— А это откуда?
— Импровизация.
— Не шути так, Медея Тамина. Знаешь, о чем я подумала?
— О Хармион и Клеопатре? Тебе нужно отдохнуть, подруга.
— Пожалуй… К делу. Я ставлю тебе три задачи.
— Внимаю.
— Во-первых, нужно внедрить наших людей в ряды сочувствующих Варгу.
— Они уже работают.
— Плохо работают! Я хочу, чтобы все знали: Варг смирился с нашей властью. Второе. Пусть наши люди разведают, как местное население отнесется к коронации сына Варга Свенельда. Кто для нарбоннцев этот ребенок: отпрыск аморийки или наследник славного рода Круна? Мне это важно знать.
— Будешь знать, подруга.
— И третье. Герцогиня Кримхильда. Ее положение следует исправить уже в этом году. Ты понимаешь?
— Да. У герцогини много врагов.
— Вот именно, Медея. Наша задача — защитить ее от врагов.
— Насколько велика опасность?
— Угроза жизни герцогини вряд ли существует. Но герцогиню могут ранить, причем довольно тяжело. Не хотелось бы сейчас отправлять ее на лечение и реабилитацию в Аморию. Она сейчас нужна в Нарбонне. Сейчас она там нужна.
— Я поняла, София. Мы будем охранять ее.
— Хорошо охраняйте. Сделайте все от нас зависящее, чтобы с герцогиней ничего не случилось. Еще имей в виду, что люди Марцеллина готовы войти в контакт с мятежниками с целью покушения на герцогиню.
— Вот даже как?
— А ты как думала, подруга?
— Я поняла тебя, София.
— Умница. И главное: я желаю ежедневно получать отчеты по Нарбоннии. Твои отчеты, а не Марса. Он нынче не вполне надежен.
— Ответь мне на такой вопрос, подруга: твой дядя Марцеллин не может злоумышлять против Марса?
— Ты полагаешь, может?
— Probabile ex vita[88].
— Когда-нибудь я устрою тебе место генерального прокурора, Медея.
— Итак?
— Дядя осторожен. Anguilla est: elabitur.[89] Однако не все его рыбки столь же осторожны.
— Мне жаль твоего дядю, подруга. Ты ему не по зубам.
— Надеюсь…
***148-й Год Кракена (1786), 16 октября, Темисия, Княжеский квартал, дворец Марцеллинов— …Дражайшая племянница, вот уж кого не ждал! Какая честь для заурядного сенатора!
