Сын Багратиона - Василий Седой
Несмотря на несколько лет мирной жизни, эти люди не забыли воинскую науку и вели себя как солдаты на службе. Только мы с мамой вышли во двор, чтобы поговорить с прибывшими, ефрейтор Егор Бойцов (как мы скоро узнаем) отдал команду, и отставники буквально меньше, чем за минуту, построились в шеренгу, будто перед военным смотром. Я на автомате произнес:
— Вольно. Старший ко мне.
На что ефрейтор, пряча улыбку в усах, подошёл и начал докладывать, что, дескать, они прибыли…
Мама его перебила и спросила, кто ещё из солдат помимо ефрейтора пользуется уважением присутствующих и с кем можно планировать оборону усадьбы на случай нападения.
Честно сказать, удивила она меня этим вопросом, да и ефрейтор посмотрел на неё с уважением. Всё-таки приятно иметь дело с военными, пусть и бывшими. Подозреваю, что князь оставил здесь неслучайных людей, потому что стоило ефрейтору кивнуть, как из строя вышли три самых пожилых бойца, с которыми мы ушли в дом, предварительно распустив строй.
Похоже, мама на улице перегорела, выдав один очень правильный приказ, потому что начала обтекаемо вводить присутствующих в курс дела, чем только запутывала. Пришлось вмешаться и сказать все как есть
— Мама, я прошу прощения, что перебиваю, можно я попробую объяснить, что происходит?
Мама не стала мешать и только кивнула. Похоже, начала привыкать к моему совсем не детскому поведению. А вот солдаты глядели на меня с ярко выраженным удивлением, но все равно слушали внимательно.
— На самом деле все просто. Этой или, может, следующей ночью нас с мамой придут убивать. Сколько будет человек, сказать не могу, как и исключить, что нападение может произойти и днем тоже. Скорее всего, это будет отряд разбойников от десяти человек. Нам с вами нужно подумать, как мы будем отражать нападение, и подготовиться. Жду ваших предложений.
Сказать, что народ был озадачен, это ничего не сказать. Солдаты от моего спича натурально выпали в осадок. Первым пришёл в себя ефрейтор.
— Если мы не знаем, сколько будет татей и когда они нападут, разумнее всего будет поселить наш отряд в усадьбе и отбиваться из-за забора, — сказал он, глядя на маму.
Я на это предложение отреагировал сразу.
— С тем, что селить вас надо здесь, я согласен, а вот с тем, что мы будем отбиваться из-за забора, — нет. Этот забор доброго слова не стоит, и нет смысла рассматривать его в качестве укрепления. Это первое. Второе: закрыть постоянно открытые ворота
— это все равно что объявить всем и каждому, что мы ждем нападения.
Солдаты слушали внимательно, но покривились, когда я раскритиковал их план обороны, а ефрейтор вежливо спросил с мимолетной улыбкой:
— У вас есть предложение, как нам лучше оборонять усадьбы?
— Думаю, предложения у меня появятся сразу после того я пойму, какое у нас есть оружие.
С этими словами я посмотрел на маму, которая тяжело вздохнула и произнесла:
— Пойдемте посмотрим, — после небольшой паузы она добавила: — Не удивляетесь, сын у меня разумен не по годам.
Думаю, это было лишнее, но мне понравилось. Всё-таки приятно, когда такую мелюзгу, как я сейчас, воспринимают всерьёз. Правда, солдаты в ответ только хмыкнули. Но, надеюсь, это только пока.
Оказывается, в усадьбе есть целый арсенал, который здесь организовал князь. Вообще я всё больше уважал этого человека за его предусмотрительность. Если бы не свекр мамы, мы бы и правда жили, горя не зная. В небольшой комнате в хозяйском крыле мы обнаружили два охотничьи штуцера, пять гладкоствольных ружей и четыре пистолета. И это ещё не все. Помимо оружия мы нашли два бочонка ружейного пороха, приличные запасы свинца и всякие мелочи для ухода за оружием.
Конечно, хранить такие запасы пороха в доме, как по мне, не совсем разумно, но, как говорится, что ни делается, то к лучшему. Главное, что мы совсем не беззащитны.
Когда я увидел это изобилие, у меня возникла интересная идея, и я не постеснялся спросить у ефрейтора, могут ли они сделать что-то вроде запала, который может гореть секунд пять-десять.
Увидел полное непонимание на лицах солдат, я предложил им выйти на улицу, где я объясню свою задумку.
Ещё когда мы искали, где спрятаться маме, чтобы видеть все подворье, мы с ней заглянули в несколько подсобных построек. Тогда-то я и увидел в одном сарае несколько разнокалиберных медных котлов, которые неизвестно зачем там лежали. Нет, там не было склада этих всегда необходимых в хозяйстве вещей, просто валялись три штуки и все, но главное, что они были довольно объёмные и как нельзя лучше подходили для моей задумки. Самый маленький был литров на сорок, а самый большой — в два раза больше.
Сейчас, когда я увидел бочонки с порохом, в голове мгновенно мелькнула мысль изготовить что-то вроде монок. Попаданец я или погулять вышел. Тем более что во дворе были два места, будто специально подготовленные для подобных зарядов. Два угла между стоящих перпендикулярно друг другу построек. Если из этих углов полетит импровизированная картечь, четыре пятых двора окажется под накрытием.
Когда я рассказал это все солдатам, они сначала отнеслись к идее никак. Скептически, если говорить проще. Не поверили, что можно таким методом нанести противнику какой-либо урон. Ефрейтор вообще начал убеждать, что без пушки и мечтать нечего сотворить что-то такое. Вот были бы у нас пушки, тогда да, а так одно баловство.
Даже рассказывать не буду, чего мне стоило уговорить этих упрямцев попробовать, тем более что в изготовлении фитилей ничего сложного не было. Вернее, они нашлись у прибывших чуть позже бывших охранников усадьбы, оставшихся нам от старых хозяев. Как раз у двоих этих сторожей были фитильные ружья, а главное, что эти двое — как на заказ — умели их изготавливать. Притом они даже скоростью горения фитилей могли играться, так что для изготовления мин у нас все есть.
Помогло мне в убеждении вмешательство мамы, которая, слушая наш спор, неожиданно встала на мою сторону и этим прекратила пререкания. Солдаты, пусть и с неохотой, но занялись изготовлением под моим чутким руководством.
Самым сложным в этом деле оказалось не проделать в днищах котлов отверстия под фитили, как я думал, а придать форму инициирующему заряду.
Говоря другими словами, для пороха пришлось шить что-то вроде плоской подушки. Притом такую, чтобы она полностью закрыла внутреннюю часть
