Неправильный диверсант Забабашкин - Максим Арх
Я мгновенно сосредоточился на том направлении. Все окна и двери двухэтажки я давно контролировал, в них ни сейчас, ни до этого не маячил ни один силуэт врага, поэтому тот факт, что мои товарищи обратили на здание внимание, удивил и напряг.
Не понимая, что происходит, сфокусировал зрение на Воронцове и заметил, что тот что-то кричит, а затем поворачивается и даёт команду Садовскому.
Тот приподнялся, встав на одно колено, и, приложившись к прикладу, приготовился к стрельбе.
Я вновь посмотрел на чекиста. Тот, очевидно, знал, что я буду наблюдать за всем происходящим, и показывал мне, помахав рукой и головой, чтобы я не стрелял.
Тут двери здания открылись, и оттуда вышло десять человек. Судя по комбинезонам, трое из них были техники, а остальные солдаты.
Чекист призывно махнул им, чтобы те шли к нему. Сдавшиеся немцы, оказавшись вне здания, посмотрели по сторонам и в нерешительности переглянулись. Было очевидно, что они, не увидев Красную армию в полном составе, а всего лишь двух человек, уже не так рьяно стали гореть желанием сдаться в плен.
Лейтенант госбезопасности тоже это понял. И показал рукой немцам в мою сторону. Вероятно, он намекал, что все их передвижения под контролем снайпера. И чтобы в этом они ни капли не сомневались, я стрельнул пару раз, сбив одним выстрелом с одного из солдат каску, а с другого кепи.
Фрицы тут же всё осознали, присев на корточки и подняв руки вверх. Некоторые залегли. Все они были без оружия, поэтому сейчас для моих товарищей особой опасности не представляли. Но, несмотря на это, я не переставал за ними пристально следить, ведь пистолет или граната запросто могли быть у кого-нибудь из них спрятаны в кармане или за пазухой.
Тем временем Воронцов вновь дал им какой-то приказ, и те, постоянно с опаской поглядывая в сторону леса, то есть, в мою сторону, не опуская рук, двинулись к сотруднику госбезопасности.
Подпустив их где-то до десяти метров, чекист криком и жестами дал им команду лечь. Новые пленные подчинились, а после этого к ним направился Садовский. Он уже привычными движениями снимал с каждого из немцев его ремень и завязывал им руки за спиной. Однако сделать это он успел только троим, потому что в тот момент, когда стал вязать четвёртого из десяти, ещё не связанные немцы неожиданно вскочили на ноги и напали на красноармейца, стараясь снять с него перекинутую за спину винтовку.
По общепринятым правилам ведения войны пленный не имел права обманывать своего пленителя, потому что тот как бы проявляет милость и не убивает своего противника. Однако всё это действует лишь до тех пор, пока пленный подчинялся вышеизложенным правилам. Когда же пленный выходит за рамки, это автоматически полностью уничтожает договорённость и больше ни на какую пощаду он рассчитывать не может.
Не знаю, почему и зачем пленные решили выйти из общепринятой морали, как и то, на что именно они рассчитывали при этом. Вероятно, думали, что, схватив моих товарищей, будут ими закрываться от неведомого русского снайпера как живыми щитами. Может быть. Также, вполне возможно, что они своими действиями рассчитывали получить в дальнейшем немалую благодарность спасённого начальства, ведь получись у них мятеж, они стали бы спасителями не кого-нибудь, а генерала, а это во все времена дорогого стоило.
Резон в их мыслях, конечно, был. Но только не в моём случае, ведь я был не обычным снайпером, а снайпером, пули которого, невзирая на расстояние, всегда находили нужную цель. А если учесть, что к их нахождению на советской земле красноармеец Забабашкин в моём лице, относился крайне негативно, то на второе пленение и соблюдение международных конвенций о правилах ведения войны у них шанса не было.
Все шестеро бунтовщиков умерли один за одним менее чем за восемь секунд. Они даже толком Садовскому ничего причинить не успели. Только повалили его на землю, ударили пару-тройку раз кулаками и всё.
Нужно сказать, что двоих записал на свой счёт Воронцов. Пока четверо возились с Садовским, на чекиста ринулись двое, вероятно, самых отмороженных. И получили своё. А по-другому и быть не могло, ведь только сумасшедшие могли бежать безоружными на человека, державшего в руках пистолет-пулемёт.
Одним словом, чекист не подвёл. Всадил как минимум половину рожка в нападавших, после чего перевёл оружие на кучу, что боролась с Садовским. Но выстрелить не успел, потому что они поочерёдно уже покинули наш мир, получив каждый по пуле от меня.
На этом бессмысленный и беспощадный бунт был подавлен. Садовский с Воронцовым ещё раз что-то покричали всем немцам, явно их припугнув, помахали мне руками, мол, всё в порядке, и занялись делом.
Четверых выживших новоиспечённых пленных, которые не принимали участия в бунте, подтащили к ранее пленённым, и чекист стал оказывать генералу первую медицинскую помощь, разрезав сапог и замотав бинтом ступню.
Всё это время я наблюдал за постройками, но с той стороны больше никакого движения не наблюдалось.
Прошло ещё минут десять тягостного ожидания. Всё было спокойно.
Старший лейтенант Тамбов, наконец, оторвался от бинокля и нетерпеливо спросил:
— Что скажете, Забабашкин, могу я идти к самолёту?
Я хотел было его попросить ещё немного подождать, но тут услышал шум в лесу, что исходил левее нашей позиции.
Тут же перевёл в ту сторону винтовку.
«Неужели немцы обошли⁈» — напрягся я.
Но, к счастью, всё оказалось не так. Всмотревшись сквозь листву и деревья, в просветах сумел разглядеть лошадей, телеги и продвигающихся красноармейцев нашего отряда. Крикнул два раза совой, тем самым подав условный знак. Через пару минут из осторожно пробираясь сквозь кустарник появились разведчики.
В двух словах описал им текущую обстановку и дав добро на движение к самолёту, попросил забрать с собой и лётчика.
— А вы? — спросил меня тот.
— А я, товарищ старший лейтенант, к вам присоединюсь тогда, когда вы погрузите в самолёт всех раненых и приготовитесь к взлёту. Пока же моя позиция находится тут, и я вас должен прикрывать.
Глава 3
Единственный шанс
Когда разведчики, забрав с собой летчика, ушли, продолжил внимательно осматривать аэродром на предмет сюрпризов. Но они, к нашему всеобщему счастью, отсутствовали. Всё мёртвое было мёртвым, и лишних живых видно не было.
Тем временем, вначале на поле развернулся разведотряд, а за ним вышли и были доставлены раненые, но всё ещё готовые к бою красноармейцы. В колонну по двое в ускоренном темпе бойцы направлялись к
