Сын Тишайшего - Александр Яманов
Без интриг не обходилось, надо понимать окружающую обстановку. Только царь всегда защищал мачеху, а младших братьев и сестёр очень любил. Более того, он не делил их на родных и единокровных. А будущего императора вообще баловал и уделял ему много времени. Мне снова стало на душе тепло, когда эти двое разговаривали с моим бесчувственным телом.
Не удивлюсь, если реальная история немного отличается от учебников. Её ведь неплохо так переписали при Екатерине и коммунистах. Это не считая того, что заслуги того же Ивана Грозного вообще предали забвению, сделав из первого русского царя маньяка и самодура. Но пока мне не до этого.
* * *
Ночь неожиданно прошла спокойно. Мне снова снились дети и почему-то учительница начальных классов. Иногда у подсознания случаются странные выверты. Чего вдруг я вспомнил эту лживую и мерзопакостную тётку, которую просто ненавидел? Не поверите, но после перехода в четвёртый класс ни разу с ней не поздоровался. Моё поведение даже рассматривали у директора, вызвав в школу родителей. Но Тамара Ивановна навсегда осталась для меня одним из самых нехороших воспоминаний об учёбе.
Не успел открыть глаза, как в спальне появились Аксинья с Саввой. Пока нянька протирала меня тряпочкой и помогала чистить зубы, дядька делился информацией. И надо признать, что я поторопился. События и так понеслись вскачь. Как бы мой ход всё не испортил.
— Стрельцы ещё прошлым утром зело возмутились и захватили полковников с иными старшинами. Бают, служивые ругались, что более пяти месяцев жалования не видели. Но пока ждали ответа на челобитную, не бунтовали, — проговорил взволнованный мужик. — Я вчера вечером через знакомого десятника передал, что, мол, царь помер. Он должен был сегодня поутру известить остальных воинов. Чуял, что надо проверить, и пробрался в Бутыркино. А там такое!
От избытка чувств Савва запнулся, но сразу продолжил:
— Стрельцы злы и уже требуют казнить заговорщиков. Кто-то пустил слух, что кроме тебя извели и царевича Ивана. Когда я уезжал из села, туда прискакал Ивашка Милославский с племянником своим Лёшкой. Чего они говорили — не разобрать, ибо народу тьма слетелась. Поэтому я сразу обратно, но не стал будить тебя, государь, — дядька недовольно посмотрел на невозмутимую Аксинью, подавшую мне тёплую воду для полоскания рта.
— Сколько времени прошло? — спрашиваю после недолгого раздумья.
— Так часа два, не более! — воскликнул Савва. — Уже на окраинах колокола звонили. Да и в Кремле оживление. Гонцы туда-сюда шастают, некоторые бояре не явились, несмотря на сегодняшнее заседание думы. А иные людишки, кому тут делать нечего, наоборот, набежали.
Удивлённо поднимаю глаза на дядьку, и тот сразу поясняет:
— Артамошка Матвеев, которого ты после ссылки помиловал и в имении жить приказал, здесь оказался. И сразу воду мутить начал, ирод. Ещё Яшка Одоевский из поездки в Астрахань вдруг вернулся. Про людишек поменьше чином ничего не скажу, уж больно вокруг много суеты.
Переварив полученные сведения, в голове постепенно начал выстраивать картину. Матвеев — это лидер фракции Нарышкиных, отправленный в ссылку за многочисленные нарушения. Яков Одоевский — сын престарелого князя Никиты, возглавлявшего Разрядный приказ. И один из самых приближённых людей царя, то есть меня. По сути, Одоевский-старший возглавляет главное министерство в русском правительстве, если можно так выразиться. Он ведает массой вопросов и назначением бояр с дворянами на должности.
Потихоньку в голове происходит инсталляция новой памяти. Пока я не обладаю всеми знаниями Фёдора. Но по мере получения информации мозг сам выдаёт нужные ответы. Интриги и заговоры оставим на потом. Надо более основательно потрясти Савву.
— Ты чего-то недоговариваешь? — внимательно смотрю на оторопевшего дядьку.
При этом замечаю усмешку на лице Аксиньи, которая отвернулась к посуде.
— Прости за самоуправство, государь! Но я сообщил князю Голицыну, что тебе лучше. Однако он и сам догадывался, богом клянусь, — в голосе Саввы чувствовалось искренне раскаяние, а ещё он не отводил взгляда. — Василий Васильевич в тёмных делишках не замешан. И не побежал на поклон к Милославским и Нарышкиным, как ты занемог. Всё рядом с тобой сидел, да и продолжает.
Угу. Насколько я помню, сей прогрессивный князь играл по-крупному. Поэтому сделал ставку на царевну Софью. И ведь не прогадал. Когда его покровительницу заточили в монастырь, Голицына отправили в ссылку. Наверное, Пётр боялся умного и талантливого вельможу. Очень необычный персонаж. Ещё дядька именует его по имени-отчеству, а не Васькой. Значит, уважает, в отличие от иных вельмож.
Союзники мне нужны, здесь спорить глупо. Подозрительно, что князя ввели в курс дел без моего позволения. Пока Савва крестился, повернувшись к иконам, я уже принял решение.
— Что с рындами?
— Все четверо вооружены и готовы выполнить любой приказ. И они чего-то подозревают. Хотя показывают достойное рвение, от палат твоих не отходят, бдят и вопросов лишних не задают. Спят по очереди и весьма серьёзны для своих лет, — мужик выдохнул и сразу переключился на мою декоративную охрану.
Хотя я мало знаю об институте рынд, а новообретённая память молчит. Вряд ли в нынешние времена благородные люди не владеют оружием.
— Хорошо! Зови князя. Заодно проследи, чтобы лишних ушей не было. А то чую, что заварили мы кашу.
Будто в подтверждение моих слов раздался громкий удар колокола, который начал повторяться.
— В Надворной башне это, — пояснил Савва. — Что делать, государь? Ведь сейчас такое начнётся!
Мне понравилось, что дядька не испугался. Скорее он готов ринуться в бой, защищая своего государя. Я сразу обратил внимание, что он сегодня при сабле и под камзолом позвякивает кольчуга. В логово возмущённых стрельцов мог отправиться только человек храбрый и преданный. Каким Савва и является.
— Ничего! — мой ответ изумил обоих ближников. — Зови Голицына. А ты, Аксинья неси варево. Уж больно кушать хочется.
* * *
Так вот ты какой — один из главных русских реформаторов и прогрессистов. Можно назвать князя западником, но в моём мире это понятие испохабили многочисленные воры и предатели.
Кстати, приходилось знакомиться с биографией этого неординарного человека. Василий Голицын являлся не просто фаворитом Софьи. Своё высокое положение он заслужил ещё при Фёдоре Алексеевиче, то есть мне нынешнем. На политический Олимп
