Желудь - Михаил Алексеевич Ланцов
Седой же пожелал Неждану легкой дороги и вернулся в полуземлянку. Еда была. А сон — лучшее лекарство. Впрочем, сразу не заснул.
Паренек этот его удивлял.
Он не выглядел испуганным или разозленным молодняком, потерявшим все. В какие-то моменты Вернидубу даже казалось, что он его постарше будет. Да и вообще — все выглядело так, словно Неждан не тот, за кого себя выдает.
Прежде всего до крайности подозрительно выглядела история с водой. Он ведь сам видел, труп паренька, которого относило волной. Его все таковым и посчитали. А тут восстал.
Или нет?
Или да?
Непонятно.
На вид — живой. Принимает пищу и избавляется от нее. Спит. Но… полный странностей. Словно некто или нечто натянул на себя шкурку того бедного Неждана. И оговорки странные. И слова иногда чужие проскакивают. И дела.
Вон — воспаление с ран ведь и правда сошло. Утром еще немного промыли чуть гноящиеся места солевым раствором. А так он явно шел на поправку. Восставший утопленник такого бы делать не стал. О них сказывают совсем иное. И Вернидуб ломал голову над тем — с кем или с чем он столкнулся…
Неждан тем временем быстро удалялся.
Дорога шла легко.
Копье выступало как посох. Поняга с корзинкой не давила на спину. А ноги, привыкшие ходить босиком, уверенно ступали по довольно мягкой земле, в которой еще невозможно было встретить ни битого стекла, ни гвоздей, ни прочих пакостей.
Шел он вдоль реки, не углубляясь в лес. Во всяком случае там, где это было возможно.
Сто метров.
Километр.
И чу!
Что-то в траве странное приметил.
Подошел ближе. И обнаружил на пригорке объедки небольшой косули. Шкура изодрана. Мяса нормально куска не срезать. По сути, только обглоданные кости. В теории у нее еще мозг имелся. Ценители говорили: вкусная вещь. Но сколько у эти дикой «козы» того мозга? А доставать — морока. И, главное, как его готовить-то во время этого забега?
Так или иначе Неждан несколько минут постоял у объедков. Подумал. Да и пошел дальше, поймав себя на мыслях о сильном раздражении. Отступившая было после сытного завтрака нервозность, вновь обострилась.
Волки. Много. Это крайне серьезное испытание для человека с таким «могучим» вооружением. Практически героическое. Про медведей же Неждан даже думать не хотел…
Еще километр.
Еще.
Он шел, высматривая интересующие его вещи. На «автомате». А из головы не шли мысли про диких хищников. Отчего внимание имел притупленное. Глазами водил вдоль воды, а на деле больше слушал. И пытался периферийным зрением «срисовать» какую-нибудь пакость, крадущуюся к нему.
Так и блуждал до самого вечера. Осознав в ранних сумерках, что спать ему придется в лесу. Дикарем. Причем натуральным, а не как в советское время выезжали на природу. То есть, без палатки и прочих удобств. Да еще считай в заповедных местах, заполненных всякого рода непуганой живностью.
Когда Неждан выходил, он рассчитывал быстро вернуться. До темноты. Но нет. Перекат за перекатом, ручеек за ручейком не оправдывали надежд. Камни имелись. И весьма интересные. Во всяком случае для наковальни и молота он себе там варианты присмотрел, отложив. А вот кремень… его не наблюдалось. Хотя Неждан склонялся к тому мнению, что он просто «не умеет его готовить», то есть, определять. Может, он как-то обкатался, сбился или еще как «замаскировался»?
Всегда оставался вариант с так называемыми «полированными топорами», которые можно было делать из куда большего спектра материалов. Но к такому решению он обращаться не спешил. Ибо — это время. Такие делать чрезвычайно долго — неделю, а то и две. Да и остроты особой у них не имелось, значит и рубить ими намного сложнее, что существенно увеличит трудности заготовки дров.
Впрочем, эта задумчивость с легким налетом паники у него продлилась недолго. Чего рефлексировать-то? Действовать нужно, пока совсем не стемнело.
Быстро присмотрел себе место для ночевки. Найдя отличный пятачок у густых зарослей дикого шиповника. Такого мелкого кустарника, через который никакое более-менее крупное животное по доброй воле не полезет. Переплетения тонких, прочных, эластичных веток, усеянных острыми шипами, выглядело достаточно убедительно для этого.
Метнулся в лес.
Притащил четыре бревнышка, взяв их в завалах бурелома. Из которых соорудил две нодьи. Этакие таежные костры, когда одно бревно с небольшим зазором укладывается над вторым. Подпираясь, например, колышками. А между ними разводится огонь.
Горит это все не сильно. Но — горит. А главное, не требует никакого обслуживания. И можно спокойно ложиться спать, не опасаясь, что огонь погаснет. Хотя бы часов шесть-восемь.
Так вот — эти нодьи Неждан расположил так, чтобы его бивак оказался в своего рода треугольнике. С одной стороны — колючие заросли, с двух других — огонь.
Сделать шалашик он уже не успевал, чтобы укрыться от «пернатых тварей». Поэтому, в ходе лихорадочного обдумывания, вспомнил про одно средство. Нашел ближайший муравейник. Чуток его разворошил. И, наверное, полчаса уже в поздних сумерках давил этих насекомых и мазал получившейся кашицей открытые участки тела.
И о чудо! Комары действительно от него отстали.
Но комары — это полбеды. Жужжат покусывая. Что тут такового? Вполне материальный и реальный противник. А вот воображение… с ним-то что делать?
Всю ночь горячий воздух от костров порождал самые удивительные образы в окружающем лесу. От каких-то натуральных, вроде медведей и волков, до совершенно безумных. Так, например, он разок «увидел» дракона, гадящего у березки. Встряхнул головой — наваждение отпустило. Пару раз наблюдал лешего. Старую, страшную русалку. И даже смешариков, прыгающих с ветки на ветку. Иными словами, спал он еще более «насыщенно», чем там — в полуземлянке. Из-за чего утром голова его натурально гудела. А глаза отлично бы подошли для новозеландского танца хака. Чтобы
