Вторая жизнь Арсения Коренева. Книга вторая. - Геннадий Борисович Марченко
Со слов Семибратова, лечащим врачом назначались нестероидные противовоспалительные препараты, витамины группы B, проводились эпидуральные блокады… М-да, не очень приятная вещь эта эпидуральная блокада, когда иглой тебе тычут в спинной мозг. Ну и просто обезболивающие уколы. Что ж, в любом случае, есть от чего отталкиваться.
Наконец с чаепитием покончено, я чувствую, что силёнок хоть и немного, но прибавилось. Во всяком случае, меня не покачивает, как сухопутную крысу на палубе корабля, и в голове уже не шумит.
Андрей Васильевич на мою просьбу снять халат и спустить трусы реагирует как-то смущённо, но всё же разоблачается и ложится животом на диван. Обе ягодицы покрыты оспинками от периодических инъекций, есть следы от уколов блокады и на пояснице. «Сканирование» подтверждает диагноз, и я приступаю к работе. Снимаю воспаление и устраняю причину ишиаса – межпозвоночную грыжу. В этот раз даётся вроде бы легче, нежели в начале моего целительского пути, когда я возился с грыжей тётушки. Руку, что ли, набил, или и впрямь я уже лекарь энного уровня…
— Полежите пока, не вставайте, — советую я Семибратову.
А сам буквально падаю в кресло. Два серьёзных исцеления за один день – это то ещё испытание. Сейчас бы вздремнуть хотя бы пару часиков, но придётся потерпеть. Хорошо ещё, что не мутит, хотя слабость достаточно сильная. Зато чувство голода нарастает, сейчас бы не помешало закинуть в топку своего организма что-нибудь посерьёзнее сушек с печеньями.
Вскоре я разрешаю Андрею Васильевичу встать, прошу походить по комнате. Тот осторожно встаёт, надевает халат, и так же осторожно, а затем всё смелее начинает ходить. Поначалу явно прихрамывает по привычке, но затем хромота уходит, и он меряет здоровенную залу, в которой всё и происходило, твёрдой поступью.
— Есть болевые ощущения? — спрашиваю я его.
Семибратов останавливается, смотрит на меня, и я вижу, как по его щекам текут слёзы.
[1] СНО – студенческое научное общество
[2] ОЧМТ – открытая черепно-мозговая травма
Глава 2
— Что с вами, Андрей Васильевич? — не на шутку пугаюсь я. — Что-то болит?
— Нет, — трясёт он головой. — Наоборот, ничего не болит. Потому и плачу.
— А, так это слёзы счастья, — облегчённо выдохнул я. — На вашем месте я бы, вероятно, тоже не сдержал эмоций. Столько лет мучиться, и тут на тебе – в одночасье всё проходит. Надеюсь, хворь к вам больше не вернётся.
Он вытирает слёзы носовым платком, в него же мощно сморкается. Поджимает на меня покрасневшие глаза.
— Но как, Арсений Ильич?.. Как вы это сделали?!
— Я же вам рассказывал о новых методах с применением восточных практик. Вся проблема была в протрузии межпозвоночного диска. Я её убрал, а заодно и купировал воспалительный процесс… Андрей Васильевич, — приложил я ладони к груди, — простите меня за наглость, а у вас борща или хотя бы холодной котлеты случайно не найдётся? Эти процедуры столько энергии отнимают, а жиры, белки и углеводы помогают её восстанавливать.
— Один момент!
Хозяин кинулся на кухню, послышался звук открываемого холодильника.
— Борща нет, но жена рассольник делала вчера. И котлет нет, зато сардельки есть, могу отварить. Макароны тоже могу в качестве гарнира сварить. Или яичницу пожарить…
— Рассольник тоже сгодится, а сардельки можно и без гарнира, — согласился я, тоже входя на кухню и сразу падая на табурет – ноги держали плохо.
Пять минут спустя я уже вовсю уплетал густой рассольник, сделанный по всем правилам кулинарного искусства, даже тонкие ломтики лимона в тарелке плавали. Заедал куском «Сеяного», казавшегося мне невероятно ароматным и вкусным, хотя раньше особого аромата за этой разновидностью хлебобулочных изделий я не наблюдал. Андрей Васильевич уже варил в кастрюльке три сардельки. Хотел пять сварить, но я сказал, что мне и трёх достаточно. Всё это время он не уставал бормотать: «Это чудо! Я не верю своим глазам! Какие же молодцы эти китайцы и какой молодец вы, Арсений Ильич!»
А когда я проглотил последнюю сардельку и, чувствуя приятную тяжесть в желудке, согласно кивнул на предложение снова испить чайку, Семибратов спросил:
— Арсений Ильич, как мне вас отблагодарить? Предлагайте любую сумму… В пределах разумного, конечно.
Я помотал головой:
— Нет, нет, Андрей Васильевич, денег я не возьму. Давайте договоримся так… Я оказал вам услугу, а как-нибудь, когда я попрошу, и вы для меня что-нибудь сделаете. Как вы говорите, в пределах разумного. Возможно, что и не попрошу, но кто знает… По рукам?
— По рукам! Если что – звоните прямо на домашний. Я вам сейчас его запишу.
Не успел он отдать мне вырванный из записной книжки листок с записанным на нём номером телефона, как раздался звонок в дверь. Оказалось, пришёл Гришин с аккордами к тексту «Ты неси меня, река». То-то радость будет Петру! А Семибратов чуть ли не сплясал перед ним гопака, демонстрируя, как он выразился, результат фантастического массажа. Со стороны это было наблюдать немного забавно.
Октябрь Васильевич с нами за компанию почаёвничал, вернее, покофейничал, благо что у хозяина нашлась початая банка индийского кофе «Indian Instant Coffee». Хм, и чай индийский (хотя безусловно с примесью грузинского), и кофе оттуда. Плодородна индийская земля. Хотя с их климатом иного ожидать трудно. Мне кажется, я половины растущих там фруктов и не пробовал, а многие даже и в глаза не видел.
Рассказывал Гришин о поездке в Москву, теперь уже в деталях, как после концерта подошёл министр культуры Демичев, и от лица Генерального секретаря, а заодно и от себя лично выразил благодарность за исполнение песни «Ты неси меня, река».
Когда же Гришин вытащил сигарету с намерением закурить, я укоризненно покачал головой:
— Октябрь Васильевич, мы же с вами договаривались…
— Всё, всё, это я на автомате, — он тут же с сожалением спрятал сигарету обратно в пачку.
— И кофе пореже употребляйте. А то снова свой организм загоните, в следующий раз я могу и не выручить.
— С куревом ещё кое-как борюсь, а вот кофе… От кофе отказаться труднее. Но стараюсь постепенно переходить на крепкий чай.
— Вот лучше чай, и желательно не сильно крепкий, тут тоже полезного ничего нет. Помните, что ваше здоровье – в ваших руках.
Всю обратную дорогу до Сердобска я спал, чувствуя приятную истому после хорошего обеда. По приезде ощущалась ещё слабость,
