Парад для тридцатьчетвёрки - Александр Анатольевич Айзенберг

чистили, а другие отправились готовить позиции для захваченных миномётов. На опушке были срублены мешавшие ветки и деревья и выкопаны капониры для миномётов так что теперь им были опасны только прямое попадание в сам капонир. Команду над миномётами поручили старшине миномётчику из окруженцев вышедшего к нам ночью выделив ему по три человека на ствол, так что учитывая ещё людей добавленных в танковые экипажи и врытые танки получилось почти 150 бойцов в роте. В принципе считай нормальная пехотная рота с усилением из танковой роты и миномётной батареи вот только качество их выучки заставляло нас плакать. Поскольку непосредственно перед атакой наши разведчики перерезали немцам телефонный кабель, то о происшедшем они узнали только в середине дня. Так и не сумев связаться они выслали на проверку линии связистов, которые и обнаружили уничтожение своей части. Обозлённые случившимся немцы не меньше часа бомбили и обстреливали артиллерией наши позиции, но поскольку в окопах ни кого не было, то мы обошлись без потерь, правда окопы снова изрядно разрушило, так что пришлось их срочно восстанавливать да врытым в землю танкам досталось правда не очень сильно и стрелять они ещё могли. В этот день немцы нас больше не беспокоили если не считать ещё одну бомбёжку ближе к вечеру. Всё бы ни чего, но нежданно к нам прикатило начальство, целый батальонный комиссар. Думаю командование само не ожидало, что неполная рота сможет надолго задержать противника, но заканчивался уже третий день, а рота всё ещё держалась, вот начальство и прикатило с проверкой. Осмотревшись батальонный комиссар сначала недовольно спросил почему рота заняла позиции на два километра позади указанной у него на карте линии обороны. Теперь уже нашему лейтенанту пришлось убеждать начальство в правильности выбранной позиции.

— Товарищ батальонный комиссар, здесь обороняться удобней. Наша позиция не даёт немцам возможности обойти нас с флангов и тыла. Кроме того здесь мы можем снизить наши потери от артобстрела и бомбёжки путём маскировки наших позиций и маневрированием, уводя бойцов при налётах на позиции в лес, это сильно снижает наши потери. Всего нами за три дня боёв уничтожено до батальона пехоты, миномётная батарея и танковая рота противника. Захвачено и отремонтировано шесть немецких танков, три бронетранспортёра, четыре грузовика и восемь мотоциклов, ещё захвачено десять миномётов и большое количество винтовок и ручных пулемётов, а также большое количество боеприпасов к ним.

— Порадовал ты меня лейтенант, порадовал. Мы и думать не могли, что ты так дело поставишь.

— Честно говоря товарищ батальонный комиссар тут больше заслуга сержанта Акимова. Это он убедил нас перенести линию обороны сюда и в дальнейшем дал несколько очень ценных советов которые и позволили нам нанести немцам такие потери и снизить наши.

— Твой боец?

— Нет, танкист, выходил из окружения. Он в обще какой-то странный, какой-то не такой как все.

— Думаешь диверсант? — тут же насторожился батальонный комиссар.

— Нет, не думаю не похож он на диверсанта, хотя танк у него странный, с виду обычная тридцатьчетвёрка, видел я их но башня совершенно другая — чуть ли не в два раза больше обычной и пушка в ней не 76 мм, а от 85 мм зенитки. По крайней мере так они нам сказали, а снаряды точно от зенитки их заряжающий с нашими артиллеристами на их счёт советовался. Но воюет он хорошо, немецкие танки жжёт за милую душу, без него думаю сбили бы нас уже и советы дельные даёт, если бы не его молодость, то можно было бы подумать, что он из разжалованных командиров. А какие он песни пел! У меня тут люди с ног от усталости валятся, боевой дух на нуле, а он позавчера вечером концерт устроил и песни все незнакомые, но так за душу брали, что после них все бойцы готовы были немцев голыми руками рвать. Я его спрашиваю откуда он эти песни знает, а он отвечает, что от каково-то артиста слышал.

— Пошли покажешь мне этого танкиста.

— Сейчас пошлю за ним. Петренко!

— Да товарищ командир.

— Старшего сержанта Акимова ко мне быстро! Его товарищ батальонный комиссар видеть хочет.

И получивший приказ боец умчался к капониру с тридцатьчетвёркой. Я проводил техобслуживание своей ласточки когда подбежавший боец позвал к командиру.

— Товарищ старший сержант! Вас товарищ старший лейтенант вызывает, там товарищ батальонный комиссар вас видеть хочет.

Вот же нелёгкая принесла сюда начальство. Мы и так тут считай на птичьих правах находимся и любая чуть более серьёзная проверка сразу выведет нас на чистую воду и доказывай потом на том свете, что ты не верблюд и попал туда по недоразумению. Тут нам и немцев более чем достаточно, а тут ещё и начальство собственной персоной пожаловало и ещё неизвестен их уровень дебилизма, а ну как попадётся какой ни будь упёртый долдон. Ведь не зря солдатская мудрость гласит — чем больше в армии дубов тем крепче наша оборона и что надо держаться подальше от начальства и поближе к кухне. А вот и они стоят.

— Товарищ старший лейтенант, старший сержант Акимов по вашему приказанию прибыл.

— Добрый день товарищ старший сержант — обратился ко мне батальонный комиссар — товарищ старший лейтенант очень вас хвалил. Говорит, что вы очень хорошо воюете. Вы случаем в военном училище не учились?

— Нет товарищ батальонный комиссар, не учился.

— Откуда тогда у вас такие познания в военном деле?

— А голова зачем человеку дана товарищ батальонный комиссар? Не только для ношения головного убора и принятия в неё пищи, а в первую очередь чтоб было чем думать. Мы на полигоне не только новую технику испытывали но и смотрели, как её лучше использовать в бою что бы выявить её сильные и слабые стороны. Вот и нахватался по не многу от всего. А кроме того посмотрел, как немцы воюют и не стесняюсь перенимать у них опыт. Они ведь любят устраивать нам танковые засады, а мы чем хуже если это позволит нам лучше воевать?

— Это хорошо, что вы не боитесь учится у противника. Судя по всему у вас это очень хорошо получается, а сейчас проводите меня к вашему танку. Хочу на него сам посмотреть.

— Конечно товарищ батальонный комиссар, пройдёмте — и я повёл его к нашему танку.

Тридцатьчетвёрка стояла во вновь отрытом капонире и была замаскирована ветками. Комиссар обошёл пару раз вокруг танка и ненадолго задумавшись решительно полез