Бриганты (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич

Удачу здесь изображали едущей на коне и с обритой сзади головой, чтобы ухватить ее за волосы мог только тот, кто попался навстречу.

Кривой Доминик сам отвел пленного рыцаря в полуподвал, в темную коморку с узкой щелью под сводчатым потолком, через которую в нее попадали свет и свежий воздух. Там стоял у дальней стены широкий топчан, застеленный соломой. Дубовая дверь была толщиной в пару дюймов и на железных петлях и закрывалась на большой и тяжелый замок, ключ от которого отдал мне. Затем Доминик приказал своей жене — маленький и забитой женщине, которую я сперва принял за прислугу, — показать мне мою комнату, а сам отправился в конюшню, чтобы проследить, как разместят лошадей.

Моя комната располагалась на втором этаже и была чуть шире коморки в полуподвале. Узкое — даже ребенок не протиснется — окно закрывал кусок серой бумаги, пропитанной маслом, из-за чего внутри был полумрак. Там стояла широкая кровать с двумя спинками (большая редкость на постоялых дворах!) с перьевой периной и подушкой, шерстяным одеялом и простыней из небеленого, светло-коричневого холста (еще большая редкость!). При этом цена была лишь немного выше той, что я заплатил в Арле. Оставив в комнате вещи, я спустился во двор.

Кривой Доминик стоял у приоткрытой двери кладовой, куда мои бойцы сносили трофеи. Точнее, там были не только трофеи, но и их старые доспехи, которые обменяли на более хорошие, снятые с убитых. Теперь у всех моих бойцов было по добротному шлему, кольчуге и бригантине или пурпуэну. Анри де Велькур неплохо экипировал своих солдат. Что не мудрено при тех доходах, которые они обеспечивали ему. По дороге в Лион я узнал, что возобновилась война между французами и англичанами. Точнее, она никогда не прекращалась на уровне баронов, но теперь поднялась на уровень королей. Обе стороны зазывали к себе рутьеров — так теперь называли наемников. Слово происходило от названия контракта, руты, который заключал капитан отряда бригантов с нанимателем. В таком отряде, руте, должно было быть не менее тридцати бойцов.

— Мне нужны арбалетчики, еще человек десять, — сказал я хозяину постоялого двора.

— Конные арбалетчики? — задал он уточняющий вопрос.

— Можно конных, можно и пеших, и пара рыцарей или оруженосцев, — ответил я.

— На счет конных арбалетчиков не уверен, а пеших найти не трудно, — сообщил Кривой Доминик. — Рыцарей тоже не обещаю, но один оруженосец у меня есть на примете. Земляк мой, саксонец.

— Пусть подойдет завтра, посмотрю на него, — сказал я.

— Он у меня живет, — сообщил Доминик и позвал: — Хайнриц Дермонд!

Из коморки рядом с конюшней, которая, скорее всего, в другое время служила кладовой, вышел высокий, худой и мосластый мужчина лет двадцати трех, белобрысый, с вытянутым, лошадиным лицом. У него была похожая на штыковую лопату борода, которая визуально еще более удлиняла лицо. Глаза белесые, лишенные эмоций. Длинный нос нависал над большим узкогубым ртом. Одет мужчина в мятую желтовато-белую холщовую рубаху длиной до коленей и с рукавами по локоть. В треугольном вырезе рубахи виден коричневый кипарисовый крестик на красном шелковом гайтане. Босые ступни были не менее, чем сорок шестого размера.

— Чего надо? — спросил Хайнриц Дермонд низким и лишенным эмоций голосом.

— Рыцарю нужен оруженосец, — ответил Кривой Доминик и заверил меня: — У него есть доспехи и конь, но не очень хорошие. Зато воин отменный.

В том, что он хороший воин, я не сомневался. Глаз у меня уже наметанный на толковых бойцов. Я, правда, привык, что оруженосец должен быть намного моложе, но мне объяснили, что за последнее время изменились правила приема в рыцари. Теперь посвящать мог только рыцарь — баннерет, барон, которому не было смысла делать это. И рыцарь, и оруженосец, при наличии коня, доспехов и вооружения, считались конными латниками, только первому надо было платить в полтора-два раза больше. Поэтому дети баронов могли стать рыцарями лет в пятнадцать, а дети башелье — бедного рыцаря — в тридцать, а то и позже.

— Перебирайся в комнату к моим людям, — сразу приказал я оруженосцу.

— Он задолжал два ливра, одиннадцать су и пять денье, — проинформировал меня Кривой Доминик.

— Включишь в счет, — молвил я.

Работодатели платить будут мне, а я удержу задолженность.

9

По новым правилам капитан должен содержать свою руту в промежутках между контрактами. За это он удерживал из их зарплаты треть, забирал треть добычи и мог распорядиться оставшимися двумя третями в общих интересах. Новому оруженосцу я отдал доспехи рыцаря Анри де Велькура. Затем продал остальные трофеи, мула и старые арбалеты. Взамен купил себе обученного боевого коня, темно-гнедой масти, за семьдесят франков; которому дал имя Буцефал. Недоученного молодого иноходца сделал верховым конем. Язык у меня не поворачивался дать ему гордое имя, звал просто Гнедком. Еще одного боевого коня рыжей масти купил за пятьдесят франков Хайнрицу Дермонду. Он отдал своего коня одному из новых арбалетчиков. Им я купил пять жеребцов по цене тридцать пять — сорок франков. На всю руту приобрел двух кобыл по пятнадцать ливров, чтобы запрягать в телегу; три палатки вместимость двенадцать человек и одну четырехместную, короткие пики и арбалеты со стальными луками и рычагом «козья нога», которые были меньше, легче и удобнее для стрельбы верхом. Напоследок заказал всем сюрко с моим гербом, помня, что встречают, а значит, и платят, по одежке.

Недостающие деньги занял у ростовщика с библейским именем Соломон — рыхлого иудея с двойным подбородком и завитыми пейсами, одетого в желтый головной убор типа фески и просторный длинный, почти до земли, желтый кафтан, из-под которого выглядывали острые носы черных пуленов. Подозреваю, что что-то из его облачения — кафтан или пулены — явно достались ему от должника и не нашли покупателя, поэтому донашивал сам. Экономил, наверное, и на стирке, потому что от него сильно пованивало. Соломон появился на постоялом дворе с подачи Кривого Доминика, когда мне потребовался кредит. Ростовщик в моем присутствии пообщался с Анри де Велькуром. Кандалы и темница делают человека на удивление сговорчивым. После недолгого торга, они договорились, что, если в течение следующих пятнадцати дней не привезут выкуп, его заплатит Соломон, дав рыцарю в долг под тридцать три процента годовых. Начинался торг с пятидесяти. Мне ростовщик одолжил денег на пятнадцать дней под один процент, то есть, двадцать четыре годовых, и тоже начав с пятидесяти. Наверное, пятьдесят процентов годовых — заветная мечта ростовщика. Его потомки осуществят ее в России в штормовые девяностые.

Теперь Анри де Велькура стерегли, как зеницу ока. Возле двери, за которой его держали, постоянно нес караул один из бойцов. Дверь открывал только я, раз в день, утром. Один боец менял воду в ночной посудине, второй приносил еду и питье. После чего дверь запиралась на сутки. Как ни странно, Анри де Велькур не роптал. Может быть, потому, что знал, что в любом случае скоро окажется на свободе, а может, тихо копил злость, чтобы в будущем рассчитаться со мной.

Дожидаясь выкупа, я проводил дни в тренировках личного состава. До обеда занимался развитием индивидуальных навыков, после обеда — коллективных. Для этого нашел севернее города и возле дороги заброшенное поле. Мы установили на нем десять мишеней для стрельбы из арбалетов, десять чучел из соломы и воткнули в землю десяток веток лозы. Разбив руту на три отделения, гонял их в полном боевом облачении на этом полигоне. Первое отделение скакало по кругу, стреляя из арбалета. Пока делает круг, должен был перезарядить арбалет, затем выстрелить и попасть в свою мишень. Второе скакало на чучела и поражало их пиками. Третье рубило фальшионами лозу. Это упражнение было самым трудным. Мальчик, нанятый менять срубленные ветки, не перенапрягался. Коротким мечом рубить на скаку не очень удобно. Вооружать бойцов длинные мечи я не стал. Вряд ли им придется часто использовать мечи на скаку, а в пешем и плотном срою фальшион удобнее. Когда первое отделение выстреливало по двадцать болтов, я проверял результат и перемещал отделения по кругу. После обеда отрабатывали всякие виды построений и перестроений, нападение из засады, мнимое отступление с последующей атакой, а также визит в спящий лагерь и взбирание на стены крепости по лестнице, канату с «кошкой» или по пирамиде, составленной из бойцов. Уверен, что мои люди нашли бы более интересное занятие, но пузыри никто не пускал. Во-первых, они были должны мне за лошадей и новые арбалеты. Старые бойцы рассчитаются, если получим выкуп, а нанятым в Лионе придется еще долго отрабатывать. Во-вторых, они понимали, что, как конные арбалетчики, будут получать больше. При приеме на службу проверят, что и как они умеют делать. Набирать абы кого перестали. Всем нужны профессионалы высокого класса.