Иллюзия реальности (СИ) - Григоров Сергей Львович
Редко, но бывали. Подводное землетрясение в середине Тихого моря, что к западу от Третьего материка, было предсказано всего за неделю. Сейсмологи рассчитали ожидаемые параметры цунами и наводнили новостные каналы яростными предупреждениями.
Обитатели нескольких островков бросились паковать пожитки. Подвергшийся опасности материковый берег, круто ниспадающий к воде, был лишен удобных бухт и практически необитаем. Ни жилых поселков, ни иных строений там не было. Единственно, возникла угроза уничтожения Малого Храма, возведенного почти у самого среза воды. Располагаемое время не позволяло думать о строительстве каких-либо защитных дамб. Оставалось одно — отдать культовое сооружение на милость стихии. Заодно приходилось жертвовать сопровождающими храм гостиницами, художественными мастерскими и школой.
Ник Улин ожидал срочной эвакуации храмовых служителей и учащихся вместе с оказавшимися в опасности паломниками. Но прозвучало из ряда вон выходящее: барон Ким, настоятель Малого Храма, приказал своим подчиненным оставаться на месте и… молиться Олмиру Удерживателю, дабы тот отвел напасти. Оголтелое мракобесие! — иначе не скажешь.
Трудно, но еще можно представить себе подобное поведение людей, необразованных и битых жизнью, на заре цивилизации. Однако в эпоху победного шествия человека по Галактике, когда каждое государственное образование Содружества обязывалось всемерно развивать таланты и расширять знания всех своих граждан… Век живи — век дивись!
А ведь пару недель назад Ник Улин сподобился непосредственно пообщаться с настоятелем Малого Храма. Впечатления остались самые приятные. Биографические данные настоятеля, сообщенные местным Информаторием, также вселяли уважение: барон Ким, один из наиболее знаменитых художников Ремиты, до того, как податься в иконопись и в религиозное руководство, был крупным общественным деятелем — возглавлял общепланетный профсоюз творческих работников, заседал в Коронном Совете.
Ну ладно, пусть барон сошел с ума. Но слова сумасшедшего, вопреки здравому смыслу и инстинкту самосохранения, восприняли сотни людей как руководство к действию. Никто и палец о палец не ударил, чтоб пресечь массовое помешательство, вразумить, насильно отправить заблудших овечек в безопасное место. Что творится в этом мире!?
Вначале, правда, витала в воздухе определенная нервозность. Раздавались призывы гнать барона в шею вместе с его нездоровым оптимизмом. Потом пошли сообщения — Ник Улин не понял, каков был их первоисточник, — мол, Олмир Удерживатель внял молитвам и отвел беду. Каким образом!? Отменил землетрясение? Повелел цунами не быть?
После сообщения о том, что морское дно встряхнулось, а образовавшееся цунами полностью соответствует прогнозам и оценивается как катастрофическое, Ник Улин не смог усидеть на месте. Взяв лит, полетел к Малому Храму. Он ощущал потребность увидеть собственными глазами то, что произойдет. То, что должно произойти.
Приземлившись метрах в двухстах от кромки воды, он не спеша вылез из воздушного аппарата и огляделся вокруг. До рассчитанного момента прихода волны оставалось менее получаса. Вокруг царила мертвая тишина, как будто природа замерла в ожидании беды. Всегда перед буйством стихии воцаряется умилительное спокойствие.
Мощная материковая оконечность прогибалась дугой, в центре которой размещался Храм с прилегающими строениями. Берег был облагорожен серией террас и устремлялся к воде, словно ступеньки гигантской лестницы. Найдя тропинку вниз, Ник Улин стал спускаться, прикидывая где безопасно остановиться. Вроде бы максимальную высоту волны предсказали около шести метров, разумно не опускаться ниже второй террасы.
Так же рассуждали, видимо, и другие любопытствующие, разбившиеся на маленькие группки. Рядом оказались двое мужчин, налаживающих телеприемник. Один, с характерным загаром постоянного обитателя космоса, был одет, назло погоде, в плотный комбинезон. На плечи опускалась грива белесых волос. Его напарник, по общему виду одичавший от безделья курортник, с трудом выносил на своем тощем, иссиня черном теле спущенные до неприличия шорты и расстегнутую рубаху навыпуск. Ник Улин подошел к ним, представился.
— Александр Ней, космобиолог, — ответил астронавт. — Можно просто Алекс. А это мой гость. Сокрош. Мирриец.
— Тоже, если можно так выразиться, космобиолог. Отчасти, — лениво протянул руку курортник. — Меня просвещают. Открывают, как говорится, глаза.
Ладонь его была потной и холодной, словно болотная змея. Да, мирриец: у местных не было под кожей столько меланина.
— Просвещают — в чем?
Взгляд Александра Нея неожиданно стал колючим. Презрительно фыркнув, он отвернулся. Сокрош отвечал как ни в чем не бывало:
— Что чудес на белом свете нет и быть не может, а есть один только обман, обман и еще раз обман. Надо же: дожив до седых волос, я не постиг сей глубокой истины.
— И успешно просвещают? Есть результаты?
— Пока еще не знаю. Посмотрим. Не желаете? — Сокрош, вытащив из стоящей на земле сумки разовый термос с охлажденным соком, протянул его Нику Улину.
— Спасибо. Не откажусь. Жарко здесь.
Закончив программирование телеприемника, Александр Ней зажег мультиэкран и удовлетворенно хмыкнул:
— Ну вот, теперь мы пронаблюдаем процесс со всех сторон. Я поставил на автоматический выбор каналов, передающих сообщения или о самом землетрясении, или из ближайших к нам районов.
— Почти все твои каналы заполнены сетованиями морской разведки о том, что взбесились рыбные косяки. Надо же, до чего важно сейчас это знать!
— Однако замечу: замалчивай — ни замалчивай, но волна-то идет.
— Идет, — согласился Сокрош.
— И что сейчас здесь будет? Угадаете с двух раз?
— Да ничего хорошего. Мне как-то не по себе. Не слишком ли низко мы спустились? Не люблю бегать, когда можно не бегать.
— Во, гляди, на тех островках что-то происходит.
Сокрош поставил свой термос на землю и, вглядываясь в изображение на правом верхнем экране, увеличил громкость. Но при этом встал так неуклюже, что направленный звуковой сигнал доходил только до него.
— Идет сообщение о сильном взрыве, — поведал он. — Накрылись какие-то склады со взрывчаткой.
С моря донесся неясный гул. Почувствовались рваные порывы ветра.
— Звуковая волна, — поставил диагноз Александр Ней. — До нас добралась.
Малый Храм лежал перед Ником Улиным как на ладони. Из него доносилось еле слышное пение. Открылись центральные ворота и на пороге стали скапливаться люди.
— А взрыв-то мощный.
— Да, приличный. Откуда взялись там эти склады?
— Говорят, что была перевалочная база, — пояснил Сокрош. — Когда формировали берега Гранта, там хранили расходные материалы. Взрывчатку использовали не всю, и она более четырех лет мирно себе лежала и лежала. Дождалась своего звездного часа.
— Все к одному. Сдетонировала от удара.
— Не все так просто, — пробормотал Сокрош. — Она не хотела. Ее специально взорвали.
— Ну что ты говоришь! Кому надо было ее подрывать?
— Так комментатор говорит — я не виноват.
Пение у Храма стало громче. От центральных ворот отделилась группа, к ней пристраивались новые и новые люди. Образовалась большая нестройная колонна, неспешно двинувшаяся вокруг Храма.
— Крестный ход, однако, — сказал Сокрош.
— Хочешь к ним присоединиться?
— Не, не хочу. Больно близко к воде они идут.
— Зато молятся. Находятся под личной защитой Олмира Удерживателя.
— На всякий случай я побуду под защитой матушки-земли. В месте, куда волна не должна дойти и моей драгоценной шкурке ничего не угрожает.
— Волны не будет, — твердо сказал Ник Улин, вмешиваясь в разговор. — Она пропала.
— Растворилась! — съехидничал Александр Ней. — Ушла в подпространство. Превратилась в камень. Метнулась в виртуальную реальность. Приснилась.
— Ее действительно не стало, — недоумевающее протянул Сокрош, показывая на телеэкран. — Только что была — это факт. Мне, честно признаюсь, было очень страшно. А сейчас она пропала. Со спутников ничего не видно.
