Юрий Туровников - Абсолютное зло

— Мама! — Он соскочил с дивана и бросился женщине на шею, обвив ее ручками.

— Мамочка! Ты уже отработала?

— Нет, радость моя, отпросилась на часок.

Она поправила ситцевое платье и вновь обратилась к сыну.

— Надевай сандалии и бегом за мной.

— А что случилось-то? — малец сел на пол, достал из-под старенького кресла обувку и стал ее натягивать.

— В гастроном эскимо завезли! Я уже очередь заняла. Надо спешить.

Мальчик вскочил, схватил со стола кепочку и, опередив маму, выскочил из комнаты.

По улице проносились автомобили. Мальчик шел и что-то нашептывал, крутя головой из стороны в сторону. Женщина всматривалась в сверкающие витрины магазинов. Наконец, она обратила внимание на сына, который неожиданно остановился.

— Витенька, ну ты чего замер?

— Подожди, мам! — Он проводил взглядом очередной автомобиль и радостно запрыгал, протягивая ей два пальца. — Мам, пожми! Ну быстрее!

Женщина удивленно подчинилась.

— Это что сейчас было?

Витя закатил глаза.

— Ну как ты не понимаешь?! Надо насчитать пятьдесят желтых «Москвичей» и пятьдесят желтых «Жигулей». Потом загадать желание. Если кто-то пожмет тебе два пальца, то оно сбудется!

— Да?! — удивилась мама. — Первый раз слышу. И что ты загадал?

— Чтобы нам эскимо хватило!

— Тогда надо поторопиться! — улыбнулась женщина и взяла сына за руку.

Они перешли дорогу. Витя старательно пропрыгал по пешеходной «зебре» и, вырвавшись, побежал к киоску с надписью «МОРОЖЕНОЕ», у которого выстроились человек сто, не меньше. Мальчик остановился и почесал затылок.

«Ничего себе очередина! Последним точно не достанется».

Окошко киоска приоткрылось, и оттуда показалась голова продавщицы в белом колпаке.

— По два эскимо в одни руки! — гаркнула тетка. — Больше не занимать, все равно на всех не хватит!

Витя обернулся и спросил у мамы.

— А мы далеко стоим?

— В середине, — вздохнула женщина, переживая, что мороженного, действительно, может не хватить.

Эскимо — большая редкость. Привозят раз в неделю, и приходится очередь занимать чуть ли не с утра.

Целый час Витя мялся с ноги на ногу. Вереница людей, казалось, не двигается вовсе. Заветный киоск не приближался. Мальчик уже погонял голубей, несколько раз подбегал к бочке с квасом, а после нее уносился к ближайшим кустам, и снова возвращался к маме.

Из окошка дома напротив лилась музыка. Хозяин квартиры выставил колонку на подоконник и баловал прохожих популярной песней в исполнении Аллы Бухачевой, которая пела про айсберг. Наконец, Витина мама подошла к окошку, и мальчик замер, боясь услышать самые плохие слова на свете: «Эскимо закончилось!».

— Будьте добры, четыре штуки, — сказала мама, и мальчик облегченно вздохнул.

— Два в одни руки! — прохрипела продавщица.

— Я с сыном, — сказала женщина и тут же из окошка показалась голова в белом колпаке, из-под которого выбивались рыжие кудри. Глаза хозяйки ларька осмотрели мальчика, и голова вновь исчезла.

Мама мальчика взяла эскимо и положила три из них в маленький полиэтиленовый пакетик, а тот, в свою очередь, в тряпичную сумку. Но одно мороженное таки досталось Вите прямо тут.

— Остальные я в холодильник уберу. Когда еще купим…

Мальчик трясущимися от восторга руками взял долгожданный десерт, внимательно изучил голубую обертку и посмотрел на очередь.

«Жалко их, — подумал Витя. — Точно не всем хватит».

И он припустил по улице, догоняя любимую маму…

Воронцов преодолел бесконечный подъем по лестнице, взял тележку и побрел вдоль книжных стеллажей. Пользуясь приготовленным заранее списком литературы по различной символике, он на ходу сваливал в свой короб на колесиках старинные тома. На всякий случай он присовокупил и роман «Код да Винчи». Мало ли что.

Сев за свободный стол, Виктор положил перед собой фотографию с места происшествия и принялся листать страницы пыльных фолиантов. Минуты текли медленно, превращаясь в часы. Следователь не отвлекался даже на перекур, ведь до ближайшего разрешенного места, где можно подымить, восемь остановок на метро, а на машине, с учетом пробок на дорогах, дня два. Привлекать к себе излишнее внимание и рисковать, закурив прямо в библиотеке, Воронцов не решился. Не то место для понтов.

От количества книг по оккультизму и прочей демонологии у сыщика голова разболелась еще сильнее. Ни один из найденных им символов не совпал с искомым. «Код да Винчи» тоже оказался бесполезным. Несколько раз Виктор порезался о страницы, и теперь пальцы раздражающе пульсировали. Но отступать сотрудник полиции не собирался. Не в его принципах. Следователь посмотрел на часы: табло высветило буквы «восемнадцать часов и сорок пять минут». Тележка опустела только наполовину. Работник сыска откинулся на спинку стула и закрыл глаза.

«Гадский папа! Я уже могу самостоятельно, без посторонней помощи, вызвать любого демона высшего уровня и наложить вековое проклятье на весь урожай сахарного тростника в Северной Америке. Могу подрабатывать некромантом, если нужно, а толку по делу — ноль. А ведь в фильмах все просто: хоп-хоп и преступник пойман. Думаю, тут даже Пинкертон репу зачесал бы».

— Что же означает этот чертов символ?! — сквозь зубы выдавил Воронцов.

— Прошу простить меня великодушно, — прозвучало у него за спиной. — Я краем своего эльфийского уха услышал, что вас интересует значение данной руны.

Виктор открыл глаза и обернулся. За его спиной стоял высокий юноша, худощавого телосложения, в очках и папкой под мышкой, который тыкал пальцем в фотографию.

— Ты кто? — удивленно спросил капитан.

— Мое имя — Идиотофиэль, я из клана ночных эльфов, что в Веселом Саду. В миру — Алексей Дундуков. Я могу помочь тебе, человек. Я в совершенстве знаю язык Перворожденных, на изучение которого у меня на это ушел ни один год!

— Да не уж-то?! — офицер сложил руки на коленки, свернул губы бантиком и захлопал ресницами. — Ну, убей меня своими познаниями, лесная диковина.

— Это руна написанна мордорским языком, который не должен звучать! — с самым серьезным видом произнес блаженный и закатил глаза.

— Обалдеть! Тогда просто переведи, я не расстроюсь.

Парень собирался духом минут пять, бубнил что-то неразборчивое и заламывал пальцы. По-видимому, молился каким-то своим богам. Наконец, он созрел и произнес загадочным тоном.

— Здесь сказано, да простит меня владыка Элронд с Китай-Города, следующее, — молодой человек закрыл глаза и прошептал: — Голум жил! Голум жив! Голум будет жить! Не дай Эру Всемогущий…

При этом и земля не раскололась, и небеса не разверзлись, убивая молниями всех и вся.

— И это все?! — злобно сверкнул глазами Воронцов.

— Да.

— Так какого гоблина ты мне здесь заливаешь в уши свою Лориэнскую патоку?!

Нельзя было сразу сказать?! — Виктор вскочил с места, сунул фотографию в карман и пошел прочь из библиотеки, ругаясь во весь голос. — Я, блин горелый, проторчал тут хрен знает сколько часов, а он меня… Я фигею, дорогое издательство! Голум, мать его. Нет, вы видели?!..

«Эльф» и другие посетители читального зала, проводили странного человека недовольными взглядами и вернулись к написанию научных трудов и дипломных работ.

Пообедав голубцами по-тайски в столовой вновь открытого «Института благородных девиц» и запив их одноименным кофе, Виктор немного пришел в себя, после неожиданной встречи с «эльфом». Как бы не хотелось сыщику вернуться домой, где царил легкий бардак, именуемый Воронцовым как «творческий беспорядок», а еще оставалась куча не раскрытых дел. Именно ими и решил заняться следователь. Тем более он и так собирался это сделать. Помешало ночное происшествие.

У сыщика уже имелась развернутая версия одного эпизода, и ему оставалось только просветить сторону потерпевших и вывести на чистую воду подозреваемого.

Капитан подъехал к массивным кованым воротам шикарного особняка и нажал на клаксон. Камеры видеонаблюдения повернулись в его сторону, и через секунду створы дернулись и откатились в стороны. Колеса прошуршали по гранитной крошке, и «Майбах» замер у входа в дом. Шторы «аквариумных» окон качнулись.

Его ждали.