Владлен Щербаков - Спасение неизбежно Октябрь 2012
— Да! Убить его хочу!
— Ко мне за разрешением приехал? Убивай. Если еще что: нет товара – нет продуктов.
— Виктор Андреич, дай автоматы! Продукты подождут! – Цыган умоляюще протянул руки.
— Оглы, ты совсем с ума сошел? Чтоб я твою банду вооружал! Кстати, много вольного народу осталось?
— Двенадцать мужчин осталось всего. Дорогой, я тебе все отдам, рассчитаюсь. Только бы героин вернуть.
Мэр сцепил пальцы на животе, надул щеки, задумчиво посмотрел на лохматого старика.
— Предположим, дам я тебе оружие. Договоримся мы заново – за полцены порошок отдашь. Только как, скажи мне, ты со своими конокрадами с профессионалами справиться собираешься?
— Э, зачем обижаешь? И не один я буду! На Гитлера многие зуб имеют. Бурый со мной пойдет. Его бригаду тоже вооружить надо. Автоматы надо и пулемет! – Тряс кулаками милитарист.
— Сколько у союзника ребятишек?
— Говорит, человек двадцать. Только он автоматы не вернет.
— А ты вернешь! – Расцепил пальцы Виктор Андреевич.
— Верну! Только одолжи.
— А где искать будешь, как его — Кабанова?
Оглы остановился, под бровями сверкнули злые молнии.
— Найду! В городе заложников возьму, сам объявиться!
— Ты совсем от наркоты своей охренел – в моем городе войну устраивать!
— Извини, брат, не подумал совсем. А как же его найти?
— Эх, как без меня жить будете! Жди, я сейчас свяжусь с человеком одним. По спутнику искать будем. – Трахов встал со стула, палец указал на потолок.
Оглы поднял голову, понял, что спутника не увидит, недоверчиво посмотрел на мэра.
Таким серьезным Виктора Андреича он не видел даже во время избирательной кампании.
— Как говоришь, его зовут: Кабанов–Гитлер?
Трахов зашел в свой кабинет. Герметичная дверь отсекла гомон кровожадного барона. Потертая кнопка на табло испытала давление перста главы города:
— Анатолий Сергеевич, зайдите срочно!
Помощник материализовался. В этот раз он стал более приметен, хотя папки в руках не держал. На крючковатом носу дерзко поблескивали кругляши очков.
«Прямо Берия какой‑то! На героин его подсадить надо для порядка!» Но произнес Виктор Андреевич другое:
— Анатолий Сергеевич, сейчас охрана пропустит автомобиль. В нем будут два цыгана. Распорядитесь выдать им тридцать, нет – двадцать списанных автоматов. К ним по комплекту боеприпасов. Не более. А то устроят нам тревожные ночи Самары. Пулемет один и пару лент или чего там – магазинов – к нему. Лучше дефектный какой.
— Вы меня понимаете, Анатолий Сергеевич?
— Вы очень умный человек, Виктор Андреевич. – Искренне сказал помощник, начальник СБ, аналитического одела и отдела кадров.
— Рад, что Вы меня понимаете. Думаю, мы с Вами не расстанемся. – Трахов многозначительно посмотрел на приближенного.
В приемную Трахов вышел с видом человека, совершившего невозможное. Провел рукой по лбу, протянул цыгану лист бумаги:
— Фу! Вспотел даже – с какими людьми разговаривал! По спутнику нашли базу обидчика твоего. – Пускал туман хитрец. – Вот координаты, разберешься. Отряди двух молодцов, пусть заезжают на территорию куда укажут. Оружие я тебе дам. С бандитами разбирайся сам. Героин мне нужен до конца недели!
Бронированные ворота открылись. Двухтонные створы на смазанных подшипниках легко раздвинулись внутрь бетонного склона. Из дезинфицированного с чуть избыточным давлением воздуха на вольный ветер вырвался джип. Два цыгана на передних сиденьях имели вид первоклассников заглянувших в телескоп. Советская техника – лучшая техника. В безъядерной войне.
В кузове за сложенными сиденьями перебивает запах анаши оружейная смазка. Двадцать блестящих АК-74 с выцветшими подсумками магазинов, РПК и два цинковых квадрата обнадеживающе бряцают на полу.
Видеокамеры на стволах пулеметов строгим взглядом провожают гостей. Железные плиты без задержки воссоединились.
В километре от ворот джип встретился с рядом иномарок. Вертлявые люди поделили оружие и боеприпасы. Хлопнули двери, машины одна за другой двинулись в сторону заходящего солнца. Из окна Мерседеса впереди как червяк из яблока вылез худой человек. Визгливый радостный голос заглушила автоматная очередь. В сторону бункера воровским приветом ушел драгоценный боезапас.
— Вот чумаход совсем! – Борода старого цыгана гневно затряслась.
19 октября день
На лобовом стекле Ровера появились первые капли дождя. Глаза Механика под седеющими бровями контролируют дорогу. В просторном салоне трофейной машины новая семья. Боевое братство. От комиссованного по ранению сослуживца пришло известие от Ивана. Его часть переброшена в Центральный округ для охраны общественного порядка. Жив, здоров, воюет. Может, и не конец света пока.
Механик
Невидящим взглядом сквозь лобовое стекло девятки смотрели глаза Юрия Ивановича. Редкие капли весеннего дождя не мешали зрению встречавшего осень мужчине. В сумерках глаза видели так же хорошо, как днем. Мозг оценивал обстановку, мышцы сжимались–разжимались, руки–ноги делали свою работу. Автопилот. Тело подчиняется условным рефлексам. Душа в состоянии нирваны. Мысли водителя далеко. Странная штука — жизнь.
Осенью 1988 Юру Доронина призвали в армию. Ничего необычного в том, что спортсмен и отличник за полгода до призыва зачислен в команду «А». Афганистан. Интернациональный долг. Кому и за что задолжали советские люди вожди не объясняли. Интересы империи неуклюже объясняли необходимостью помочь трудящимся ДРА. 10 лет тысячи человек испытывали себя, технику, вооружение. Военные должны воевать. Прошедшие войну офицеры передавали боевой опыт в различных частях на всей территории своей страны. Кровь целого поколения лилась не напрасно. Истоптанная русскими сапогами Средняя Азия не снимала чадру с маковых полей. Опиум, героин еще не текли в страны Варшавского договора черной рекой. Много позже губастые политологи назовут решение последнего поколения коммунистов авантюрой.
СССР имел мощный хребет идеологии. Нравственность народа еще не растлена искажением западных ценностей. Большой тайны в военкоматах о географии призыва не делали. Надпись на серой картонке «команда «А» истерики у молодых людей не вызывала.
Доронин попал в учебную часть на границе с Афганистаном. Вывод войск курсанты восприняли с ликованием. Меченый обставил дело так, что советский народ благодарил партию и правительство, несмотря на пустые полки магазинов.
После окончания учебки Юру младшим командиром определили в одну из частей войск химической защиты. Часть находилась в Белоруссии. Русских, белорусов и украинцев в части процентов 30 вместе с офицерами. Остальные военные призваны из республик Северного Кавказа и Азии. Видимо, от греха подальше. Вроде как в стройбате они не пригодятся, а к оружию приучать ни к чему. Полтора года Доронин отходил в разводящих. В свободные смены укрепился во мнении, что интернационализм присущ только славянским народам. До определенной меры. Мера Доронина быстро исчерпалась после обращения вертлявого джигита «Я твою маму.. ал». Драки, а проще говоря, избиения южными товарищами не способствовали укреплению дружбы между народами. Домой Юрий приехал махровым националистом.
Странная штука жизнь: все время ненавидеть чужих, а смертельный удар получить от своего.
1990 год. Водка в железных банках, подмигивающий Распутин, в киосках на каждой остановке продавщицы от 16 лет и старше. Продадут больше, чем есть в ассортименте, включая незатейливую любовь. По телевизору импортные боевики и отечественные комедии про совковую жизнь. Коммунисты объявлены исчадиями ада. Молодежь накачивает мышцы для занятия рэкетом. Всем весело. Чудом, а вернее устройством на оборонное предприятие, Доронин избежал погружения в вакханалию. Новый 1991 год он встречал в бабушкиной квартире вдвоем с новой знакомой. 17летняя Светлана торговала в киоске возле проходной. Вот так: через полгода женился по залету, а прожили 20 лет душа в душу.
Первенца назвали Иваном. Дед с бабкой тогда еще живы были. Через год родился Олег. Вот тогда Юра окончательно повзрослел. Политика, распад СССР, аферы новых руководителей, ваучеризация – все пронеслось мимо на фоне элементарной нехватки еды и одежды. Завод, на котором работал молодой родитель выполнял оборонные заказы, но жил на деньги от аренды прилегающих цехов и оборудования. Юрий в качестве приработка ремонтировал станки, выпускающие ширпотреб из стратегического материала.
К концу 90–х стало полегче. Дорониным в наследство досталась двухкомнатная хрущевка. Рабочие руки Юрия Ивановича ценились на вес золота вследствие произрастания из правильного места. Светлана сначала торговала на рынке, потом сама ездила за китайским товаром в столицу, наняла продавцов. В 2003 семья приобрела трехкомнатную квартиру, иномарку, в целом жизнь удалась. Еще долго национальные и классовые проблемы не касались законопослушного россиянина.
