Владлен Щербаков - Спасение неизбежно Октябрь 2012

Вот и подошло время, когда видно, кто ты на самом деле. Охрана у тебя была, всемогуществом гордился? А охранник тоже человек. Жизнь хочет сохранить прежде всего свою, близких своих. Чем ты ему заплатишь за самопожертвование? Золотом, евро, долларами, может, рублями? Даже жопа твоя сейчас никому не нужна. Спасай себя сам. Не можешь? Попробуй объединить вокруг себя идеей, либо тем, без чего организму не обойтись. Деньги не в ходу. В ходу еда, оружие, боеприпасы. А еще наркотики. Настоящая валюта. И белый билет в никуда.

Пролог

Годом раньше или годом позже это произойдет.

Граждане бывшей империи получили в наследство половину Евразии. Огромные расстояния, богатство недр, климатическая защита от внешних врагов сыграли злую шутку с русским народом. Характер превращался в труху. Становиться рабами на своей земле русским с удовольствием помогали избранники чужого народа. Сто лет назад русские вешали и стреляли русских под руководством носатых комиссаров. Весь мир насилья мы разрушим! Разрушили. Новый мир построили под красной звездой и чуть не поменяли эмблему на свастику. Два беса уничтожали Европу. Один уничтожал чужие народы, другой не жалел своих советских граждан. Титульная нация таяла, пассионарность отдельных личностей – на вес золота. Предатели распилили Советский Союз. Зарождавшуюся нацию нарекли россиянами. Оставили с раскрытыми ртами ждать воссияния свободы. 140 миллионов на 1/5 суши. С каждым годом на миллион меньше. В конце 20 века граждане бывших южных республик Советского Союза с удовольствием приняли участие в демографической политике Российского правительства. Политику привлечения чужой крови по–обезьяньи переняли у Европы. Экономика получила наркотик под названием «гастарбайтер».

Пока Европа готовится к эвтаназии, коммунистический Китай остался верным идее всеобщего равенства. Не стесняясь использовать лучшее из экономических моделей Старого и Нового света, копируя образцы брэндированной техники, китайский тигр мощным броском раздвинул ряд мировых держав, встал, хищно озираясь вокруг. Молодому хищнику тесно в отведенной территории. А совсем рядом за Амуром жирный кусок благодатной земли, а дальше леса, нефть, газ. И умирающий хозяин.

Время белой расы прошло. В этом нет ничего удивительного. Белый человек выполнил свою миссию, приходит человек новой, а если быть точным, старой формации. Человек–народ. Организм, способный выжить и создать новый мир. Цвет кожи, разрез глаз – оболочка. Содержание – желание победить и способность умереть за идею.

Россия снова перед выбором. На этот раз выбирать придется не идолы. Придется выбирать свободу или смерть.

Почему бы выбору не произойти в 2012 году, прославленному календарем древних индейцев?

Договор о перемирии устраивал обе воюющие стороны. К концу июля временной границей стала нейтральная территория по берегам самой большой реки в Европе. Дальний Восток, Сибирь несколько месяцев назад органично влились в Поднебесную империю, у населения изымаются российские паспорта. Взамен граждане получают документы с иероглифами на дублированных страницах.

В западной части России освободившиеся воинские части, полиция защищали элитные кварталы крупных городов и стратегические объекты. За несколько месяцев внутренний враг стал ужаснее врага внешнего. Приближающееся к Земле небесное тело освободило от морали большую часть населения не только в России. Кроме Китая, по всему миру бушуют мародерские войны. «Грабь награбленное!» — вновь актуальная тема. «Бессмысленный и беспощадный?» А вы как думали, господа хорошие? Чтобы со смыслом, с понятиями? Только не в этот раз.

У бандита всегда есть национальность. В России никогда не было интернациональной преступности. Русских в Предуралье большинство, но славянские банды малочисленны и раздроблены.

Октябрь 2012

— О, ништяк! Вот это житуха! — Чума глотнул водки, передал бутылку пассажиру.

— Эх, хорошо пошла! — ладони зэка постучали по рулю. — Куда едем, Пузо?

Худой человек с отвисшим животом получил погоняло еще до первой ходки. Болезнь какая‑то, объяснял он собутыльникам подобие пятого месяца беременности. Гормональным изменениям способствовала беззаветная любовь к пиву.

— Ехай за Бурым, не загоняйся, — Пузо ткнул пальцем в летящий впереди джип. — Тебе не по барабану, где лохов мочить?

— Да по херу! Только я дома 3 года не был, не узнаю ни черта. – Чума крутанул руль, мерс занесло на повороте.

— Эй, осторожней, корешок, не дрова везешь! — Чеснок стукнулся башкой о заднюю стойку. — Вот ты чума в натуре, успеешь погонять — сейчас все наше.

— Да, пацаны, вовремя я из тайги домой слинял, пиздоглазые людей совсем не жалуют! Вроде какая им разница, ну поделился со мной сибиряк жратвой, бабой там. Так свои же, че ты лезешь? Нет, суки, сразу стреляют, никаких следствий тебе. Не по закону!

— К нам китайцы боятся сунуться, мы им сразу кишки выпустим! — Чеснок с заднего сиденья авторитетно дыхнул перегаром. — У нас оружия завались, вояки рядом.

— Че, мусора? Не мешают? — Расписные пальцы сильнее сжали руль.

— Им бы себя спасти, но увидят чего, мочат без разбора. Еще Гитлер не успокоится никак. — Пузо сделал глоток, закурил вместо закуски.

— Че еще за Гитлер, фашист что ли?

— Нет, опер бывший. Его еще до заварухи выперли за превышение. Он, типа, чурок не любил, говорят, мочил по беспределу. Наших пацанов тоже порешил немало.

— Ниче, — Чума взял бутылку, глотнул, — пусть только покажется! Я его успокою. Мент должен ходить с ножом в спине! — Нажал клавишу, в кумар салона ворвался холодный воздух, в дрожащее предзакатное солнце вылетела пустая бутылка.

Семнадцатидюймовые колеса наматывали километры уфимской трассы. Амортизаторы гасили удары о срезы выбоин. Две иномарки с вооруженными людьми приближались к коттеджному поселку. В летящем впереди Паджеро хрипел шансон, компакт–диск собрал весь цвет высокого искусства. Скрипит потертая кожа турецких курток, в сладковатом аромате анаши лица бандитов пытаются изобразить суровый романтизм. Тяжелая доля исполнителя отзывается в сердцах личными несправедливостями. Двое из пятерки реальный срок не мотали, но тупые попандосы за хранение героина, бакланку, мелкие кражи доказывали крутизну характера.

— Сворачивай! – Бурый грел на коленях единственный в банде калашник. Ствол на поворотах упирался в Укропа. Непростое дело быть водилой главаря.

Рядовые бандиты вооружены беднее – штуцер, обрезы охотничьих ружей, пара пм, ножи.

Злыми барракудами автомобили рассекали квадраты поселка.

— Секи, Бурый, там вроде живет кто! – Палец Укропа ткнул в мирный дым на дворе дома по правую сторону.

— Да, похоже, сейчас что‑нибудь обломится. Тарань ворота! — Главарь уложил автомат между дверью и сиденьем, жилистые руки воткнулись в панель.

Джип, не снижая скорости, насколько позволяла ширина дороги, взял влево. Укроп легко провернул два оборота в другую сторону, гидроусилитель резко изменил направление колес.

Бампер джипа впечатался в ворота. Одна створка с остатками петель громыхает к крыльцу дома, вторая, прогнувшись, как лох с ножом в брюхе, застопорилась в открытом положении. Укроп жал на тормоз, но остановил автомобиль бампер хозяйской Мазды.

Сказался опыт первого препятствия, уркаганы сзади оперлись на спинки сидений.

Чума проскочил ворота, сдал задом.

Бурый первым выскочил из джипа, передернул затвор.

— Пацаны — к окнам!

— Гвоздь! — Зыркнул в обход дома.

— Чтоб никто не ушел! — Командовал полководец. — Чума, смотри за улицей!

— Папаша, открывай! — Очередь по окнам усилила требование. — Делиться надо в трудное время.

В ответ бахнул ружейный выстрел, следом другой. Ставня вылетела, Бурый успел пригнуться. Подельники присели, растерянно переглянувшись.

— О, ништяк! Смелый попался. — Бандит подмигнул пацанам. — Тащи канистру…

— Подождите, — мужской голос из окна дрожал от волнения, — я дам вам продукты и золото.

— В очко себе золото забей! Открывай, герой, мы сами выберем, что надо!

Позади дома послышался тонкий крик, грубые ругательства, звук пощечины. Из‑за угла Гвоздь тащил девушку. Локтевой сгиб сдавил тонкую шею, дуло обреза в правой руке упирается в спину.