Владлен Щербаков - Спасение неизбежно Октябрь 2012
Пленница обеими руками пыталась ослабить хватку, тонкие ноги в обтягивающих джинсах заметно дрожали, перебирая по дороге. Задравшись, короткая куртка открывала стройные бедра, внизу плоского живота ремень с тинейджеровской пряжкой.
— Убежать захотела, шалава.
— Покажи личико, Гульчатай! — Бурый отодвинулся от окна, грязные пальцы раздвинули волосы. На бледном лице зияли темные от ужаса глаза девочки–подростка.
— Э, да ты у нас красотка! – Гвоздю причудилась нотка жалости в последнем слове главаря.
— Не трогайте дочь! — Щелкнул замок, дверь успела открыться на оду четверть внутрь.
Бурый вскинул автомат, короткая очередь приготовила фарш из внутренностей пожилого мужчины, ружье выпало, загремело рядом с рухнувшим телом.
— Папа! – девушка кричала, дергаясь под захватом Гвоздя. Высокий бандит сильнее сжал руку, изогнулся. Ноги жертвы оторвались от пола, крик превратился в хрип.
На выстрелы, а вернее на женские крики, среагировал Чума.
— Опа, че тут? Е–мое, какой цветочек! – Рука полезла под куртку.
— Стой, Чума! — Стволом автомата Бурый отодвинул холерика. — Ты че пацанов бросил?
— Слышь, начальника не врубай, ни один чмырь не высунулся. — Чума понизил голос, сохраняя лицо, и тут же заорал:
— Папаша! Еще теплый! — Подскочил к умирающему и наступил на горло. В дуло бандитского пээма таращились глаза искореженного болью человека. Кровь изо рта выхлебнулась на ботинок.
— Ах, ты падла! — Чума дернул пистолетом вперед, нажал на спуск.
Пуля пробила лоб, затылочную область, расколола напольную плитку, от давления череп взорвался коричневой жижей.
Теперь ботинки точно подлежали смене.
— Ой, блять! – Чума отпрыгнул к двери и лихорадочно стал палить в темноту коридора. С ножом на него бросилась полная женщина – жена несчастного. Семь пуль нарисовали семь кровавых натюрмортов. Грузное тело по инерции упало вперед, супруги посмертно обнялись.
Девочка потеряла сознание, Гвоздь не стал ее держать, уложил возле ног.
— Суки, кто здесь еще? – Чума бросился в глубь дома. Через несколько минут появился, возбужденно развел руками: — Все, нет никого!
— Ствол перезаряди, мститель! – Бурый указал на задержку затвора.
— Слышь, пацаны, че, мы на нее смотреть будем? Завалим ее в доме, все условия! Ха–ха! Если кто не сможет, я за него сейф взлохмачу, поработаю! – Какая могла быть перезарядка в такой момент.
— Чума, ты или меня слушаешь, или пиздуй куда хочешь! – в худую грудь больно ткнулось дуло автомата.
— Мы ее на герыч у цыган поменяем. – Объяснил своей банде Бурый.
19 октября утро
Рельеф подошвы деформировался давлением на алюминиевый обод. Капитан Путилин уперся спиной в бруски ящика, мощным движением столкнул бочку с борта УАЗа. 200 литров разведенного спирта глухо отозвались в рассветных сумерках, привычно привлекая страждущих сладковатым запахом.
Водитель в милицейской форме без знаков различия мягко поддал газу, стараясь не уронить старшего.
— Максим, заедешь за перевернутый автобус, остановись!
Максим давно забыл присвоенное звание, зато помнил, как темнеют серые глаза капитана в случаях бессмысленной удали.
Макс проехал метров 300, спрятал машину за «Икарусом», выключил фары. Подтянувшись, капитан забрался на крышу «буханки», достал из нагрудного кармана половинку бинокля и стал наблюдать.
К бочке сбегались оборванцы. Истощенные женщины и мужчины выбирались из подвалов, как тараканы, отталкивая друг друга, пытались быстрее наполнить различные емкости.
Контраст октябрьской ночи смягчает утренний сумрак. Холодный ветер рвет гарь между серыми безжизненными домами.
Со стороны Зубовки, где становился рассвет, слышится лай автоматных очередей, глухие взрывы и четкие винтовочные выстрелы. Майор Кабанов давно наплевал на военное положение и соответствующие приказы. Со своими головорезами он прожигает жизнь, отстреливая черножопых, цыган и просочившихся через линию фронта китайцев.
Не занятый окуляром глаз заметил движение левее копошащейся биомассы. Явственнее стал слышен звук проржавевшего глушителя. Помятый внедорожник остановился в нескольких метрах от уже опохмелившейся толпы. У задней двери показался худой силуэт, похожий на опоясанную патронташем обезьяну. На таком расстоянии наполненность не определишь, но потому как скоро произошел выстрел в ноги пьяных людей, Путилин сделал вывод о достаточном количестве боеприпаса.
«Есть ли у обезьян нарезные стволы? Или шелупень разграбила квартиру охотника, не сдавшего оружие? Карабины вроде поголовно у всех отобрали, так с нашей организацией все может быть».
— Радужный, 67–ому, прием, в районе пересечения Фадеева и Московской при кормлении народа обнаружена вооруженная группа, на автомобиле Паджеро, грузовом, точно установлено 4 человека. У одного охотничье ружье, не обрез, – по рации доложил обстановку капитан. – Как поняли?
— Понятно, 67, – захрипел динамик, — все сбросили? Сам трезвый еще? Максу не наливай, ха–ха, зенки зальет, машину за ящик настоящей водки променяет и тебя не спросит.
— Много говоришь! Что с вооруженными делать? Пришлешь кого?
— Кого я пришлю? Действуй, как подсказывает тебе классовое сознание! – Дежурный совсем развеселился, – у тебя в машине, считай, половина оружейного магазина. Ты когда еще сдать обещал? Только благодаря мне, считай, и выживаешь!
— Ладно, не буксуй, все сдам до последнего патрона, с этими сам разберусь, смсу пришлю. – Пошутил Путилин, слезая с крыши. Под ногой хрустнул чей‑то мобильник.
«Классовое сознание!» вспомни я его раньше, перестрелял бы всех Траховых и Дазаровых, свалил с Лией в какую‑нибудь деревню. Стрелять бы ее научил, оружие тогда на складах и не охранял толком никто, — накручивал себя Путилин, — теперь охраняй этих пидагогов от своего же народа.
Не снимая со спины АКСУ, капитан достал из‑за подголовников трехлинейку. В СССР выпуск продолжался под видом охотничьей винтовки, в клейме»1958 год»еще оставалась заводская смазка. Прекрасное в своей простоте и надежности орудие убийства приятно тяжелило руку. Хотя патрон уже был в патроннике, патрульный достал из‑под сиденья вспоротый цинк и взял горсть тусклых патронов.»На всякий случай, не надорвусь».
— Максим, остаешься за главного, без меня не уезжать! И прикрывать не забывай.
— Яволь, Вольдемар! — Дурканул напарник.
Путилин выглянул из‑за бампера автобуса, присел и стал искать упор для предплечья.
Тем временем ополовинившую бочку под руководством «охотника» бомжи погрузили в открытый багажник джипа. Несознательный мент отметил еще один ствол в окне передней двери. Путилин убрал волосы со лба, пригнулся к прицелу. Слава Богу, не нарезной. Ствол посмотрел в его сторону, в салоне засуетились силуэты. Автомобиль вывернул в сторону капитана.
В простенькую оптику было видно чумазое лицо бывшего гастарбайтера. Внедорожник быстро увеличивался в размерах.
Приклад через бушлат приятельски стукнул по плечу. Вмиг ожившая винтовка плюнула классическую 7,62 мм пулю точно в центр правой части ветрового стекла.
«И сильно не страдал, когда под мой прицел попадали революции друзья!»
Подъедут поближе, посмотрим, какой нации друзья. Может, получится живым кого взять. Пока Путилин соображал про необходимость смены позиции, автомобиль резко затормозил, водитель воткнул заднюю передачу и наступил на педаль газа. Также прямолинейно азиаты старались покинуть опасное место.
С пассажирского сиденья мешком выпал труп»охотника», но уже без патронташа. Капитан уже больше наудачу пальнул в мародеров, выщелкнул гильзу, дополнил магазин, затвор с заветным щелчком встал на место.
Не обращая внимания на происходящее, в сторону охраняемых коттеджей на огромной скорости прогрохотал бензовоз. Его сопровождал бронированный автомобиль с пошарпанными обозначениями «Росинкас». Ковш экскаватора, криво приваренный к бамперу бензовоза, таранил брошенный за ночь интернациональный автохлам.
— Поехали за ним быстро, после огнеметов бензина не достанется. – Путилин аккуратно вернул винтовку на место, перекинув автомат на грудь, сел на жесткое сиденье.
— Лучше пусть гарью воняет, чем трупаками, — выезжая на расчищенную полосу, рассудил Максим.
«Да, климат не поймешь, то жара неделями за 40, то ливни, как в тропиках, так и до эпидемии какой недалеко».
— Максим, тебе нравится быть полицаем? – негромко спросил Путилин.
За треском клапанов карбюраторного мотора подумал, что вопрос не достиг ушей водителя, но переспрашивать не стал. Тем удивительнее было услышать ответ:
— Причем здесь нравится, Владимир Владимирович.
Капитан поморщился от ставшего неприятным имени–отчества.
— Когда порядок был — нравилось, а теперь куда деваться? Жену устроили воспитателем, ребенок, слава Богу, при ней, только устроили не в нашем лагере, а подальше от фронта, вроде как там поспокойнее будет! А какая разница, где умирать, там на западе или здесь?…
