Василий Кононюк - Я меч, я пламя! (Ольга-1)
– Не скажи, со старушек для дела больше пользы. Глаз у них наметанный.
В парке Женя с дежурными милиционерами пошел собирать нужный контингент, а Петро инструктировал соседку.
– Вы сядете на эту лавочку Любовь Ильинична. Ребят будут мимо вас проводить, по одному, вон к той следующей лавке, где мы их опрашивать будем. Как только узнаете того, кого к нам повели, просто встаете и уходите домой, а мы знать будем, что это тот, кого вы во дворе видали.
Пока приготовил все, появился Женя с тремя дежурными и десятком ребят. Он приводил ребят по одному к Петру. Соседка продолжала сидеть. Задав пару вопросов, где был вчера, что делал, ребят отпускали. Третьим Женя привел пацана лет пятнадцати из соседнего двора.
– Антон, вчера у вас квартиру ограбили, а хозяина убили. Возле дома и двора вашего, фраер последнюю неделю крутился, все его видели и ты видел. Мы его все равно возьмем Антон. У меня к тебе одна просьба. Я хочу быть уверен, что я не зря сегодня и завтра жопу рвать буду. Посмотри в этот список. Если он там есть, просто скажи, мне не надо знать кто, мы все равно должны всех проверить. А если нет, то нет, мы пацанов прессовать лишний раз не будем. Только уговор такой, не хочешь, не бери список в руки, я не обижусь. Соврешь, пеняй на себя, я тебе это не забуду, понял?
– Понял, – буркнул Антон, поколебался, но взял список. Пробежав глазами, первые пять фамилий, положил список на стол и сказал, – есть он тут.
– Спасибо Антон, можешь идти, значит не зря мы тут с вами время свое гробим.
– Ну, что скажешь, – улыбался Женя после того как Антон ушел
– Шестой по списку.
– И у меня так вышло, а это у нас Ростислав Селезнев по прозвищу Кочерга. Нет его в парке. Компанию его видел, а его нет.
– Давай так, этих по быстрому пропускаем, чтоб Антона не светить, а потом, приводишь компанию Кочерги, будем их прессовать где он может быть и с кем дела имел в последнюю неделю. Ты, кстати, такую Ольгу Стрельцову не знаешь?
– Слыхал что с Ростиком последний год таскается, но ко мне не попадала.
– Если сможешь, помоги девке, говорил я с ней, пропадет, а девка неплохая.
– Ладно, еще поговорим, давай дело делать.
Последний раз Ростика видели выходящим со двора в пятницу утром. После этого во дворе он не появлялся. Ольга Стрельцова была с ними на танцах, но потом ушла, никому не сказав. Ушла еще до того, как Женя с милицией начал собирать пацанов.
– Надо бы ее найти, она мне в пятницу показания давала, говорила что с Ростиком виделась, надо ее подробно расспросить.
– Где ты ее сейчас найдешь. Фигуранта нашли? Нашли! Пора отдохнуть. А завтра с утра ее прямо в постели, тепленькую возьмем. А она как, хорошенькая?
– Она несовершеннолетняя, Женя.
– Непруха…
– А то ты не знал. А про отдых забудь. Санкцию на обыск у Ростика, технарей предупредить, собаку с инструктором заказать, чтоб подвалы и чердаки обыскала, это кто вместо нас делать будет?
***Проснулась Оля очень рано. Она, быть может, еще бы поспала, но баба Катя, как обычно, вставала с первыми лучами и оккупировала кухню, пока все спят. Таская туда необходимые ей продукты, она постоянно приговаривала.
– Спи еще девочка, не обращай внимания.
– Я сейчас встаю уже, баба Катя, за хлебом пойду, – сонно отвечала Оля
– Спи спокойно, я уже заходить не буду, какой хлеб, магазин только через час откроется, – баба Катя, плотно прикрыв дверь, пошла вдоль длинного коридора на кухню.
Оля, встав и одевшись, быстро отрыла сумку, достала из нее три свертка, которые лежали в тайниках. В двух на ощупь были пачки денег, в третьем, замотанная шкатулка. Затем быстро просмотрела содержание сумки. Все что надо, было на месте и даже более того. Подумав, Оля достала две пары часов, Ростика и вытащенные из его тайника, небольшой сверточек в котором было золотое кольцо и серьги. Замотав это в тряпку, она добавила четвертый сверток к первым трем, и зарыла их обратно в дрова. Затем пошла к себе, взять сумку на хлеб. В комнате стоял непередаваемый запах бычков от папирос, перегара и потных тел. Отчим, в обнимку со своим корешом, спал на ее постели, а второй его дружбан, крепко обнимал мамашу. Поскольку их одежда была в беспорядке разбросана по комнате, платонической эту сцену назвать было трудно.
А поутру они проснулись,
Кругом помятая трава,
тихонько мурлыкала Оля, осматривая помещение. Найдя сумку, она легонько растолкала мать, уставившуюся на нее непонимающим взглядом.
– Одевайся, собирай своего хахаля, тихонько выпроводи, и ложись обратно. Я пойду хлеба куплю. – До матери потихоньку начал доходить весь ужас ее положения. Не опохмелившийся отчим особой толерантностью не отличался.
– Ой, Боже милосердный, как же это, – запричитала мать.
– Тихо, ты. Подробности потом расскажешь, я пошла.
Оставив мать вспоминать прошлый вечер, Оля закинув вторую сумку в первую, весело выскочила на улицу и бодро пошла в направлении поселка. До нужного ей места было около часа ходьбы широким шагом. Напевая веселую песенку, Оля вышла в посадку возле заброшенной узкоколейки, которая шла к старому карьеру. Переодевшись в одежду Ростика, она зашагала по узкой тропинке вьющейся рядом с железной дорогой.
Оля вышла к домам со стороны огородов. Так их осенью вел к своей норе Толик. Стараясь угадать нужный дом, с тыла они все выглядели одинаково страшно, облепленные сараями, и прочими нужными строениями. Некоторые из них так и назывались, нужники. Выбрав один из домов и подойдя к нему по тропинке в огороде, Оля поняла, что не угадала. Это не расстроило ее оптимистическую натуру, и она прямо через огород пошла к соседнему. Нужный ей дом должен был быть где-то здесь. Летающих домов в природе не существует. Убедившись что на этот раз она не ошиблась, Оля постучав в окно, сняла картуз, встряхнув волосами, достала из кармана нож, щелкнула лезвием и спрятала его в правый рукав, придерживая острие согнутыми пальцами.
***Толик лег спать поздно и в плохом настроении. Ему не удалось снять подругу или попользоваться чужой, в конце вечера все куда-то разбежались, и он один, как последний лох, вернулся домой. Когда утром его разбудил стук в окно, и он увидел эту Ростикину сучку, которая пришла, как вчера и обещала, он затащив ее в хату, коротко и ясно сказал,
– Бери в рот!
Поставив сумку на землю, и схватив его торчащий в трусах член левой рукой, она, заглядывая ему в глаза, спросила,
– Рама, а ты меня любишь?
Пока он раздумывал над тем дать ей в рыло или просто обматерить, она тыкнула его правой рукой в бок. Сильно закололо слева, грудь сдавил спазм, и трудно стало дышать. Оля отскочила, и кривая улыбка исказила ее уста,
– Бедный Толик.
Только теперь он заметил, что у него слева, в боку, торчит рукоятка ножа, а вокруг нее тонкой струйкой бежит кровь.
– Сука, – прохрипел он, шагнув к ней, но она шустро рванула в бок, оббежала вокруг стола, и весело засмеялась, повторяя,
– Не догонишь, не догонишь.
Она сумасшедшая, пронеслось в голове и потемнело в глазах. Падая на землю, он еще успел с удивлением подумать, неужели я умираю?
Обойдя Толика, которого выгнула предсмертная судорога, Оля достала из сумки гвоздодер и начала внимательно осматривать доски пола. Найдя подходящую, освободив ее по всей длине, Оля начала максимально осторожно ее поднимать, сначала расшатав, используя гвоздодер как рычаг, и подцепив ним доску через щель возле стены, затем повытаскивав гвоздодером гвозди. Вытащив вторую сумку и переложив в нее свою одежду, Оля еще раз пересмотрела содержимое. В сумке лежали остатки бельевой веревки, оголовье молотка замотанное в тряпку, золотые побрякушки, немного денег и часы, которые Оля собрала в квартире барыги. Взяв немного денег, а то за хлеб не будет чем рассчитаться, Оля добавила в сумку гвоздодер, протерши его тряпкой, а оголовье молотка забрала. Засунув сумку под пол, она аккуратно забила гвозди на место. Затем затерла грязными подошвами все свежие царапины. Критически рассмотрев дело своих рук и ног, она вынесла окончательный вердикт.
– Для сельской местности сойдет и так.
Натянув картуз на голову, взяв свою старую сумку с одеждой, кинула туда оголовье молотка. Глянув еще раз, не забыла ли чего, хлопнула себя свободной рукой по лбу.
– Дура!
Протерши тряпкой рукоятку ножа, она вздохнула.
– Бедный Толик.
Тряпкой, закрыв за собою дверь, она быстро пошла обратно. Два часа ходить за хлебом, это явный перебор. Утешало, что никто не знал, когда она вышла за ним из дому. Глаза ее застилали слезы, губы дрожали.
– Если бы ты скотина, не покалечил ту девку, которую мне Ростик показывал, я бы тебя не тронула. Ты же ей не рожу, ты ей душу поломал. Ростик рассказывал, она умом повредилась. Ты бы все равно кого-то убил, и тебя бы расстреляли. А так, в следующей жизни у тебя будет счастливая судьба. Наверно.
