Сергей Чекоданов - Гроза 1940
Восьмое. Необходимо создание самоходной артиллерии. Пора уже переходить от экспериментов к делу. С тридцать пятого года проводите эксперименты, а самоходные установки в войсках до сих пор не появились. Для ускорения работ приказываю использовать для самоходных орудий серийные танки, на которые ставить серийные орудия. На базе КВ создать тяжёлые самоходные установки с орудиями калибром 122 и 152 миллиметра. На базе Т–34 среднюю противотанковую самоходку с пушкой калибром 85 миллиметров. Также нужно создать самоходное орудие с 76-миллиметровой пушкой на базе лёгкого танка для поддержки стрелковых подразделений. К проектированию приступить немедленно. Начать выпуск данной техники не позднее февраля.
Сталин прошёл вдоль стола, подошёл к своему месту, положил погасшую трубку.
– Конечно, для этой техники понадобятся люди. Поэтому нужно уже сейчас начинать переподготовку специалистов. Командующие округами должны через неделю предоставить в Наркомат обороны планы перевооружения и создания новых частей. Организовать переподготовку танкистов и лётчиков, обучение бойцов использованию новых видов вооружений по мере их поступления в войска. За проведение данных мероприятий командующие округами будут нести личную ответственность.
– Товарищ Сталин, – поднялся со своего места Берия, – все эти мероприятия будет трудно скрыть.
– За секретность, товарищ Берия, будете отвечать вы, лично. – Сталин остановился перед верным соратником, пристально посмотрел на него и добавил. – И если вы не уверены, что сможете её обеспечить, скажите об этом сейчас. Я думаю, что партия сможет найти вам замену.
Берия сел, не решившись больше ничего сказать Сталину. Тот опять прошелся вдоль стола, взял свою трубку, раскурил её заново. Повернулся к генералам и добавил:
– Конечно, я сказал не всё. Задача нашего Генерального штаба, – он посмотрел в сторону Шапошникова и его заместителя Василевского, – составить подробный план действий, в котором указать и то, о чём я забыл упомянуть. Кроме того, каждый командующий округом должен подумать, что необходимо сделать для усиления боеспособности войск его округа, но не за счёт других округов. Гражданским товарищам, – он посмотрел в сторону партийных и хозяйственных деятелей, присутствовавших на заседании, – также необходимо подумать о том, что они могут сделать для усиления обороноспособности нашей Родины.
Сталин вернулся на своё место, сел, посмотрел на присутствующих и добавил:
– Мы думаем, что гражданские товарищи и некоторые приглашенные военные могут быть свободны.
Все гражданские, в том числе и Молотов с Калининым, немедленно поднялись и пошли к выходу. Встал со своего места и Андрей, понимая, что упоминание приглашенных военных товарищей, относилось к нему. Вслед за ним двинулся Егорцев. В коридоре их уже ждал лейтенант сопровождения, чтобы отвести в комнату Андрея.
Через некоторое время они сидели за столом и пили чай, принесённый по их просьбе. Егорцев с интересом посматривал на Андрея, но задавать вопросы пока не торопился. Наконец, он отставил стакан в сторону и спросил:
– А скажите мне, товарищ батальонный комиссар, зачем вы попросили куратором именно меня?
– Затем, чтобы тебя не расстреляли. – Андрей решил отбросить дипломатию и с самого начала выработать между ними откровенный стиль общения. – К тому же мне будет намного легче работать с тобой. Один раз ты уже решился мне поверить, значит и дальше будет проще тебя убедить.
– Убеждать нужно не меня, – усмехнулся Егорцев, – а вышестоящих товарищей.
– Вот ты мне и нужен для убеждения этих товарищей. – Сказал Андрей. – Мало знать о том, что будет. Нужно ещё заставить поверить в это других, причём преподнести это не как готовое знание, а заставить их самих до этого додуматься. А для этого нужно знать много такого, о чём я понятия не имею.
– А что именно?
– Да хотя бы то, как принято обращаться к начальникам разных уровней. Где можно приказать, а где просить нужно. Что известно всем, а что является божьим откровением. И информацию нужно передавать стилем этого времени. – Начал свои объяснения Андрей. – К тому же раз ты у нас в политехническом учился, значит и физику должен знать.
– Учить приходилось, – ответил Сашка, – но, по отзывам преподавателей, больших высот в ней не достиг.
– Ничего, если партия поручит выучить, то куда ты денешься.
– А зачем физику учить? – уже серьёзно спросил Егорцев.
– Нам с тобой придётся в срочном порядке сделать несколько открытий. – Пояснил Андрей. – Но современного научного языка я не знаю. Твоей задачей будет всё это сформулировать так, чтобы ни у кого не вызвало сомнений, что это открытие какого–то гения, безвестно сгинувшего в лагерях НКВД.
– Это сделать будет не сложно, ну а дальше? Ведь всё это нужно будет защищать от нападок других учёных. Ты не представляешь какой «"гадюшник"» представляют собой все эти научноисследовательские институты.
– Почему не представляю, – усмехнулся Андрей, – в наше время нравы в них не намного лучше. Разве что возможности повесить на оппонента ярлык врага народа не получится, и отправить его лес валить, как это принято сейчас. Подожди, скоро товарищ Сталин начнёт воздавать по заслугам всем нашим академикам.
– А что они не так сделали? – поинтересовался Егорцев.
– А что они могли сделать? Отправили самых талантливых и способных в лагеря. Хорошо, если им там дают возможность работать, хотя бы в «"научной шарашке"». А то ведь первые годы попросту расстреливали. Но к этой теме мы ещё вернёмся, и очень скоро, как мне кажется.
Андрей посмотрел на часы. Времени до возможного вызова к Сталину оставалось ещё много. Он достал тетрадку и карандаш, который ему принесли на второй день по его просьбе. Перо Андрей просить не решился, понимая, что, привыкнув к шариковой ручке, писать им вряд ли сможет. Он уже сделал наброски некоторых вопросов, «"открытие"» которых требовалось в первую очередь. К таким он отнёс радиолокацию, жизненно необходимую для борьбы с авиацией противника. Вторым номером у него стояло открытие полупроводникового диода и транзистора. Третьим номером значилось начало работ над электронной вычислительной техникой. Ничего сверхъестественного для данного времени в этих открытиях не было, всё необходимое уже было, оставалось только подтолкнуть научную мысль в нужном направлении, или убрать с её дороги некоторые препятствия, активно мешающие движению.
Здесь же он записал и все сведения, известные ему о создании атомной бомбы и ракетной техники. Но здесь требовались Курчатов и Королёв. Андрей уже говорил о них Сталину, но пока никакой реакции от него не последовало. Но сдаваться он не собирался и обязательно собирался повторить свои пожелания вождю.
– Возьми, почитай пока, – он протянул тетрадь Егорцеву, – и подумай как это всё преподнести нынешним учёным, чтобы они за идею ухватились и стали её реализовывать, а не отмахнулись, как от собачьей чуши. Я думаю, что лучше всего поручить это молодёжи, ещё не нахватавшейся научной спеси и зазнайства. Егорцев согласно кивнул, взял тетрадь и начал чтение.
Ближе к полуночи Андрея вызвали к Сталину. Он прошёл по коридорам уже привычным путём, вошёл в приёмную. Поскребышев, привыкший за эти дни к его визитам, только молча указал на дверь. На его лице не отражалось никаких чувств, Андрею даже стало интересно, способен ли он удивляться хоть чему–либо. Но подумав, сам пришёл к выводу, что способность удивляться на этой должности смертельно опасна.
Сталин читал один из отчётов Андрея. На второй встрече они решили выработать новый стиль работы, когда Андрей писал общий отчёт об интересующей вождя теме, а затем Сталин задавал уточняющие вопросы. Работать стало намного легче. За эту неделю они обработали такой объем информации, который не осилить при обычном рассказе.
Сталин указал Андрею на один из стульев справа от него. Андрей сел и стал ждать, когда вождь дочитает его отчёт. Наконец Сталин отложил последний листок, затянулся трубкой, немного помолчал и спросил:
– Товарищ Банев, а американцы действительно уже ведут работы по атомной бомбе?
– Да, товарищ Сталин, и не только они. Немцы также активно вели разработки этой темы, но с самого начала пошли по неверному пути. А может просто не успели. В Америке же работы ведутся с тридцать девятого года, а за год можно успеть очень много.
– Вы утверждаете, что эти работы стоят очень дорого. Можем ли мы позволить себе такие траты перед началом войны?
– Товарищ Сталин, нам необходимо это сделать. Если мы не начнём сейчас, то потом, догоняя, мы потратим намного больше сил и средств. – Андрей понял, что Сталин уже принял решение, но желает ещё раз выслушать его доказательства. – К тому же в начальный период теоретической разработки больших вложений средств не понадобится. Пусть Курчатов вначале разработает основные принципы работы, а затем уже принимается за практическую часть.
