Валерий Елманов - Битвы за корону. Прекрасная полячка
Тот недовольно скривился, попросив для себя дозволения вернуться после выполнения моего поручения, но я остался неумолим, не желая «засвечивать» своего дворского. Слишком хороша голова у парня, чтоб ею рисковать. Не зря я выбрал его главным координатором действий моих тайных спецназовцев.
— Звал, кня… — Опрометью влетевший в сарай командир сотни спецназа Вяха Засад осекся на полуслове, оторопев при виде раздетого Дмитрия. Рот его так и оставался открытым, пока он во все глаза таращился на царя, стоящего в одном нижнем белье.
— Ну чего уставился? — буркнул я. — Государя голого не видел?
— Не-э, — простодушно протянул Вяха, глуповато улыбаясь.
— Потом разглядишь, а пока подбери десяток самых шустрых спецназовцев и пришли сюда, — велел я, пояснив: — Они уйдут конно и наособицу, в другую сторону. И включи в этот десяток такого человечка, чтобы он ростом, цветом волос и осанкой немного напоминал Дмитрия.
— Да где ж я его?! — в изумлении всплеснул руками Вяха.
— Сказано же: немного, — повторил я. — Хотя бы издалека. Остальные твои люди пойдут вместе с нами. Вооружение обычное, но пускай прихватят и особое снаряжение: кошки, веревки и прочее. Мало ли. Но запомни: оборона — дело мое и Груздя, а твое — прикрыть государя и… — Я оглянулся, но казачьего атамана не увидел.
Вяха догадался, кого я ищу, и торопливо пояснил:
— Мы ему пищаль дали. Теперь бегает по двору да стреляет почем зря.
— Вот их обоих и будете прикрывать, — кивнул я.
Десятку, которому предназначалось отвлечь мятежников, задачу ставил я сам, но вначале приказал Лихарю, отобранному Вяхой в качестве двойника Дмитрия, надеть одежду государя. Пока тот переодевался, я инструктировал остальных. Их задача заключалась в том, чтобы дождаться нашего второго залпа, после чего открыть передние ворота и во весь опор мчаться через дорогу к Чудову монастырю, а там по обстановке. Если впереди, на пути к Никольским воротам, никого нет, то туда. Если есть, то в зависимости от количества врагов. Коли их окажется много, тогда через забор и в Чудов монастырь. Частокол у монахов дай боже, не меньше двух с половиной метров высотой, но, встав на седло, перемахнуть его нечего делать. Зато пока преследователи побегут в обход, весь десяток успеет спрятаться.
— Но тебе самому, — ткнул я пальцем в переодевающегося Лихаря, — через забор прыгать запрещаю. Будете ему помогать, — повернулся я к остальным. — Вдвоем ухватите его за ноги и подкинете вверх. Когда уцепится за край забора, дальше сам управится.
— Чай, я и без них сумею, — обиженно протянул тот.
— Да и время потеряем, — добавил их десятник Кострик.
— Нельзя, — отрезал я, — а то догадаются, что он не государь. — Я окинул спецназовца оценивающим взглядом, прикидывая, сработает ли подмена, и на всякий случай предупредил: — Да гляди, Лихарь, не вздумай оборачиваться в сторону бояр. Вмиг распознают. И когда подле забора будете, — возникла у меня дополнительная идея, — крикните чего-нибудь эдакое, чтоб было понятно: подсаживаете самого Дмитрия Ивановича. Ну к примеру: «К матушке в келью беги, государь». А если к Никольским воротам направитесь, тоже на ходу кричите: «К Никольским, государь, к Никольским правь. Там стрельцы, они заступятся». Но тогда Лихарь должен быть впереди всех.
— А ежели взаправду, то куда нам бечь, опосля того как мы в Чудов попадем? — поинтересовался Кострик.
— Взаправду?.. — Я задумался. — Так у вас действительно один путь — к воротам. А к каким — сами разберетесь. Доберетесь до стрельцов, твердите одно: бояре государя убивают. Пока он жив, но нужно торопиться. Все понятно?
Те дружно закивали головами.
— Тогда седлайте коней…
Теперь осталось предупредить государя, чтобы он не вздумал лезть со своими командами, ибо хуже неумелого командира может быть лишь одно: когда их сразу двое. Помнится, это хорошо доказал еще Ганнибал на примере римских консулов. Я почесал в затылке, подыскивая слова повежливее, чтоб Дмитрий не обиделся, но в это время у задних ворот возникло подозрительное затишье. Не иначе как мятежники что-то задумали. Я направился туда, но вмешаться не успел…
Глава 4
ПОТЕРИ НЕБОЛЬШИЕ, НО…
Оказывается, Василий Шуйский, отрядив своих людей на подворье Владимирского Рождественского монастыря, благо что оно располагалось неподалеку от моего (тоже в Кремле, подле Никольских ворот), повелел доставить настоятеля этого монастыря архимандрита Исайю — царского духовника.
Поставив его перед нашей калиткой, мятежники отхлынули на внушительное расстояние, принявшись горланить, чтоб мы открыли ее и впустили «божьего человека». Увы, но я подоспел слишком поздно, когда гвардейцы, выполняя повеление Дмитрия, пропустили архимандрита внутрь. Вообще-то мудро придумал боярин. Вдруг Исайе удастся уговорить царя добровольно сдаться.
«Час от часу не легче», — вздохнул я, увидев знакомую фигуру. Нет-нет, конкретно против самого отца Исайи я ничего не имел. Скорее наоборот. Один из немногих священнослужителей, которого я искренне уважал. Чем-то напоминал он мне погибшего отца Антония. Возможно, взглядом. Царский духовник всегда смотрел на собеседника чуточку с грустинкой и эдак всепонимающе. С таким и впрямь хочется поделиться самым сокровенным и облегчить душу, ибо верится — все поймет, не осудит, да еще и слово утешительное найдет, поддержит.
Другое дело, что тут и сейчас он мне как пятое колесо в телеге. И опять-таки не потому, что тот действительно начнет уговаривать Дмитрия сдаться. Это дела мирские, а в них отец Исайя, насколько я знал, практически никогда не влезал, строго ограничиваясь духовными: спасение души, исповедь, отпущение грехов, утешительное слово, наставление и всякое такое. Вот и теперь он, коротко благословив на ходу всех гвардейцев и направившись к Дмитрию, не стал лезть ни с какими советами, а просто успокаивал разгоряченного царя. Но нам же вот-вот идти на прорыв, и куда его девать?! Хотел отправить обратно, хотя и рискованно — осаждающие могли изобрести какую-нибудь хитрость и попытаться ворваться, но архимандрит наотрез отказался.
— Невесть как оно тут сложится, княже, а потому, яко духовный наставник государя, в сей тяжкий час суровых испытаний должон быть подле него, — пояснил он. — Я ведь и сам в его палаты идти собирался. Когда за мной пришли, я уже в полном облачении был.
— Пуля — дура, она не разбирает, кто есть кто, — предупредил я.
— А я ее словом божьим, — слабо улыбнулся он. — Кто ведает, вдруг забоится да в сторону вильнет.
Ишь юморист! Нашел время для шуток.
— Хоть кольчугу под рясу поддень, — взмолился я. — Убьют ведь!
— Ну так что с того, — пренебрежительно пожал плечами он. — За венцом мученическим не гонюсь, но господу виднее. Какая чаша мне уготована, ту и приму.
— Понятно, — кивнул я, чувствуя, что никакие уговоры не помогут.
Пришлось срочно вызывать Вяху, дабы он перераспределил своих людей. Тот оценивающе покосился на архимандрита и кисло скривился:
— Не поспеть ему за нами.
— Главное, чтоб твои люди поспевали вовремя взять его на ручки, если потребуется бежать, — парировал я. — Тяжело, конечно, но он без шубы, да и весит не столь много. Разрешения не спрашивать. Без лишних разговоров, молчком ухватили и понесли. Думаю, брыкаться не станет.
— А не грех?
— Грех, если не убережете, — пояснил я. — А спасать от смерти — дело богоугодное. Все, иди перераспределяй, да побыстрее.
Чертик из табакерки выскакивал не столь проворно, как мои гвардейцы из задних ворот, мгновенно выстраиваясь в две линии. Первая, примерно в три десятка, припала для удобства ведения стрельбы на одно колено, используя руку в качестве упора. Вторая линия за их спинами сноровисто устанавливала стволы пищалей на сошники бердышей.
Оставшиеся в подчинении Груздя спешно бежали в сторону Успенского собора. Большая их часть должна была метров через тридцать притормозить, развернуться лицом к погоне и образовать такие же две линии, как у меня. Меньшей части — десятку спецназовцев, охранявшему Дмитрия, отца Исайю и Корелу, — предстояло держаться за их спинами. Самостоятельно бежать дальше, в проход между звонницей Ивана Великого и Успенским собором, рискованно. Вдруг возле царских палат остались мятежники. Нет уж, пусть постоят подле Груздя.
Мятежники в первые секунды атаковать не ринулись — помогло мое появление. Те из рядовых участников, кто не был посвящен в суть заговора, обалдели. Всего несколькими часами ранее им сообщили, что князь Мак-Альпин, убивший Федора Годунова, тоже погиб, а тут нате-здрасте, жив-здоров и на покойника никаким боком. Замешкались и бояре, но ненадолго. Спохватившись, что добыча ускользает, они погнали своих ратных холопов в атаку.
