Наши танки дойдут до Ла-Манша! - Владислав Юрьевич Морозов
По иронии судьбы в момент, когда сапёры перекусили показавшийся им главным провод, было 4 часа 08 минут утра по местному времени, 22 июня 1982 года.
Над хранилищем ядерных боеприпасов авиабазы Гринем-Коммон вспух огненный шар диаметром километра в три, и все те, кто находился на авиабазе и около неё, испарились прежде, чем успели вообще что-либо понять.
Впечатляющий оранжево-красный гриб поднялся в предрассветное небо километров на восемь. Взрыв был сильный, 8–9 мегатонн — это неслабый термоядерный заряд. Даже в 1950-е на атомных полигонах по обе стороны Атлантики взорвали не особо много бомб такой мощности...
В радиусе 35–40 километров разрушения были катастрофическими. Ньюбери, Рединг, Олдершот, Виндзор, Слау и ряд других лондонских предместий за считаные секунды практически перестали существовать, а ударная волна неудержимо понеслась дальше...
В эту ночь окончательно впавший в прострацию диссидент и проповедник западного образа жизни Аверьян Вяземский (он же Андрей Дулясов) в очередной раз тщетно пытался уснуть в своей квартирке с закрытыми оконными ставнями, прикрывавшими выбитые стёкла, вставить которые в ближайшее время было совершено нереально.
Вяземский уже и не пытался что-либо понимать, почту не доставляли, телефонной связи не было давно, не стало и электричества, а значит, не было и абсолютно никаких новостей — японский радиоприёмник на батарейках ловил только какие-то обрывочные сообщения (часть которых была, как это ни странно, кодированными командами на русском языке), которые не проясняли решительно ничего. Людей на улицах практически не было, все попрятались, ближайшие магазины и лавки были закрыты — питался Вяземский исключительно консервами, вроде свинины с бобами или тунца, несколько банок завалялось у него на кухне, да и то по чистой случайности, поскольку идейный борец с советской угрозой в последнее время жил один и не любил готовить.
Особо нервировала бившая по ушам канонада, уже третий день и третью ночь слышимая на западе, да такая сильная, что от неё мелко тряслись полы и мебель и осыпалась штукатурка с потолка. Русские танки на окрестных улицах больше вроде бы не появлялись, а вот английская техника иногда проезжала мимо, лишний раз мешая его попыткам заснуть лязгом гусеничных траков по мостовым. Кроме канонады сильно досаждал рёв чьей-то авиации на горизонте (отличить по звуку советские самолёты от натовских он был не в силах), иногда сопровождавшийся особенно сильными и особо близкими взрывами.
В эту ночь авиация поначалу старалась особо громко и усердно, но потом, в какой-то момент, пальба и рёв неожиданно стихли.
Измученный диссидент сел на, мягко говоря, несвежей, мятой постели, пытаясь что-либо понять и прислушиваясь. Но, как это ни было удивительно, стрелять действительно перестали, до его ушей с запада долетали разве что какие-то отдельные, редкие и негромкие взрывы.
От этого Вяземский несколько успокоился, повалился на бок и даже задремал.
А потом в какой-то момент его разбудил сильный гул. И последнее, что он успел увидеть, — ослепительный свет за закрытыми оконными ставнями. Это было странно, учитывая, что часы показывали пятый час утра. Ну а далее он уже ничего не успел понять, поскольку его буквально накрыло потоком чего-то твёрдого и пахнувшего горелым — ударная волна ядерного взрыва вбила внешнюю стену дома, где снимал квартирку Вяземский, внутрь постройки, и здание сложилось за пару-тройку минут. Конечно, борец с кровавым режимом в СССР никогда не предполагал, что ему когда-нибудь придётся умереть именно так сгореть заживо посреди большой груды битого кирпича, в который превратился рухнувший дом. Но, увы, в этот нерадостный день подобная смерть стала уделом многих британцев.
Ударная волна от взрыва дошла до центра Лондона, снеся верхушку почти двухсотметровой телебашни BT Tower и выбив стёкла не только в Сити, но и в восточных районах британской столицы — Хаверинге, Ребридже и Бромли. Западным районам Лондона, таким как Хиллингдон, Хаунслоу, Илинг, Барнет и Харроу, повезло меньше, поскольку пожары, порождённые световым излучением, охватили там целые кварталы — старая полудеревянная застройка сильно поспособствовала этому. Огонь, который почти никто не тушил, распространился дальше, и уже через несколько часов пожары проникли на большую часть английской столицы. Так Лондон не горел даже в 1940-м от немецких зажигательных авиабомб. Да и таких потерь, как сегодня, его жители в те годы тоже не несли.
И никто во всей Англии ещё не в силах был осознать всю тяжесть и непоправимость произошедшего, даже если бы он этого очень захотел...
Захваченный советскими ВДВ
аэропорт Остенде-Брюгге.
Р-н г. Брюгге. Бельгия.
22 июня 1982 г. Утро
Уже светало, когда наш «Геркулес» наконец сел в Бельгии, в том самом месте, откуда мы начинали свой английский вояж. И вот теперь вернулись — без танков и далеко не в полном составе.
Ольга Смыслова сумела притереть шедший на трёх движках «С-130» к бетонке местного ВПП, а потом нетвёрдой походкой вышла из самолёта и, кинув рядом с собой сумку и СВД, в изнеможении села на траву рядом с взлётной полосой. Что называется, уработалась....
Следом за ней вылезли наружу и остальные участники героического перелёта. Наконец-то мы попали туда, где не стреляли, а воздух приятно пах морем, не воняя пожаром. Уже одно это было непривычно, точнее сказать, мы успели от этого отвыкнуть. У меня подобное было в жизни один раз, в конце ноября 1978-го, когда наш прибывший из Аддис-Абебы «Ил-76» приземлился в Раменском и после африканской жары мы вдруг вышли в морозец средней полосы на присыпанную первым снежком землю...
Оглядевшись, я невольно обратил внимание на лоснящийся от вытекшего масла крайний левый двигатель «С-130» и покрытую рваными пулевыми пробоинами законцовку левой консоли крыла. Как мы долетели и при этом умудрились не загореться и не упасть даже не знаю. Тут действительно следовало сказать огромное человеческое спасибо Ольге. Если бы не она — мы бы все точно полегли на той чёртовой авиабазе...
Далее мы наблюдали, как практически следом за нами на здешнюю ВПП садились, выпуская бело-оранжевые тормозные парашюты, одинокий зелёно-коричневый «Миг-23» и четвёрка серо-голубых, двухкилевых, непривычного вида «Миг-29». Выходит, нас действительно прикрывали, а значит, «Сотка» не обманывала.
А потом к нам подъехало сразу несколько зелёных санитарных «Буханок» с деловитыми медиками в белых халатах. Это было очень вовремя и кстати, поскольку майор Деревянных уже не подавал признаков жизни и, похоже, был почти готовым клиентом для морга, да и пара тяжелораненых бойцов из ВДВ сейчас тоже были без сознания. В общем, всех наших раненых, включая Маргелова-младшего, Маликова и прочих, быстро
