В. Бирюк - Парикмахерия
– Ивашка, чего там?
– А, сопля взбесивши. Лезет на злодеев. «Всех порежу, порву». Еле поймали.
– А остальные?
– Всех собрал. Ты, боярич, углядел чего?
– А то. Полна попа огурцов. В смысле: стол — злата-серебра.
Интересно, как уровень боевого опыта сказывается на реакции о куче драгметаллов. Ивашко только переспросил:
– На весь стол куча?
Уловил, по детальности моего ответа, что я, если и привираю, то не взахлёб, и успокоился. Чарджи только обернулся от косяка дверного проёма, откуда он за дверями общинного дома смотрит, хмыкнул и вернулся к наблюдению. Хохрякович плачет и страшные мести обещает. «Горнист» его по головушке гладит, утешает. Эти заняты эмоциями, и движение капитала их не интересует. А вот средняя часть моего войска — проснулась. Звяга брюхом на меня лезет, всё интересуется — сколько, чего, как блестит, да сколько это в коровах будет… Пока Ивашко ему каблуком по ноге не приложил. У моего военспеца свои вопросы. И свои ответы.
– Шотландцы? Не, про такой народ не слыхивал. А что в юбках — так это Литваки. И усы такие вислые — их манера. Без бород? Вроде дальние — пруссами зовутся. Сами-то себя они по-разному называют. Эти, похоже, по хвостику — самбы. Их разных по Руси немало толчётся. В Новгороде да в Полоцке — целые улицы. Князья Полоцкие из всяких Литваков себе дружины собирают. Бьются славно. И торг ведут честно, без обмана. Но — поганые. В Христа не веруют.
– А здесь-то откуда?
– Оттуда. Снизу. С Оки, наверное. Как они туда попали — не знаю. Вот порежем их — узнаем. Боярич! Мы же на дороге живём! Да где ж ещё разбойничкам разбойничать-то? Ну не у лягушек же на болоте хабар забирать!
– Понял. И чего делать будем?
– А ничего.
– Как?! Они мою мамку убили, они братика мово…
Хрясь. Хохрякович от удара улетает в темноту, в глубь амбара и там глухо воет.
– Ещё раз мявкнешь поперёд старших — зубы в глотку забью. Аж в заду выскочат. Там и жевать будешь.
Ивашко укрепляет дисциплину личного состава вверенного ему ограниченного контингента. По логике, после выбивания зубов должно последовать промывание мозгов. Точно.
– Делать ничего не будем. Будем ждать. Они пьют. Как упьются — пойдём и сонных тихонько порежем. Ясно?
Гениально! Подло, но гениально. Соответственно, риски потерь существенно уменьшаются. Только… я же эксперт по сложным системам, перебор вариантов, включая самые гадские, для меня условие выживания.
– Как думаешь, Ивашко, они, когда спать лягут, двери запрут?
– Ну.
– И сторожа поставят?
– Да хрен их знает! Ну, положим.
– Ну и как мы туда войдём тихохонько? А ведь у них там и мечи у стены, и топоры, и щиты сложены. Сам же говорил — обученные они. А воин оружия и во сне не отпускает. Мы чуть шумнём — они уже оружные вскочат.
Ивашко раздражённо посопел. Но что-то типа «яйца курицу учат» не последовало. Зато непрерывный всхлип Хохряковича прекратился. Ну, конечно, сейчас будет явление Ваньки-чудотворца. С бесплатной раздачей просроченной рыбы.
– А сейчас у них на поясах только ножи. И доспехов сильных нет. Двое-трое только в безрукавках кожаных с блямбами нашитыми.
– Да хрен с теми блямбами! Двери, вишь, одна! Мы войдём — они и с полу мечи да топоры похватают!
– Ивашко! Ну что ты такой нервный. Может тебе сильно по нужде надо? А я мешаю? Не надо? А им надо будет. Сильно и скоро. У них на столе и бражка, и пиво. Вот они доклянуться, допьют тазик свой. Может, ещё добавят. И пойдут отлить. Без доспехов и клинков.
– Все не пойдут. Или — положим не всех.
– Если, к примеру, семерых тут положить… и двери не дать закрыть…
– Ага! И глаза пылью запорошить…
– Жалко. Темно, дождь, лука нет (Это звучит грусть Чарджи от косяка)
– И я ж про то! А близко не подойти, быстро не добежать. А этих-то… да они наших дурней и ножами порежут. (Профессиональная оценка боеспособности ополчения совпадает с моей. Почти)
– Ну, это посмотрим! Кто тут всех дурнее. (Чимахай обиделся, реакция естественная, но вслух — не надо бы)
– Ты как, проблевался уже? Губки утёр?
– Хватит. Ещё подеритесь. Давайте думать — как злодеев извести.
Военный совет — это не способ принятия наилучшего решения. Это место выслушивания разных точек зрения по поводу уже принятого решения. Решения уже известного, или ещё неизвестного присутствующим. Но уже принятого главнокомандующим. Как говаривал Василий Иванович Чапаев:
– А теперь всё забыть. Слушать сюда.
Возражения и сомнения Ивашки мною внимательно и уважительно выслушивались. Но не воспринимались. Как профессионал в части принятия решений, я просто знаю: любой вариант действия или бездействия — плох. Доказать это не составляет труда, особенно в ситуации отсутствия полной информации. Будущее всегда болото. Какой бы шаг ты не делал — всегда есть шанс «мыркнуть за маковку».
«И никто не узнаетГде могилка твоя».
Калаша бы мне… да хоть бы какой паршивый шмайсерок… Или — «карманной артиллерией» от дверей и через окна… Ты, Ванюша, ещё «стингер» у господа бога попроси. Отсутствие необходимых, привычных, удобных инструментов постоянно приводило меня то в крайнее уныние, то в бешенство. Но отсутствие нормального нарезного, автоматического… В ситуации, когда мои люди туда полезут… Брёвна б эти зубами сгрыз… если бы помогло.
Мы, кто здесь раньше бывал, старательно по-вспоминали устройство дверей и внутреннюю обстановку. План получился достаточно идиотский.
Загоняем Чарджи на крышу. Когда снаружи начнётся бой, он должен спрыгнуть за спиной разбойников и вскочить в дверной проём. И удерживать его до подхода основных сил. Основные силы, прикрывшись чем-нибудь тёмным и, желательно, непромокаемым, у кого что есть, устраиваются на корточках вдоль стены с левой стороны. Штанов не спускать, маскировку соблюдать, а также блюсть тишину и боеготовность.
С левой, потому что труп со спущенными штанами лежит с правой. Мда… Крокодилы всегда возвращаются к воде по одной тропе. А злодеи, соответственно, мочатся на одну и ту же стенку. Остальные — в резерве. Я — начальник резерва. Из Сухана, Николая и молодёжи. РГК — резерв главного командования.
Ни один, даже самый идиотский план, не выдерживает столкновения с противником. Я уж не говорю о планах гениальных. Скажу больше: для смерти любого плана — противник не нужен, достаточно исполнителей. Мне, как эксперту по сложным системам и, соответственно, планированию их поведения в разных ситуациях, это обидно. Поскольку часто «гениальность» в планах — от меня. Но я — реалист и, где-то, селявист. Селявуха такая — не сработало — полезли исправлять. Если осталось кому.
Группа армий «А» немецкого вермахта выбирается с Северного Кавказа. Надо рвать железную дорогу с эшелонами. Дорога идёт по крутому склону горы. И тогда гениальное командование партизанского отряда отдаёт такой же приказ: группе подрывников заложить взрывчатку и, разместившись на склоне горы НИЖЕ точки подрыва, совершить диверсию. Рассчитывая заряд взрывчатки так, чтобы масса грунта и камня от взрыва перелетела через подрывников. Подрыв произведён успешно. Сработало. И лезть исправлять — не надо. И некому: из подрывников — в живых никого.
Чарджи надо закинуть на крышу. Ага. Вот это заведение — общинный дом — небоскрёб местного значения. Высота по венцам — где-то 2.80. Это снаружи. Изнутри будет на полметра больше. Берём Звягу… И, подержав, отставляем на минуточку в угол. После моей недавней акробатики — мне понятно, что в одиночку Звяга принца на крышу не закинет. А когда принц по мокрому да нае… ну, свалится, то шуму будет… И шуму тоже. Добавляем Сухана. Реально. Два здоровых мужика, шест для лазанья принца. Рогатина называется. Принц исполняет свой танец на шесте и затихает. Зацепившись, не скажу чем, на концах мокрых досок над дверью. Но Сухан в одиночку не ходит. Ладно, я с ними — зомбиводителем.
Ну тогда уж… И Ивашка с Ноготком и Чимахаем выдвигаются на исходные. У стенки на корточках посидеть. Николай крестит нас вдогонку. Это такой местный аналог «No pasaran». Типа: «они не пройдут, а мы — потопчемся. И врази — расточатся».
Стены домишки сложены из брёвнышек. «Брёвнышки»… стволы — в два обхвата. Других типоразмеров, видать, на местной базе не было. Соответственно — дверь здесь — проход на хороший шаг в длину. С наружной стороны — прикрыто тяжёлым мокрым кожаным пологом. Я почему знаю — «тяжёлым»? — я его потрогал. И в щёлочку заглянул. Пока принц по моим людям лез вверх. Принцы — они такие. Им бы всем повыше залезть. И там — пришипиться. Что он и сделал — буквально распластался по доскам над входом.
За этой кожаной завесой — проход и собственно дверь. Здоровенная, из такого же бревна вытесанная плаха. Полуприкрытая. Я уже объяснял как тут двери делают — понизу и поверху прибиты кожаные полоски между дверью и косяком. Чтоб не сильно падало. Когда надо подвигать — дверь приподнимают и перетаскивают. И прислоняют — либо к стене, либо к притолоке. Оставить такую дверь в полуприкрытом состоянии — бесхозяйственность и небрежность. Положение неустойчивое, может завалиться.
