Андрей Архипов - Поветлужье
- Атмашке кол пурен гын, подышкат верештеш, - замахала та руками перед лицом, отгоняя едкий дым, попавший в глаза.
- Про что сказываешь, краса ненаглядная? Язык-то твой не знаем, прости Христа ради, - Трофим наклонился к девушке и подул, не сколько отгоняя дым, сколько попытавшись откинуть пряди волос, выбившиеся у той из-под головной повязки и закрывшие при этом лицо.
- Сказываю, раз попалась волку в пасть, не вернешь, - вытерев выступившие от дыма слезы, Улина подняла руку, чтобы заправить выбившиеся волосы, но неожиданно повернулась к Трофиму, не отводя глаз. - Что, вой, проглотишь али боязно, что мышка поперек горла встанет?
- Такую мышку впору в руки взять, да оберегать всю жизнь от кошек, - воевода потянулся, чтобы помочь ей заправить прядь, но рука его дрогнула и накрыла хрупкую женскую кисть, сразу замершую от робкого прикосновения.
Тихо стукнула створка двери, незаметно для двоих выпустив скользнувшего как тень полусотника.
- Ай-яй-яй, Лаймыр, - сразу стал ворчать Михалыч, стоило ему выйти во двор, - ведь все рассчитал, зараза такая, двое холостяков, внучка писаная красавица, глаз не оторвать... Теперь бы выяснить, кто у нее папа... Да мыслю, ты и это уже продумал задолго до нашей встречи, старый хитрец. Только вот что тебе от нас надо-то? Что-то ведь не шуточное, раз на словах не сказал...
***
Вечером того же дня Михалыч понял, что дело худо, потому как Трофим приобрел чересчур задумчивый вид и отвечать стал немного невпопад.
- Ты что, серьезно на девчонку эту запал? - попытался он растормошить своего воеводу, устроившись удобнее на верхнем ряду полатей.
- Запал? А... Нет... не знаю...
- Хм... Ну ладно, в дела сердечные лучше не вмешиваться, а то тебе же и достанется... в любом случае. А коли надумаешь что, так признаешься когда-нибудь. Ты лучше вот что мне объясни, сколько черемисов в междуречье Ветлуги и Вятки обитает, приценивался?
- Много...
- Ну, сколь много-то?
- Не знаю, - заворочался Трофим на нижних нарах. - Кто же считал? Тем паче, в этом междуречье не одно черемисское княжество... Мы с тобой токмо с Ветлужским кугузством дело ныне имеем...
- Ну, что замолчал? Давай сказывай далее... Хотя бы про численность Ветлужского княжества. Я-то первый раз их поселение вижу, так и то сразу заметил, что не такой уж и дикий край тут... Кузни, кожевенным духом шибает, мастерские разные, а народу-то в городишке поболее, чем у нас всех вместе взятых.
- Так князь же здесь сидит, в Шанзе... Потому и копятся людишки в городке, всякому сытно поесть хочется, а прибытка тут больше. Заметил, как дирхемы серебряные мелькают у людей торговых?
- Угу. Хочешь сказать, что другие поселения поменьше будут? - свесился Михалыч со своего места.
- Хочу сказать, что тут стольный город, а через другие места великих торговых путей нет... С чего другого им пухнуть-то?
- И все же. Сколь, к примеру, воев выставить они могут?
- Эти-то? Мыслю, с этого княжества тысяча встать может. А всего по Ветлуге черемисов сидит... ну, тысяч... десятка два али два с половиною...
- Тьфу ты, никак тебя правильно называть не научу... двадцать или двадцать пять, значит. И это только тут?
- Ага, на Вятке и Пижме гуще сидят, по Волге реке также много поселений, еще чуток на полуночи живут, даже ближе к закату... но про то мне мало что ведомо.
- Да... Что же такая сила до сих пор тех отяков не смела, что около нас живут?
- Кто ж его знает? Может, мир у них с ними на Вятке стойкий ныне, не хотят его портить. А может, просто не обращали внимания до поры... Вот ты комару уделяешь внимание, пока он тебя звоном беспокоить не станет?
- Слушай, только сейчас дошло до меня, - Михалыч спрыгнул с полатей и присел на постель к воеводе, - ты жен и детей их не считаешь?
- Нет, с чего бы это? Токмо тех мужей, кто в семье голова ...
- Так у них один вой выходит на двадцать пять семей, так?
- Так... да про дань, что черемисы платят булгарцам, ты запамятовал... Иначе получалось бы по вою на... десять али пятнадцать мужей, коли по-твоему считать. Остальные дань отрабатывают. Да и оставшимся числом трудно прокормить всех, - наконец-то оживился Трофим. - Надо и на воев, и на мастеровых хлебушек посеять... Десять семей на земле пахать должны, абы прокормить еще одну. И это у нас, в Переяславле. А тут землица не та будет, оттого и счет чуть другой.
- А как же мы-то управляемся? Каждый третий у нас в дружине...
- А я-то думал, когда заметишь, - горько усмехнулся воевода. - То по необходимости, из-за тех битв, что на весь нашу обрушились по вашему приходу. Коли так далее будет продолжаться, не сдюжить нам. На этот-то год в последний раз порастрясти серебришком сможем из кошелей наших и хлебушка купить... Это коли урожай добрый в землях окрестных соберут. А далее от голода вымрем али ворог нас вырежет... Выбирай, что милее сердцу. Одна надежда на железо ваше...
- Ой, как расписал ты все в черном цвете... худо, говорю, все у тебя выглядит, - невесело засмеялся Михалыч. - А что еще может прибыток дать, нельзя же на одно железо только опираться?
- Что еще? От пошлин торговых казна княжеская пополняется...
- Это отметаем сразу, наслушался я суздальского сотника, одно разорение купцам...
- Ну... а более нет ничего. Что с Руси везут? Мед, воск, да меха... Хлебушек каждый для себя токмо растит. Рядом разве что Суждаль, да Булгар им поболее других богаты будут... Вот еще кость с полуночи новгородцы возят, да полотно из стран заморских, вино оттуда же, но то опять прибыток с торговли, а ты ее отмел...
- Полотно... для сукна шерсти не напасем, - Михалыч стал расхаживать вокруг очага, пользуясь тем, что летний домик на задворках поселения им выделили целиком на них двоих, оценив прибывшее с ними воинство, оставшееся ночевать на ладье, - а до половцев тех же далеко, лен же выращивать нам негде, одни леса кругом... Не поскониной же торговать? Нет... я про то, на чем деньги... гривны шальные поиметь можно.
- То токмо разбоем достается, - хмыкнул воевода, - нет желания заняться? Вот еще есть прибыльное дело, эээ... людишек продавать в полуденные страны.
- Тьфу на тебя... золото, бриллианты... что еще ценится в этом ненасытном мире? - не стал обращать внимание на язвительность своего начальника полусотник.
- Золота отродясь не было на Руси, а вот про закамское серебро слух идет. Где места сии, неведомо мне, у булгарцев про то спрашивай, али пермь всякую... Те же отяки, на Вятке проживающие, слышать могли. Токмо тебе же ныне всё сразу подавай, так?
- Угу... Меха... тут мы что-то можем накопить. Белка, бобер, куница, все это есть на нашей земле в достатке... Только для накопления богатства самим торговать с заморскими странами нужно, а мы пока для этого бессильны, не пустит нас через себя никто с таким товаром. Что еще?
- Да все... Ну, разве что соль, так ее промысел под себя любой князь сразу забирает, с боем... Это как серебро, не видать нам ее, как своих ушей...
- И где они расположены, промыслы эти соляные? - встрепенулся Михалыч.
- Около Галича, в Удече и Перемышле есть. Али в Старой Руссе, ежели чуть поближе хочешь. Со всеми ратями, что на Руси есть, биться будешь за них?
- Галич, Галич, Галич... Что-то вертится...
- Это за Киевом, далече даже для тебя, Иван.
- Ладно, потом вспомню, давай дальше, - махнул рукой Михалыч. - Сколько гривен, к примеру, князь черемисский с людишек своих собирает? Сколь дани он платит булгарцам тем же?
- Токмо гадать можно, - Трофим потянулся за ковшиком воды, чтобы промочить пересохшее горло. - Одно скажу, испокон собирали с данников князья по серебряной монете, по тому же дирхему с сохи, али по белке с дыма. Но это в давние времена... А ныне невелик будет прибыток, коли тот же кугуз соберет со своих по две монеты, пусть даже... да, сорок тысяч дирхемов, те же четыре сотни гривен серебром это будет. А половину Великий Булгар потребует, ныне все хотят много больше, чем при предках наших... Тот же конь боевой для ратного дела и доспех бронный по две али три гривны каждый идут. Вот и думай, отчего князь ветлужский землицу нам выделил за доспехи наши... А недород случится, так еще хлебушек не мешало бы прикупить, абы людишки твои в землю сырую не легли. Не всякий серебро имеет на черный день... В Суздале при хорошем урожае за гривну кун две али три кади ржи можно взять, в Новгороде же каждая мера зерна уже зело дороже выйдет, а в голодный год и за три гривны серебра кадь эту могут не отдать. А покупать в какое время приходится? То-то, что не в сытое... А берковец соли за семь гривен не хочешь, коли подвоза нет? Али соляной бунт милее? И еще не забывай, что дружине кугуза платить чем-то надобно, хоть и не столь же, як в Киеве. Там простому дружинному две с половиною гривны на год положено, да на кормление его еще поставь... Оттого любой Рюрикович, хоть в Новгороде сидящий, хоть в Суждале, в своей дружине лишь две али три сотни содержать может... Остальных воев с вотчины имеет. А полная рать выходит немалая, только чем ее кормить? Коли нечем, так вои те себе сами на прокорм добывать должны. Вот взять тот же Новгород, в коем людишек до... тридцати тысяч проживает. Так вот он до пяти али до десяти тысяч воев выставить может, коли ополчение с пригородов выступит... И при том у новгородцев каждый воин купцом является. Он прибыток в дом принести должен, потому в новгородцы еще не каждого и возьмут. Воевать-то зело прибыльное дело, оказывается. Сборы-то с данников новгородских частенько на откуп берут бояре местные али вятшие вои. Покупают у князя грамотку на сбор дани с какой-то земли, войско свое берут али зазывают ополченцев, кои полноправными новгородцами числятся, да объезжают ту землю... И рать свою там кормят, и прибыль получают с данников. А молодые да горячие, коих в ополчение не взяли, в ватажки молодецкие уходят, на земли, неподвластные еще Новгороду. Там зубы свои точат, а коли недоволен кто будет, так господин Великий Новгород ни при чем оказывается. А такие ватажки ничем не брезгуют... Вот на одну такую и мы нарвались.
