Александр Трубников - Черный Гетман
— И что же тебе даст Черный Гетман? — не выдержав, перебил Ольгерд.
— А ты что, не знаешь? — спросил Дмитрий. Не на шутку увлекшись рассказом он позабыл об уговоре "баш-на-баш" и, не чинясь, продолжил:
— Для запорожских казаков тот, кто владеет Черным Гетманом — предводитель, который спасет от врагов их Украину. Объявившись, я сразу же соберу вокруг себя изрядной войско. Но это только треть дела, ведь для московитов, которым плевать с кремлевской колокольни на все казацкие байки, я в первую голову родной внук царя Иоанна. Многие бояре сегодня недовольны Романовыми и готовы будут примкнуть к восстанию. Но при том, что его возглавит не худородный самозванец, а законный претендент.
В рассуждениях последнего Рюриковича Ольгерд узрел изрядную прореху. Из того, что он знал о смутных временах, мало кто считал Дмитрия Самозванца подлинным царевичем Дмитрием, чудом спасшимся в Угличе, а потому у его сына было не так уж много шансов стать во главе боярского восстания, как ему представлялось.
— Но и это еще не все, — не на шутку уже увлекшись, вещал Душегубец. — Не забывай, что по материнской и ногайской крови я Чингизид. Если старый дурак Толуй одумается и будет делать, что я скажу, то я со временем стану сперва ногайским беем, а затем, сместив оплывших жиром Гиреев, и крымским ханом. Да и в Клеменце, в свите Яна Казимира я время зря не терял. Этот король, пешка в руках иезуитов, уже сейчас остался без королевства. Пройдет немного времени и он отречется от престола, после чего род Ваза потеряет власть над Польшей. Шляхта кинется искать нового короля. И если свою кандидатуру выставит на сейме сын Дмитрия, при котором поляки безраздельно царили в Москве, человек, держащий в узле казаков и татар, претендующий на шапку Мономаха, да к тому же обещающий шляхте небывалые вольности и привилегии, то такой претендент сможет привлечь на свою сторону очень и очень многих.
И ведь с чем черт не шутит, у этого может все получиться, тоскливо подумал Ольгерд. Собой виден, через людей переступает, что через корни на лесной тропе, кровь готов проливать хоть ручьями, хоть реками. И главное — нескорушимо, до абсурда, уверен в собственной правоте. Вот тебе и лесной разбойник, падкий до древних реликвий…
Разговор был закончен. Боль в затылке снова дала о себе знать. Ныли, затекая, крепко связанные ноги. Ольгерд справился с подкатившей дурнотой, поднял глаза на Душегубца и прочитал в них, словно в раскрытой книге свою ближайшую судьбу. Жить ему, без сомнения, оставалось с комариный чих. Он сглотнул подступивший к горлу комок и попросил:
— Покажи Черный Гетман.
— Зачем он тебе? — искренне удивился Дмитрий. — Понял бы еще твоего лысого дружка, для него это святая реликвия. А тебе-то чем интересны эти волхвовские цацки?
— Слишком много из-за него крови пролито. Хочу своими глазами увидеть.
— Ну что ж, смотри!
Душегубец вытянул из-за спины продолговатый завернутый в холстину предмет. Отбросил грубую ткань и в руках у него засверкал в отсвете факела черный пернач. Был этот странный предмет, безо всякого сомнения, сделан из железа, однако поверхность имел неровную, словно выломанный из жилы кусок угля с тысячью черных сверкающих граней, по которым бегали красно-желтыми искрами отблески пламени.
— Поглядел? — и сам налюбовавшись вволю, спросил Душегубец, снова заворачивая реликвию в холст. — Завидуешь мне, поди? Только завидовать тебе нет резону — если верить всем преданиям и легендам, которые вокруг этого пернача гуляют, то он лишь у того будет силен, в чьих жилах течет настоящая великокняжеская кровь. Кроме этого и обряд особый нужно провести — в полнолунную ночь напоить досыта Черный Гетман алой водицей. Тогда-то его хозяин полную силу и возьмет.
Ольгерд молчал. Душегубец, снова придя в какое-то лихорадочное возбуждение, продолжил:
— Порадовал душу? Пожалуй что на этом и распрощаемся. Только уж, зла на меня не держи, но смерть я тебе уготовил не простую, а лютую. Ты ведь такой и достоин. Сам посуди, в Ольгове я тебя не убил, ты спасся. В лесу бросил раненым — ты уцелел. Значит оба мы бросаем вызов судьбе. Сейчас третий раз, так что я и теперь кровь проливать не стану. Крипта эта сделана добротно, все щели замазаны, воздуху неоткуда пройти. Дышать тебе здесь от силы до утра.
— Душегубец ты и есть, какой из тебя царь? — прохрипел в ответ Ольгерд, изо всей силы удерживаясь, чтобы дрогнувший голос не выдал охвативший его ужас. — Да только Бог тебя рано или поздно за все накажет.
— С Богом у меня свои счеты, — отмахнулся от него Дмитрий, словно муху погнал. — Царь Иоанн Василевич, бают, зело суеверным был государем, в знамения и приметы верил похлеще, чем в доносы. Но это емуЧто ему не помешало земли русские Уралом и Сибирью прирастить. А я, говорят, весь в деда пошел. Ну да ладно, нужно спешить. Прощай, литвин!
Дмитрий вытянул из держателя факел, покинул крипту и запер снаружи дверь. Послышались тяжелые удаляющиеся шаги, глухо пророкотала, возвращаясь на место, гранитная плита.
Наступила мертвая тишина.
* * *Оставшись один в беспросветном мраке, Ольгерд на удивление быстро успокоился. Смерть отступила на неопределенное время и стала теперь казаться не такой уж и неизбежной. Тем паче, что ждать ее прихода, словно предназначенный к столу поросенок, он не собирался никак.
Ольгерд завалился набок и, отталкиваясь ногами от пола, пополз ужом в ту сторону, где должны были стоять саркофаги. Уткнувшись макушкой в ножку-львиную лапу изловчился, сел. Развернувшись спиной и нащупав угол с какими-то завитушками, начал размеренно тереть об него стянутые веревкой руки. Елозил долго, даже взмокнуть успел, однако своего наконец, добился. Колючее пеньковое вервие, каким привязывают лодки и треножат коней, ослабло и, даруя пока еще призрачную но все же свободу, опало с запястий. Охнув, согнулся и вытянул из голенища засапожный нож. Распутал узлы на ногах и встал, борясь с бегающими по телу мурашками.
Разогнав кровь, Ольгерд опустился на пол и начал шарить в темноте. Нащупал отброшенную к стене свечу, достал из кармана кресало, добыл свет. Подошел к двери, внимательно ее рассмотрел и покачал головой. Это была цельная доска, вырезанная из твердого, словно камень, мореного дуба и пытаться вскрыть ее ножом было все равно что бить в крепостные ворота вязальной спицей. В поисках тайного выхода обстучал все четыре стены сверху донизу. Заставляя себя не думать о бессмысленности производимых действий, Ольгерд вернулся к двери, достал нож и, погасив свечу, чтобы не выжигать оставшийся воздух, начал долбить острием в одно место.
Долбил он долго, время от времени отдыхая и собираясь с силами. Дышать становилось все тяжелее, рука слабела. Выщербина была глубиной от силы в четверть дюйма, когда нож выпал из рук, а перед глазами поплыли красно-фиолетовые круги и в ушах зазвенели странные голоса.
Ольгерду почудилось вдруг, что он снова стоит в тоннеле, по которому его приводили к знаниям потомки сгинувших дано тамплиеров. И, как тогда в тоннеле, вдали перед слабеющим взором забрезжил свет. Он ринулся вперед, раздвигая руками обжигающе-холодную воду, но остановился, разглядев бревнами плывущие навстречу бесконечные мертвые тела.
Восковые маски застывших лиц казались в лунном свете выточенными из камня. Была там девочка, имя которой он забыл, дочь стряпухи, участница детских игр умершая от лихорадки, убитые Душегубцем мать и отец, десятки лишенных жизни в бою врагов, слепой кобзарь Филимон, мальтиец Анри, Тарас Кочур, посаженные на кол казаки, Фатима, убитые в Риге шведы-наемники.
Угасающий разум Ольгерда осознал — еще немного, и он поплывет по воде вслед за всеми. Сил противиться смерти больше не оставалось. Ольгерд, слабея в ногах, начал медленно опускаться в ледяную, сковывающую движения воду. Когда холод достиг груди как вдруг едва различимый свет, что все еще брезжил в конце тоннеля, вдруг приблизился к самым глазам и заблистал нестерпимо ярко.
Ольгерд уже не слышал как за дверью щелкнул засов, дубовая дверь отворилась и в крипту, пьянящим мозельским вином, хлынул сырой утренний воздух.
* * *Ольгерд оперся о стену и присел на ближайшее возвышение, которым оказался тот самый ящик, на котором сидел, ведя с ним разговор, Душегубец. Пока он приходил в себя, Измаил, с факелом в руке осматривал крипту. Скользнул взглядом по коробам с мумиями, подошел к саркофагам, осветил их внутри, покачал головой:
— Черный Гетман был здесь?
— Да, — кивнул Ольгерд. — Только Дмитрий его забрал.
— Давно?
— Не знаю. Что сейчас на дворе?
— Вечер. Настоятель сказал, что ты сюда приехал вчера, попросился молиться в костеле и пропал.
— Ты же Вильно должен был ждать. Как здесь оказался?
— Почти случайно. Когда из Риги выезжали, спросил у стражи, не видели они человека с приметами Душегубца. Те и припомнили за полталера, что был такой, только вчера. Тут уж сложить два и два, чтобы понять, что тебя ждет засада, было несложно. Кинулся в погоню. До сих пор от седла седалище болит и спина не разгибается. Дальше — понятно. Расспросил обо всем иезуита, спустился в усыпальницу, по твоему рассказу открыл вход в подземелье. В общем, в сорочке ты родился, Ольгерд.
