Вторая жизнь Арсения Коренева. Книга вторая. - Геннадий Борисович Марченко
— А водку или вино за свой счёт мы можем заказать? — спросил я у официанта. — Ну и из еды что-нибудь поинтереснее ветчины с горошком и судака отварного.
— Пожалуйста, ваше право, — вежливо улыбнулся он, явно оживившись в предчувствии чаевых. — Хотя на ветчину и судака ещё никто не жаловался.
— Тогда пишите…
Несколько минут спустя на нашем столике появились лангет, фрикасе, селёдочка с мягким сметанно-майонезным соусом под названием «Олимпийская» (дань предстоящей московской Олимпиаде), блины с чёрной и красной икрой, графинчик «Столичная» и для дамы бутылка «Ркацетели».
— Я, наверное, не потяну, — на ухо мне сказал Гриша. — У меня с собой трёшка с мелочью.
— И не надо, — отмахнулся я и во всеуслышание объявил. — Друзья, насчёт денег не беспокойтесь, я угощаю!
С лиц присутствующих тут же сошла напряжённость, все заулыбались.
— Неплохо зарабатывают интерны, — тем не менее не преминул заметить Резник.
— В лотерею «ДОСААФ» выиграл сто рублей, — нагло заявил я.
Не признаваться же сейчас, что получаю неплохие гонорары за песни, которые звучат на Кремлёвских концертах, транслируются по телевидению и ротируются на радио. Сейчас на моём лицевом счету уже накопилась изрядная сумму, что-то порядка 20 тысяч. Кстати, по совету пензенского представителя ВААП я написал заявление в это самое агентство, чтобы мне гонорары сразу перечисляй на мой счёт на сберкнижку, а не переводом на почту. Зачем делать лишние телодвижения…
Я взялся за графинчик, наливая мужчинам в принесённые предусмотрительным официантом рюмки. — Предлагаю первый тост за знакомство.
Хорошо посидели, давно я так не сиживал. С Таней и в тот раз с Мясниковым в «Золотом петушке» - это немного другая история. Там ощущалось невольное напряжение. В первом случае из-за чувств к любимой девушке, во втором – из-за присутствия рядом большого чиновника, при котором каждое слово приходилось контролировать.
Я рассказал пару анекдотов, которых в этом времени точно не слышали, не пошлые – всё-таки с нами дама. Зашли хорошо. А тут ресторанный ансамбль заиграл «Эти глаза напротив», и я пригласил Ирину на «медляк». Она не отказалась, и мы прошли в центр зала, куда стали подтягиваться и другие пары. Пока танцевали, я выяснил, что Ирина не замужем (на эту мысль меня сразу навело отсутствие обручального кольца), и никогда в браке не состояла. А ведь я знал, что в СССР девушки старались выскочить край до 25, потому как потом попадали в разряд старых дев. Это в моём будущем женщины могли себе позволить заниматься собственной карьерой до 30, а то и до 35, и после чего начинали устраивать личную жизнь. В Советском Союзе всё обстояло по-другому.
— Наверное, думаете, почему я до сих пор не замужем и не мама? — словно прочитав мои мысли, спросила она.
— Да-а-а… Вообще-то нет. — немного растеряно пробормотал я.
— Ладно, ладно, по глазам вижу, что подумали про это, — грустно улыбнулась она. — На самом деле я едва замуж не вышла сразу после окончания Киевского мединститута. За сокурсника, киевлянина, сына главврача… В общем, одной из больниц. Но не срослось.
В её лице прорезались резкие чёрточки, а я не стал настаивать на продолжении истории. Захочет – сама расскажет, не захочет… Ну, не захочет – и не надо.
В свою очередь я поведал, что нахожусь в статусе жениха, давая тем самым понять, что изменять невесте не собираюсь, если вдруг Ирина строит на меня планы. Тем более что она сегодня ночует одна – соседка, которая, как ей объяснили, на перекладных добирается из Якутска, заселится утром. Ирина сохраняла внешнюю невозмутимость, но мне показалось, что в её карих глазах, когда я сказал про грядущую свадьбу и верность любимой, промелькнул лёгкое сожаление.
Медленный танец закончился, и мы вернулись за столик.
— Может, ещё водочки заказать? — спросил я, увидев пустой графинчик. — Я-то не буду больше, мне выступать завтра, а ваших фамилий я в списке не видел.
— Не, мы тоже не будем, — высказал общее за них с Резником мнение Гриша. — А то как-то неправильно получится.
— И с меня хватит, я уже, наверное, полбутылки выпила в одиночку, — добавила Ирина. — Ой, а что это за шум?
Действительно, на другой стороне зала возникло какое-то нездоровое оживление. Там толпился народ, и за спинами людей было не разглядеть, что происходит.
— Пойдёмте глянем, а? — предложил Гриша.
Мы согласились с предложением, и всей компанией двинулись к месту скопления посетителей ресторана.
— Эй, товарищи! Вы куда? А кто за стол платить будет?!
Обернувшись, я увидел спешащего к нам официанта.
— Мы не уходим, мы идём посмотреть, что там происходит, — я показал на растущую толпу.
— Мало ли что там происходит, один из вас должен остаться за столиком. Или прямо сейчас рассчитывайтесь и идите куда хотите.
— Давайте я посижу, покараулю наш стол, — угрожающе сверкнув линзами очков в сторону официанта, предложил Резник.
— Вот это другое дело, — сразу успокоился «король подносов».
Психиатр под пристальным взглядом халдея пошёл назад, а мы двинулись дальше. Что же там произошло? Вон уже кто про «скорую» говорит. Не иначе кто-то подвился. Снова, как когда-то в Куракино, придётся применять приём Геймлиха?
Мы кое-как протиснулись сквозь толпу, и я увидел лежащего на полу темнокожего мужчину с проседью в бородке, а над ним с причитаниями склонилась также немолодая негритянка. Причём если мужчина был в костюме-тройке, то его спутница (скорее всего жена) была одета в длинную цветастую тунику и такие же цветастые шаровары, на ногах туфли на плоской подошве с узорами и загнутым носом, а на голове какая-то чалма в тех же цветах, что и туника с шароварами.
И похоже, мужчина не подавился. Он хрипло, с присвистом дышал, иногда что-то бормоча вроде как на французском, скрюченными пальцами правой руки
