Стилист - Геннадий Борисович Марченко
— Знаю — знаю, солидное место, у вас там наша администратор стрижётся.
— Ольга Григорьевна?
— Точно, она! Откуда знаете?
— Она к Тане Крымовой по записи ходит. Кстати, уважаемые дамы, если вдруг надумаете стать ещё симпатичнее — милости прошу. Только предварительно лучше позвонить, договориться на конкретное время.
— А что, я не против, — заявила Мира. — Говорите свой номер.
Я в очередной раз пожалел, что у меня нет домашнего телефона, и снова придётся держать связь через телефон Антонины. Не в кафе же им звонить, туда вообще не набегаешься, это я могу оттуда позвонить, а поварам — кондитерам тоже не резона мной бегать.
— А вы что же, Регина? — спросила Мира хозяйку, пряча в сумочку вырванный из блокнота листочек.
— Ой, да мне это ни к чему, — заалела та, поправляя очки. — Я и такая себя вполне устраиваю.
— И меня тоже, — хмыкнул Козаков, приобнимая жену.
— Вот тут вы, Регина, неправы, — нагло заявил я. — Многие советские женщины пренебрегают возможностями индустрии красоты, и совершенно напрасно. Вот вы, более чем уверен, никогда и не пробовали себя изменить, а ведь можете придать своем облику неповторимый шарм. Я хоть сейчас это могу доказать.
— И каким образом? — спросил за впавшую в прострацию жену Михаил Михалыч.
— Не зря же я принёс с собой набор парикмахерских принадлежностей и косметики.
В общем, взял я дело в свои руки, уединился с Региной в соседней комнате, где усадил её перед зеркалом и принялся колдовать над внешностью. Из — за закрытой залы донеслось:
— Ты бы, Миша, не расслаблялся, мало ли чем они там занимаются.
Фраза вызвала дружный смех, после чего богема принялась обсуждать какие — то свои дела. А я попытался сосредоточиться на работе. Управился я в начале 11—го, уже на ходу сочиняя, что скажу без пяти минут супруге. Придётся снова врать, что проводил целый комплекс процедур, включая эпиляцию. В доказательство выложу сотенную… нет, 70 рублей, хорошо, что с собой на всякий случай ношу десятки. А Иннокентию Павловичу предъявлю, мол, возмещайте ущерб. А то придумали, что я на заработки хожу, а с них я же должен что — то домой приносить! Блин, а он скажет, что деньги возвращаются в семейный бюджет, и будет прав. Ладно, хрен с ними, ещё заработаю, тем более Ленка пока не требует с меня сдавать все доходы в семейную кубышку.
В общем, итог присутствующих поразил, а в первую очередь саму Регину, когда та, близоруко щурясь, вглядывалась в своё отражение в зеркале и не могла произнести ни слова. За неё говорил её взгляд — восторженный и даже немного испуганный. Когда же я вывел свою модель в залу, все просто ахнули.
— Ну, брат, удивил так удивил! — пыхнув трубкой, развёл руки в стороны Козаков и потребовал для жены мой телефон.
Вырывая очередной листок из блокнота, а подумал, что пора уже обзаводиться визитными карточками. Хотя бы самодельными, как у Зайцева. Пристану к Тузикову, пусть приличный коллажик соорудит и размножит на глянцевой или матовой фотобумаге. А я уж сам, если что, порежу эти листы на аккуратные прямоугольнички.
Домой добрался на частнике. По пути сунул в рот пластинку «Wrigley’s» — за жвачку от спекулянтов приходилось переплачивать, но для меня эта резинка была воспоминанием о будущем, к тому же реально освежала дыхание, тем более что в СССР выпуск своих ещё н освоили. А в данный момент жвачка была весьма кстати, чтобы хоть как — то перебить запах алкоголя.
Лена, в отличие от дрыхнувшей в своей комнатушке Наташки, не спала.
— Мне показалось или от тебя спиртным тянет?
Я мысленно матюгнулся, а вслух сказал:
— Клиентка вчера именинница была, предложила по этому поводу опрокинуть рюмашку коньяка. В смысле, плеснула в бокал. Сказала, если не выпью — обидится и перестанет приглашать. Шутила, наверное, но я предпочёл не рисковать.
С этими словами я чмокнул её в щёку, сказал, что зверски устал и проголодался, после чего отправился в ванную, а оттуда на кухню. Кислова сидела напротив и с улыбкой смотрела, как я поглощаю макароны с котлетами, пожаренными из покупного фарша. Вкусные, кстати, получилось, что я не преминул отметить. Заодно пожаловался, как упарился приводить в порядок сегодняшнюю клиентку, зато вот, держи, любимая, извини, что забыл сразу отдать — 70 рубликов.
Что — то измотала меня эта богемная тусовка, даже на постельные утехи сил не хватило, ещё раз уже в кровати чмокнул Лену, повернулся к стенке и уснул, как убитый.
Встреча с куратором состоялась на следующий же день, после второй субботней смены. Его очень интересовало, что накануне происходило в квартире Козакова. Я ничего утаивать не стал, один фиг Михал Михалыч всё куратору выложит или даже уже выложил. Иннокентий Павлович, слушая меня, кивал, угукал, одновременно делая какие — то пометки в записной книжке. Когда я закончил, он, глядя сквозь лобовое стекло на проносящиеся мимо редкие машины, сказал:
— Что — то уж слишком рьяно вы взялись за порученное вам дело, Алексей Михайлович. С такими речами вы нам всю эту публику перевербуете в диссидентов, а вас даже с моими связями перестанут приглашать на подобного рода встречи из опасения в провокации.
— По — моему, половина этой, как вы выразились, публики и без того считает себя диссидентами, только некоторые боятся показать свою сущность. На эти «кружки по интересам», как бабочки на свет, слетается богема с гнильцой. Но я вас понял, мне и самому показалось, что я слегка перебрал.
— Хорошо, что вы меня понимаете… А вот те цифры, которыми вы оперировали, это откуда вообще взято?
Твою ж мать! Вчера от подобного вопроса я тупо отмазался, сейчас такая отговорка типа «поверьте на слово» не прокатит.
— Знаете, Иннокентий Павлович, сам себе удивляюсь, откуда эти цифры и факты появились в моей голове. Может, я в прошлом работал в Министерстве экономики?
— Может, и работали, — задумчиво произнёс тот. — А вы так ничего нового из своей прошлой жизни и не вспомнили?
— Если бы! — натурально вздохнул я, втайне надеясь, что чекисту не приспичит колоть мне в подвалах Лубянки сыворотку правды. — Кстати, вы тут о своих связях обмолвились… Может, посодействуете, чтобы моей невесте в квартиру, где я теперь тоже живу, провели телефон без очереди? Раньше там жила её бабушка, и телефон был, но спаренный, а потом бабуля, видно, к старостиплохо соображать начала,
