Комбинация - Михаил Алексеевич Ланцов
Жутко дорого!
Невероятно просто!
Но не дороже денег. И другого способа быстро добыть более-менее приличных лошадей для кавалерии и артиллерии не выглядело возможным. Впрочем, несмотря на все усилия, результаты получились более чем скромные. С трудом получилось «упаковать» один уланский полк нормальным конским составом из северных пород, создав сверх того лишь небольшой резерв. Ну и около пары сотен разных тяжеловесов для артиллерии прикупили. Чего совершенно не хватало… но, других результатов не предвиделось…
Подарки посольства не ограничились конями.
Было много всего.
Красиво было.
Пышно.
Пафосно.
Даже крокодила привезли живого в качестве диковинного питомца и обезьянок дрессированных.
Потом обменялись принятых в таких случаях речами. И… ничего. На официальном приеме ничего не решали. Просто ограничившись формальностями. Все дела велись в камерных встречах, проводимых царем, как, впрочем, и происходило обычно.
Не ассамблеях.
Нет.
Царевич отговорил устраивать эти веселые мероприятия перед османскими гостями. Хотя тот порывался.
Просто на встречах.
С ограниченным составом, проводимых… в кафе.
Странно, конечно, но почему нет? Основной зал был уже полностью приведен в порядок. Хороший гигиенический блок, без нужды бегать с горшками или посещать нужник на отшибе. Да еще и с нормальными умывальниками и так же биде. Разделения на мужские и женские кабинки Алексей не делал, поэтому, на всякий случай оснастил все этим нехитрым делом. Что было весьма кстати для мусульман.
Ну и так далее.
Кафе, на удивление оказалось самым продвинутым и удобным местом для таких встреч. И вкусным. Напиваться ведь как на ассамблеях не требовалось, а коротать время за беседами, употребляя вкусные напитки под легкие закуски и десерты… самое то.
Ну и оформление.
В отличие от барокко, модного в Европе в те годы, в том числе и уважаемое самим царем, Алексей больше тяготел к классицизму. Насколько он вообще его себе представлял, так как воспринимал с высоты XXI века с налетом всякого разного. Ну и… царевич не был дизайнером. Поэтому мог только объясняться на пальцах и принимать сначала эскизы, а потом и работы у лютей, что всю жизнь занимались барочными оформлениями.
Так или иначе — выглядело помещение главного зала просторным, светлым и в известной степени легким. Но главное — не так, как у других. Совсем не так. Уж где-где, а в османской державе прекрасно представляли себе убранства во дворцах всех своих соседей.
Царевич также принимал участие в таких беседах. В основном молчал, но по согласованию с отцом иногда включался в разговоры.
— Я слышал, — осторожно спросил Алексей, — что брат султана занедужил.
— Это великое горе, — также осторожно ответил посол. — Уже в пути я узнал о его смерти. Великий Аллах забрал его на небеса.
— Вслед за матерью?
— К огромной нашей печали.
— Надеюсь, вашему господину, Мустафе ничего не угрожает? Такие смерти… это очень опасно. Вам известно, что случилось?
— К сожалению, я не лекарь и в таких делах не сведущ, — развел руками посол. — И могу только горевать, как и все подданные моего господина. Столь быстро утратить и мать, и брата… это величайшее испытание.
Царевич кивнул, многозначительно улыбнувшись.
— Ты что-то знаешь? — спросил на немецком Петр.
— Слухи ходят об эвтаназии. Принудительной.
— Что такое эвтаназия? — поинтересовался османский посол на немецком, демонстрируя свое знание языка. Что и не удивительно — это был язык их уже традиционного противника.
— Насколько мне известно дом Кёпрюлю вот уже полвека верно служит султанам, предпринимая попытки модернизации и реформирования державы. — произнес Алексей, заходя издалека.
Сидящий перед ним представитель этого дома вполне благожелательно кивнул. Ведь великий визирь отправил со столь важным поручением именно своего родственника.
— Но не все этим довольны. И, воспользовавшись слабостью султана, задумали недоброе. Ведь зло всегда поднимает голову в минуту тяжелых испытаний, чтобы ударить в спину. Не так ли?
Посол опять благожелательно кивнул.
— До меня дошли слухи, что валиде и младший брат султана узнали об этом. И это повергло их в состояние такого душевного терзания, что потребовалось вмешательство лекарей.
— Это вмешательство и называется эвтаназия?
— Не совсем. Эвтаназия — это прекращение мучений неизлечимо больного человека, чтобы прекратить его невыносимые страдания. В данном случае, полагаю, душевные.
Посол слегка растерялся. Буквально на доли секунды. Но быстро взял себя в руки, и с максимально располагающей улыбкой произнес:
— Молодой наследник весьма сведущ в медицине.
Меньшиков нервно хохотнул.
Петр потер лицо с легким раздражением.
— Увы, мои познания ограничены. Однако во владетельных домах часто случается этот недуг. То сестра им захворает, то брат. Мыслю — только верность своему государю есть единственное лекарство от сей хвори.
— Без всякого сомнения, — все также благодушно улыбаясь кивнул посол, в глазах которых едва заметное нервное напряжение сменилось покоем.
Петр скосился на сына. Хмыкнул. Улыбнулся. Но не стал ничего комментировать.
Великий визирь самым бесхитростным способом «зачистил поляну». Точно также, как три года назад царевич. Просто обезглавив заговор через ликвидацию лидеров заговорщиков. Во всяком случае — формальных, лишив эх знамени, вокруг которого можно было бы сплотится.
Это было непросто.
Но деньги решают многое.
Не все, но многое.
Тем более, что янычары в сущности не сильно и рвались в бой, после столь тяжелой череды поражений. Даже самые тупоголовые понимали — «неладно что-то в датском королевстве». Не бывает, чтобы случай раз за разом приносил победу врагу.
Поэтому великому визирю хватило достаточно скромных средств, чтобы их убедить. Глупо умирать никто из янычар не желал. Они хотели побед. А это требовало некоторых усилий. Требовалось разобраться — что они делали не так. Посмотреть на европейские армии. Подумать… Лишившись же их поддержки, заговорщики стали отваливаться, теряя твердость. Отчего прочная скорлупа безопасности лопнула вокруг валиде и брата султана. И к ним оказалось довольно легко подойти. Чем великий визирь и воспользовался, не отходя от кассы, как говорится.
Между тем беседы продолжались.
И в тот день, и потом.
В общем-то эти переговоры никуда никак не могли прийти. Османы старались уступить как можно меньше, а Петр взять как можно больше. Как обычно в таких ситуациях и происходит.
Наконец, царевич не выдержал…
— Мне кажется мы вообще не с той стороны подходим к вопросу.
— Отчего же? — спросил Петр.
— Мы обсуждаем его так,
