Агентство ’ЭКЗОРЦИСТ’: ALBEDO - Михаил Ежов
- Об этом надо спрашивать у начальника полиции.
- Он свинья и хам!
Я едва сдержал улыбку.
- Скажите, ваша… подруга получала перед смертью от кого-нибудь письмо? Или посылку?
Правильнее было бы сказать «хозяйка», но я не хотел задевать самолюбие женщины. Вряд ли она подалась в компаньонки от хорошей жизни.
- Что? – собеседница непонимающе нахмурилась. На лбу появились крупные морщины. – Письмо?
- Или вещь. Может, вы обнаружили нечто под дверью, или кто-то принёс…
- Записку! Совершенно нелепую. Маленький листок, и на нём написано «два».
- Чёрными чернилами?
- А? Чёрными? Не знаю. Может быть. Или синими.
- Но не красными?
- Нет. Это я бы запомнила.
- Записка была в конверте?
- Нет. Её просто подсунули под дверь.
- Вы её нашли?
- Служанка. Показала нам. Сьюзан велела выбросить.
- Понятно. И никто не видел принесшего записку?
- Нет. А что, это имеет какое-то значение?
- Кто знает… Ваша подруга не говорила о том, что за ней следят?
Женщина мелко закивала.
- Да-да! Иногда она утверждала, будто кто-то наблюдает за ней.
- Но никого при этом не видела?
- Вроде, нет.
- Не знаете, о ком шла речь?
Женщина поморщилась.
- Думаю, она и сама этого не знала. Просто перемена климата иногда действует совершенно непредсказуемо. Мнительность и впечатлительность…
Она замолчала, и я поднялся, собираясь уходить.
- Так вы не можете позволить мне уехать из Брайтона?! – снова спросила женщина. - Как я его ненавижу! – в голосе проскользнули истеричные нотки.
- Кажется, другой особе, находившейся с вами в схожем положении, разрешили вернуться домой. Обратитесь к полковнику Ласи.
Женщина застонала и откинулась на спинку кресла, закатив глаза.
- Лучше смерть!
Поклонившись, я вышел.
Итак, я узнал, что обеим жертвам присылали обозначение времени их свидания с убийцей. Что мне это давало? Не так много. Жаль, никто не видел принесшего монету и записку. Даже если это был не сам преступник, предметы он должен был получить из рук убийцы и сумел бы опознать его. Конечно, если тот не разделался и с ним. Но, кажется, ни о каких новых смертях в Брайтоне не слыхали.
Я собирался посетить Чёрный зиккурат и попробовать овладеть элементалем огня, но стоило припарковать «Порш» возле дома, как из-за куста показался знакомый констебль. Блин, надо уже дать барону своей номер, чтобы не гонял бедолагу.
- В чем дело? – заговорил я первый. - Что случилось? Новое убийство?
- Никак нет! Убийца сыскался!
- Как так?! – опешил я.
Впрочем, рано. Возможно, ложная тревога.
- Сам сознался!
- И кто он?
- Некий Флакс, местный офицер. Раненый сейчас лежит.
- Который стрелялся с адъютантом барона?
- Так точно, он самый!
- И что, он признался в убийствах?
- Да. То есть, не совсем… - полицейский смутился. - В одном. Леди Бошан.
Так-так… Не ожидал, но допустим, Флакс не оговаривает себя.
- А во втором? – спросил я.
- Отказывается от него. Говорит, не я, да и всё тут! Но это ничего… Не таким язык развязывали!
В этом я не сомневался. Наверняка у барона и менталь найдётся. Тогда даже пытать не придётся: Флакс всё выложит, как миленький.
- Едем к Его Милости! – кивнул я, возвращаясь к машине. – Живее!
Глава 64
Пошёл мелкий, противный дождь. Окно в комнате было распахнуто, и за ним шумела вода. Ласи жил в квартире на втором этаже администрации, хотя наверняка имел свой собственный дом. А может, и нет. Может, копил.
Меня он принял в гостиной, на стенах которой висело оружие, в основном винтовки, и чертежи пехотных доспехов. Видимо, полковник был большим фанатом военного дела. Даже странно, что связал свою жизнь с национальной гвардией. Хотя тут, скорее всего, имел место расчёт: под крылом барона Кобема, да на таком кормном месте, он мог быстро сделать состояние.
Мне не удалось поговорить с градоначальником по причине позднего часа – тот уже спал – зато с Ласи у нас состоялась продолжительная беседа. Полицейский обстоятельно рассказал, как раненый офицер послал за констеблем и велел тому сказать начальству, что он готов сознаться в убийстве. Ласи лично приехал послушать историю Флакса. Тот заявил, что убил Бошан, случайно встретив её ночью в гроте. Якобы шатался по городу пьяный, залез в парк и заметил женщину на лавочке. Стал к ней приставать, она его, разумеется, отшила, и тогда он сначала отходил её кнутом, а потом зарубил саблей.
- Как видите, - сказал Ласи, - Флаксу известны подробности, которых он не мог узнать, если не убил сам. Мы держали обстоятельства преступлений в строгом секрете.
- Зачем ему носить с собой кнут? – подумав, спросил я. – Не девятнадцатый век на дворе. Лошадьми пользуются в наше время разве что на скачках. Ну, ещё детишек катают возле аттракционов.
Полковник развёл руками.
- Да кто ж его знает? Какая разница?
- И что, Бошан не кричала, пока он её бил?
- Кричала, должно быть, но время было позднее.
- Да ведь уже выяснили, что криков не было, - напомнил я.
Ласи поджал губы. Моё замечание ему не понравилось. Оно и понятно: осложняло дело.
- Кричала или нет, к делу теперь не относится, - холодно заявил он. – Убийца сознался. Что вам ещё надо? Или из-за гонорара расстроились? Так тут ничего не поделаешь: опередил я вас, господин Блаунт.
- Что Бошан делала в гроте? – спросил я, игнорируя колкость собеседника.
- У неё уже не спросишь.
- Почему Флакс вдруг решил сознаться?
Не из-за того же, в самом деле, что я с ним побеседовал. Или именно поэтому? Может, проснулась в нём совесть? Говорят, в наше время такое ещё случается.
Ласи не торопясь прикурил сигарету, выпустил дым, проследил за тем, как тот уплыл под потолок.
- Говорит, всё равно, душу не спас. Мол, так и так в аду гореть. Убийство же, не что-нибудь. Странные разговоры, конечно, да нам-то какое дело? Признался добровольно, и в своём уме человек, вроде. Зачем только от второго убийства отпирается – вот что неясно. Ему послабления всё равно не выйдет. Да и кто
