Александр Чернов - Одиссея Варяга
– Я оружейник… Как таким можно обидеть? Хотя вопросов у меня по схеме и отдельным деталям пока больше чем ответов… И никого ведь не спросишь!
– А вы запишите и отдайте мне, мало ли что, один мой знакомый за границей на разных заводах бывал, может, что и подскажет. Договорились? И рапорт по людям, мастерским и деньгам подавайте с прицелом на эту конструкцию, буду ждать завтра. Времени на раскачку у нас совсем нет. Если не возражаете, совет: сажайте на Маузер кого нибудь из Ваших умельцев, хоть молодого Дегтярева, а сами занимайтесь автоматом. Давайте будем так новое оружие называть.
– Дегтярева?
– Ну, да. Василия Алексеевича. Вам ведь Николай Михайлович Филатов его работу уже показывал? Он сейчас в опытной мастерской Ораниенбаумского оружейного полигона трудится?
– Нет, признаться, не припомню…
– Да? Ну, так Вы выкройте минутку, посмотрите. Руки, глаз и голова у этого юноши дорогого стоят. Оружейник от Бога. Не ошибетесь! Ну, всего Вам доброго, до встречи!
Вот при таких необычных обстоятельствах и состоялось мое знакомство с человеком удивительной судьбы Михаилом Лаврентьевичем Банщиковым. Тогда я, и так уже сверх меры перегруженный важнейшей и неожиданной информацией, постеснялся спросить как и откуда стало известно ему о выдающихся способностях и таланте Василия Алексеевича, в то время молодого и практически никому за рамками нашего цехового мирка не известного слесаря-оружейника…
Карета катила по Невскому. Солнце весело припекало через стекло. Но я не видел ни набухающих на деревьях молодых почек, ни смеющихся стаек гимназисток. Я не слышал ни цокота копыт, ни криков мальчишек – газетчиков… В висках шумело, а сердце колотилось так в первый и в последний раз в моей жизни. В тот день… В тот волшебный весенний день, когда я впервые увидел рисунок будущего "русского автомата"…
Глава 7. Крейсерский пинг-понг.
Владивосток, Японское море, Тихий океан. Весна 1904 года.
Весной 1904 года во Владивостоке было жарко. В плане погоды тут скорее было прохладно, а вот в смысле занятости…
Приход "Варяга" с прицепом и новоявленым командующим встряхнул город от самого городского дна – на городские увеселительные заведения пролился самый настоящий золотой душ – до самого верха: капитаны первого ранга и адмиралы забыли, что такое нормальный сон, примерно в той же степени, что и жрицы любви.
Типичным примером стиля руководства Руднева мог послужить случай с бароном Гревеницем…
– Доброе утро, господа. Рад вас приветствовать. Не скажу, что все прошедшие события мне нравятся, но что имеем, то имеем. Я вас собрал ради того, чтобы совместно обсудить, как мы будем поступать дальше. Задача крейсерского отряда проста, как лом – всемерно мешать японцам перебрасывать войска на материк. Предыдущие два выхода этому ничуть не способствовали. Погодите, Александр Федорович. – Остановил взмахом руки уже начавшего привставать Стеммана Руднев. – Я никого не обвиняю, просто констатирую факт. Перед тем, как приступить к обсуждению, несколько новостей. Я забираю у вас несколько офицеров в формирующийся бронедивизион…
На раздавшееся недовольное ворчание и возгласы, что, мол, сухопутных бездельников и без того хватает, а в море идти некому, Руднев ответил:
– Нет, господа, это не обсуждается. Что касается нехватки кадров – большинство офицеров из штаба эскадры как раз и заполнят вакансии на кораблях. Перебирать бумажки и грамотный матрос может, посмотрим, умеют ли они что-нибудь еще. Но бронепоезда – дело совершенно новое и неизведанное, так что там нужны люди думающие и инициативные. Больше всего я ограблю вас, Евгений Александрович, – обратился контр-адмирал к командиру "Рюрика" Трусову, – Ваш крейсер все равно ремонтировать не меньше месяца при здешних мощностях, так что артиллерийского офицера я у вас заберу. На его место или кого-то из офицеров с других крейсеров, или, может, пришлют кого-нибудь со стороны. Это уж как в Петербурге решат.
Флагманским артиллеристом отряда назначается лейтенант барон Гревениц.
Дальше. Крейсера придется серьезно модернизировать, это уж я на собственной шкуре почувствовал. Противоосколочная защита, довооружение имеющимися в наличии орудиями за счет противоминных пугачей, добронирование. Это все порт потянет, хоть и не сразу. Вот мои предварительные наброски. Прошу высказываться…
Когда обсуждение дошло до установки на "Рюрике" и "Варяге" восьмидюймовых орудий, главным камнем преткновения стала их малая скорострельность, не позволяющая вести нормальную пристрелку для уточнения расстояния до противника. Тут-то новоиспеченый флаг-артиллерист, как главный специалист в обсуждаемом вопросе, взял слово. Он изложил, далеко не в первый, кстати, раз, свою разработанную еще до войны систему пристрелки полузалпами, по три шестидюймовых орудия в залпе. Выслушав его, не перебивая, Руднев вдруг ни с того ни с сего задал вопрос Стемману:
– Александр Федорович, как быстро "Богатырь" может выйти в море?
– Ну, мы сегодня не на дежурстве, так что не ранее чем через полтора часа, а зачем?
– А мы сейчас проверим, стоит ли система стрельбы, что предлагает Владимир Евгеньевич того, чтобы рассматривать ее всерьез… Тем более что она уже год то ли используется, то ли нет. Просьба к командиру дежурного миноносца, примите на борт пару щитов для практической стрельбы и сбросьте их в море, милях в десяти от берега.
– А щитов нет, на их изготовление уйдет примерно два дня, – попытался охладить пыл адмирала начальник порта.
– Тогда возьмите пустых ящиков, бочек, вообще – любого крупного плавающего мусора, свяжите несколько штук вместе. Но через два часа мне нужны минимум две мишени для отработки пристрелки.
Никакие уговоры в отсутствии необходимости так спешить не подействовали, возможно, потому, что Руднев, паматью Карпышева помнил, что именно система Гревеница после войны была принята как основная. Она позволяла накрывать цель с третьего-четвертого залпа и начинать уверенный огонь на поражение главным калибром уже через три-пять минут после начала огня. Но увы, как обычно в России, все нововведения принимаются после войны, когда уже слишком поздно…
В оставшиеся до выхода "Богатыря" полтора часа Руднев в приказном порядке "убедил" подчиненных в том, что:
1. Увеличивать число восьмидюймовок в бортовом залпе придется.
2. Противоминная артиллерия крейсеров избыточна, а в случае с 47-мм – просто бесполезна.
3. Пятидюймовки с "Рюрика" после их замены на 203-х миллиметровки надо ставить на вспомогательные крейсера и бронепоезд.
4. Все орудия на орудийных палубах "Рюрика", "Громобоя" и "России" должны быть разделены противоосколочными перегородками.
5. Дело командира поставить задачу, а как ее выполнять и где взять материалы для этого – проблемы подчиннных. Хотя он с радостью займется "выбиванием" из Петербурга всего, чего нет во Владивостоке.
6. На "Громобое" необходимо подготовить фундаменты для установки еще трех новых восьмидюймовок67 на верхней палубе. На вопрос "А откуда они возьмутся?" последовал невозмутимый ответ – сняли с "Храброго" и еще одну с полигона. Самое странное, что уже через три недели все заказанные орудия были доставленны во Владивосток.
7. "Россию" необходимо добронировать в оконечностях, но вооружение усилить только шестеркой шестидюймовок на верхней палубе. На вопрос командира "России" Арнаутова: "А почему мне не достанется дополнительных восьмидюймовок и чем я хуже "Громобоя"?" его успокоили, что ему предстоит роль флагмана. То есть он примет на себя огонь всего отряда Камимуры, и к этому надо достойно подготовиться. А больше восьмидюймовых орудий с длиной ствола сорок пять калибров в России просто нет. Их "забыли произвести", вернее, решили сэкономить. Теперь довооружать "Россию" просто нечем (каламбур присутствующим понравился).
8. Нужно начать демонтаж ВСЕХ минных аппаратов на "России", "Громобое" и "Рюрике". Сдать в порт их и все запасные самодвижущиеся мины.
Это был пункт, вызвавший у командиров кораблей максимальное неприятие.
9. До окончания боевых действий придется снять с крейсеров все миноноски, минные и паровые катера, баркасы и шлюпки, оставив только по одному разъездному ялику и паровому катеру на корабль. А также снять все шлюпбалки для них, ибо они сильно увеличивают вероятность того, что снаряды, пролетевшие бы мимо крейсеров, разорвутся, задев их, на верхней палубе, вызвав лишние пожары и осколочные поражения.
На бурю вопросов по поводу того, как свозить команды на берег, как завозить провизию, уголь и снаряды на крейсера и главное – как спасать команды, если крейсера потонут во время боя, последовали продуманные, но уж очень необычные по своей точке зрения ответы. После чего буря негодования если не утихла, то стала не столь неистовой. Действительно, зачем постоянно таскать на каждом крейсере дополнительные пару сотен тонн гребных судов, если снабжаются крейсера только во Владивостоке, где этого добра и так хватает? О каком спасении команд после артиллерийского боя говорят господа командиры? Они видели, во что превратились все гребные суда "Варяга" после прорыва? Дуршлаг дуршлагом, на них и кошке было не спастись, не то что команде. А ведь тонуть крейсер и не думал. А получи он дозу снарядов, достаточную для его утопления, что тогда от шлюпок осталось бы? При долгом артиллерийском бое при нынешних японских снарядах гребные суда на борту – балласт и лишнее дерево, источник щепок и пожаров. Все это или сгорит, или будет продырявлено в сотне мест еще до того, как утонет сам крейсер.
