Александр Маркьянов - Период распада (Третья мировая война) Часть 1
— Понял, выполняю.
Один из «ночных охотников» ушел к тому месту, где взмыли ракеты, второй — остался висеть выше и левее транспортного вертолета.
— Пятидесятый, наблюдаю несколько гражданских автомобилей, до двадцати человек, люди вооружены, как поняли.
— Вас понял.
— Президентская охрана — проговорил Симонов, находящийся в кабине — все в норме.
— Пятьдесят первый, оставайтесь на месте и прикрывайте нас!
Вертолет садился в кромешной тьме, несколько автомобилей — все как один черные Тойота Ланд Круизер-300, выстроившись рядком, отсекали место действия от проспекта Озбекистон, обычно оживленного и днем и ночью, а сейчас безлюдного.
Что же за власть то сейчас такая. Сталин в свое время сказал, когда ему предложили полк охраны в Куйбышев отправить — если будет нужно, я этот полк в атаку поведу, а эти… Вот времечко…
— Садись — напряженным голосом проговорил Симонов, когда вертолет завис над посадочной площадкой — доверни машину… вот так и садись.
— Да понял…
Бажаеву что-то не нравилось… какая-то опасная собранность Симонова, как перед боем. Он давно возил отряды спецназа на задании, и вывозил их с заданий и отчетливо научился распознавать настроение людей…
— Давай! — Симонов хлопнул полковника по плечу — будь готов, движки не глуши. Ак сядешь, открывай аппарель и не бдзи.
И вышел из кабины.
Вертолет сел, люди, ждавшие его, пригибались, их одежду рвал поднимаемый огромными лопастями ветер. Открылась задняя аппарель, и на землю высыпали несколько спецназовцев, залегли обеспечивая периметр вертолета. Дуло крупнокалиберного пулемета Корд угрожающе нацелилось на колонну.
В отличие от своих сослуживцев, полковник Симонов не надел пуленепробиваемую каску — он появился из вертолета последним, одной рукой придерживая автомат. Навстречу ему, пригибаясь, от машин побежал толстый, даже одутловатый человек, придерживая руками полы своего европейского покроя костюма.
— Полковник Симонов! — козырнул ему офицер — где президент?
— Генерал Иноятов! — представился чиновник, перекрикивая турбины вертолета — СНБ! Президент здесь! Все в норме?!
— Совершенно! — улыбнулся полковник — Москва дает добро!
Генерал обернулся, сделал какой-то знак рукой — и от машин, пригибаясь от ветра, побежали люди. Первым бежал к вертолету, к своему спасению из взбесившейся страны резидент — его прикрывали с двух сторон рослые, вооруженные автоматами охранники. Они держали его с двух сторон, и казалось, что они просто ведут его, как ведут пьяного человека в вытрезвитель.
Никто даже не понял, что произошло, и не успел ничего предпринять. Генерал Иноятов, невольно прикрывавший русского офицера от возможного огня от стоящих рядком машин вдруг словно споткнулся на ровном месте, начал падать — но «полковник Симонов» не дал ему упасть. Шагнув вправо, он прикрылся падающей тушей, мгновенно обхватив за шею левой рукой — а свободной правой вскинул автомат с магазином увеличенной емкости, прижимая приклад локтем к боку, открыл кинжальный огонь.
Длинная свинцовая струя перерезала, сбила с ног бегущих к вертолету людей, разбросала их как кегли по газону. Первым рухнул президент — он был в легком бронежилете, который пуля 7Н22 пробила насквозь. В тот же момент заговорили автоматы и пулеметы альфовцев, на каждом из них был термооптический прицел и они, отлично видя окруживших импровизированную посадочную площадку людей, безжалостно убивали их одного за другим. Откуда-то издалека по посадочной площадке хлестнул пулемет прикрытия — и тут же ему ответили тридцатимиллиметровая пушка с зависшего над площадкой вертолета, разнося позицию пулеметчика в крошево из бетона, стали, мяса и костей.
Одна из машин, бронированная стоящая первой рванулась с места, осыпаемая градом пуль выскочила на Озбекистон — но далеко уйти не смогла. Красный, пульсирующий луч ударил в нее с неба, миг — и на месте машины посреди главного проспекта республики остались только догорающие обломки.
— Там людей мочат!
Бажаев сразу не понял, о чем идет речь, добавил оборотов турбине, чтобы иметь возможность быстро взлететь. Если мочат то почему не мочат по кабине, ведь любой дурак понимает, забей вертолет и десант останется на земле, он уже никуда не уйдет.
— Приготовиться к взлету! Огонь на прикрытие!
— Наши хачей мочат! — заорал второй пилот
— Чего?!
— Хачей всех завалили! Которых на борт должны были принять!
— Чего?! — Бажаев так ничего и не понял!
— Узбеков перебили, говорю!
Что за…
— Прими управление!
— Принял!
Сняв массивный пилотский шлем, полковник Бажаев подхватил автомат, который у него был не в НЗ, а под рукой в самодельных креплениях, рванулся к выходу из пилотской кабины.
В десантном отсеке горело освещение, одни из альфовцев разгружали ящики с оружием, другие затаскивали в салон мертвые, окровавленные тела, кто тащил за руки, кто за ноги — и бросали их на те места, которые освобождались от ящиков с оружием. Семенова в салоне не было.
Семенов, вместе с другими офицерами был уже у машин, выставив на капот одной из них раскрытый дипломат системы спутниковой связи, он разговаривал с кем-то. Не обращая на это внимания, Бажаев рванул его за плечо.
— Какого хрена!?
Симонов отпихнулся — и тут вертолетчика кто-то схватил сзади, плотно схватил, не вырвешься…
Бывший майор Синявин закончил разговор словами «так точно, товарищ генерал-лейтенант!», положил трубку.
— У нас есть добро! Фаза два, пятнадцать минут!
Офицеры, стоящие рядом, козырнули, кто-то побежал обратно к вертолету, к выгружаемому снаряжению, кто-то занялся машинами.
— Отпустите его!
Руки, державшие полковника сзади исчезли.
— Что ты творишь?!
Синявин, он же Симонов, он же Бог знает кто еще улыбнулся, достал из кармана опечатанный пакет, и протянул его полковнику Бажаеву.
— Приказ для тебя. Совсекретный. Цитирую — перебазироваться на аэродром Кант, ожидать там дальнейших распоряжений! Сейчас тебе всех двухсотых закидаем, и полетишь!
— Какого хрена мы это сделали? — уже спокойнее спросил Бажаев
— А ты не въехал?! Этот старый п…р страну просрал, если не вмешаться тут душарня будет, рассадник настоящий! С нами гаденыш за газ свой торговался, подставлял! За то и получил! А Газпром отсюда газ качает и много еще чего. Сейчас мы выдвигаемся к аэропорту, берем его, и примерно через два часа начинается высадка девяносто восьмой дивизии ВДВ! Можешь дырку сверлить для ордена — заслужил!
Бажаев повернулся, глянул назад — двухсотых грузить уже заканчивали. Бойцы спецназа ФСБ разбирали тяжелое вооружение из ящиков. Все правильно. То-то он не догадался — сорок человек из подразделения особого назначения, вооруженных до зубов! Со снайперскими винтовками — нахрена они нужны, тем более такие, на два-три километра бьющие есть стоит задача всего то спасти группу людей. Сейчас эти же машины заведут, они бронированные — и рванут к аэропорту. Зачистят и его и будут держать час, вместе с вертолетами это проще простого сделать. А потом начнется переброска десантной дивизии.
А все дело ведь не в национальных интересах — хрен на них забили в Кремле! Все дело в Газпроме и в Бабле. Да, да, именно так, с большой буквы — Бабле. Может это и не Альфа вообще, а спецназ Газпрома какой — вон, какие холеные да оснащенные.
Забыли, ох как быстро забыли семьдесят девятый год. Сделанная подлость — подлостью и оборачивается…
— А тебе сколько бабла за это отвалят?
— Чего?! — крикнул в ответ Симонов
— Того! С…й ты стал, Володя! С…й!
— Хорош! Ты что, этих пожалел?! Мразь мразью, все до одного заслужили! Иди, тебе еще обратно лететь, в голову не бери!
— Да пошел ты! — Бажаев повернулся и направился к вертолету. Он думал, что мерзее себя чувствовать, чем он чувствовал себя перед вылетом невозможно. Оказалось — нет, можно. Дело даже не в этих… может, они и впрямь заслужили, даже наверняка заслужили. Не сунься они сюда, тайно и подло бросив защитников города — были бы до сих пор живы. Но и они… знаете, в армии должно быть кое-что, без чего она не армия, а просто сборище вооруженных людей, наемников. Должна быть офицерская честь. Если ее нет, если армией руководят сотрудники «органов», повсеместно применяя и распространяя свои грязные, воняющие за километр методы — добра не жди. Такая армия великолепно подходит для тайных, грязных, кровавых дел, она безотказна как вокзальная шлюха, ее можно бросить убивать собственный народ, и она пойдет и сделает это. Возможно, эта армия в мирное или относительно мирное время лучше, чем та, в которой офицеры держатся за дурацкое понятие «честь» и отказываются совершать подобные «подвиги».
